Он своим искусством спасал мир. Смешивал стили, направления, цвета, линии и формы. Независимо от того, создавал ли он иконы или эротические акты, художник опирался на конфликт разума и жизни, следуя духу и материи, красоте и уродству. Выставки его работ, открывшиеся в декабре 2023 года в Королевском Замке в Варшаве и Захенте, показывают художника, очарованного иконами, телесностью и абстракцией.

Но ни иконы, ни фигуративная живопись не являются единственными важными мотивами в творчестве художника. Ежи Новосельский любил женщин, наполненных эротизмом, его искусство полно недосказанности, свободно и необузданно. Оно настоящее.

Мастер Кантор

На творчество Ежи Новосельского повлияла Вторая мировая война и решения, разделившие мир.

Подписывайтесь на наш фейсбук Сентябрь 1939 года. Для впечатлительного подростка начало Второй мировой войны и его побег от нацистов из Кракова, столицы Генерал-губернаторства, в Рыманув, находящийся более чем в 100 км (оттуда родом был его отец), а затем отъезд во Львов стали огромными жизненными испытаниями. Правда через месяц художник вернулся в свой родной город, где открыл мастерскую и снова занялся живописью, но все уже было по-другому. Чашу горечи переполнила гибель на фронте двух старших братьев.

Будучи одиночкой, аутсайдером, которому было трудно заводить друзей, живя в мире планов, мечтаний и идей, Новосельский отличался от своих коллег. Пережитая травма, дискуссии со взрослыми и чрезмерная опека родителей заставили его быстро повзрослеть — вместо детских книг он поглощал труды православных семантиков и философов. Он уже тогда увлекался иконами и ценил современное искусство:

„Внезапно все мои предыдущие впечатления, полученные от знакомства с картинами ван Гога и Утрилла, во мне умерли каким-то единым, неповторяемым образом. Это было нечто, что невозможно описать. Просто у меня открылись глаза на искусство. Это выглядело так, словно я, не учась, вдруг начал бегло говорить на каком-то незнакомом языке, либо не умея плавать, брошенный на глубокую воду, начал плыть.”

В 1940 году Новосельский, студент Краковской Kunstgewerbeschule (художественное профессиональное училище, основанное немцами на месте закрытой Краковской Академии Изящных Искусств – прим. ред.), познакомился с Софией Гутковской, любовницей, наперсницей, музой, любимой женой и моделью, позирующей для его первых эротических картин.

Сдержанности и тишины, разрушаемых энергией, нескольких повторяющихся оттенков одного цвета и темной, четкой линии было достаточно Новосельскому, чтобы создать узнаваемый стиль, который, однако, был далек от любимого им Тадеуша Кантора.

Новосельский писал о нем: «Кантор... Однажды я сказал ему, что люблю рисовать, и он ответил: «Я тоже люблю рисовать, но сейчас бывают времена, когда рисовать нельзя». А я никогда в жизни не говорил, что мне не разрешают что-то делать. По крайней мере, в искусстве я могу все.”

Автор «Дневников путешествия» не ограничивался только живописью; он изобретал «арт-объекты», которые играли в спектаклях и хеппенингах, он верил, что художники, открытые новым вызовам, создадут удивительные произведения, им просто нужно вдохновение и покой. Проблема заключалась в том, что, хотя у них было много вдохновения, о тишине и покое они могли только мечтать. Война продолжалась и ничего не предвещало ее окончания.

Искусство против власти

А когда она закончилась, оказалось, что победил Сталин. И именно он решает вопрос о новом мировом порядке. Действуя по принципу: «Уничтожай врагов их собственными руками и в конце войны оставайся сильным», он победил Гитлера и установил на завоеванных землях свой режим, подчинив ему все сферы жизни. Он также изобрел единственно правильный стиль и требовал от художников придерживаться его. Взамен он предлагал участие в выставках и заказы на новые работы. Тем, кто не хотел на это соглашаться, пришлось работать в подполье. Тадеуш Кантор и его ученики выбрали последнее.

Кантор знал дилеммы своих учеников: с одной стороны, он велел им заниматься свободным искусством, а с другой — жесткие правила соцреализма налагали ограничения. Фигуры рабочих, кующих железо, спортсменов и женщин на тракторах были квинтэссенцией направления, ничего не давшего современному искусству, а обещания о выставках художников, прославляющих партию, все равно быстро сошли на нет.

Так Кантор придумал Подпольный Независимый Театр, где помимо спектаклей устраивались дискуссии и выставки. Новосельский охотно участвовал во встречах, которые давали ему ощущение свободы, удовлетворения и великого покоя, а когда он встретил на одной из выставок членов 1-й Краковской Группы Марию Ярему и Йонаша Стерну, то начал мечтать о создании столь же удивительного искусства. Была еще одна причина, по которой Новосельский - один из лучших студентов курса, жадно просматривавший каталоги выставок и внимательно слушавший лекторов - попал в галерею Кшиштофоры: он хотел внести в живопись что-то новое.

В канторовских хеппенингах участвовали разные артисты, и Новосельский тоже великолепно себя в них чувствовал.

„Художники и артисты, композиторы и архитекторы, театральные деятели и критики искусства. Дебютировавшие в 1930-е годы и родившиеся уже после войны. Бескомпромиссные авангардисты и те, кто утверждал, что им лучше идти дорогой старых мастеров, чем проникаться идеями революции ХХ века. Эротизированные сюрреалисты и любители строгой геометрии, креаторы абстрактных миров и бриколеры, мастерящие из обрезков и остатков «низшего уровня реальности», мастера формы и лихорадочные искатели новых ощущений. Практикующие католики и неверующие евреи, идейные коммунисты и заблудшие православные христиане. Одним словом – Краковская Группа”.

Кантор давал им свободу. Пожалуй, Новосельский лучше всего использовал ее в актах воплощения мистицизма, духовной эротики, одиночных, созданных в кулуарах, удивительных и слишком аутентичных, не позволяющих равнодушно пройти мимо них. Женщины с заостренной грудью, квадратным торсом, мускулистыми икрами и крепкими ягодицами выглядели обычно, но критиков озадачивали не их формы, а яркие, выразительные цвета. Уже тогда Новосельский одних вызывал возмущение, а других впечатлял.

На открытой в 1948 году I Выставке Современного Искусства были представлены работы Мариана Богуша, Тадеуша Бжозовского, Збигнева Длубака, Марии Яремы, Мечислава Порембского, Тадеуша Кантора, Альфреда Леницы и Ежи Новосельского. Картины, акварельные рисунки и пространственные модели были представлены в зале, заставленном стульями. Они должны были убедить власти принять современную культуру.

«Пространственные модели, собранные в этой комнате, показывали, как современный художник понимает и решает элементарные вопросы своего художественного языка», - писал Мечислав Порембский и немного позже добавил: «(...) последняя идея, вероятно, заключалась в том, чтобы заставить большую комнату стульями. Я подозреваю, что здесь было какое-то вдохновение от выставок сюрреалистов - тех, которые они застраивали, перевязывая их какими-то веревочками и нитями…”.



Надреализм однако не понравился властям. Товарищ Сталин не воспринимал „деградировавшего”стиля. Через два месяца после открытия вернисажа, в тракте которого создатели водили зрителей по выставке, разгромных рецензий и нескольких робких попыток привлечь к себе внимание, выставка была закрыта. Она была тревожащая и честная. Впечатляющая и подающая надежду.

Единственное, чего не предвидели противники, так это того, что І Выставка Современного Искусства станет важной вехой в области современной культуры, что она станет символом грядущей вскоре оттепели, хотя бойкот экспозиции и не настраивал на оптимистическую ноту.

Но тогда мир в очередной раз не сдвинулся с места.

Oттепель

5 марта 1953 года скончался «освободитель Польши, знаменосец мира и свободы народов, строитель коммунизма в СССР, вождь и учитель трудящихся масс всего мира», - писала пресса. Несмотря на охватившую многих людей эйфорию, быстро начали планироваться поминальные церемонии (и речь идет не о Москве). Общественный Комитет Национального Фронта, созданный для этой цели в Варшаве, курировал ход церемонии, и в организованном через два дня шествии шли все - от стариков до детей, а те, кто по каким-либо причинам не смог прийти, слушали трансляцию похорон по радио. С целью увековечивания памяти о Сталине были изменены названия городов, уездов и улиц — Катовице переименованы в Сталиногруд, на площади Дефиляд в Варшаве установлен памятник вождю, а менее чем за год до этого построенный Дворец Культуры и Науки, подарок Иосифа Сталина «дорогим товарищам по партии», был назван в его честь.

Однако величайшим подарком от лидера человечества стала оттепель. В 1956 году после выступления Никиты Хрущева на XX съезде КПСС многие политзаключенные были освобождены, другим сокращены сроки заключения, восстановлена частичная свобода слова. Изменения произошли и в культурной жизни — стали печатать ранее запрещенные книги, художникам и скульпторам уже не приходилось так строго следовать канонам соцреализма. Партийные лидеры участвовали в выставках, но большинство работ по-прежнему подвергалось цензуре. Чтобы не быть забытыми, художники экспериментировали с цветами, хотя и оставались верными соцреализму.

Ежи Новосельский просто не мог надышаться этой свободой. Каждая фигура, обведенная контурами, была самостоятельной, независимой, представляла собой противоречие на широком бесконечном фоне. Небольшие дома, машины и женщины без глазниц были наполнены волшебными образами, ограниченными кристально чистыми цветами и открытыми пространствами.

Новосельский остался свободным художником; даже неизящные, массивные пловцы, гимнасты и баскетболисты с подавленными лицами, выступающие из клубка тел, удивляющие своими формами, соответствующими сталинизму, пропагандирующему спорт и литературу, не всегда соответствовали стилю. Вдохновение живописец искал в популярных в то время текстах:

„Новая раса, обратите внимание... Все это какое-то грудастое, такие тётки, a ведь это еще девочки. Икры... какие икры! Здесь, батюшка, нет даже тени лирики и лютни, здесь все простое, как в инкубаторе. – Ибо каждый молодой общественный класс, стремящийся к победе, должен выставлять толпы таких, собственно, девушек... Они должны рожать часто и бурно, дети должны быть прожорливыми и румяными, матери же мощными и плодовитыми”.

Оливковый цвет лица женщин на картинах Новосельского 1950-х годов был предвестником изменения стиля. Художник не сильно насладился «треугольными» композициями, полными женщин со смелым взглядом, узкими бедрами, поднятыми руками и прямыми ногами. Его все больше интересовали умственные акты и светские иконы.

Его эротические работы были отвергнуты властями и названы порнографией. Между тем художник в них дал волю своим страхам, смерти и потрясениям. Садизм и жестокость – две повторяющиеся темы, как эхо Второй мировой войны, и изображенные художником обнаженные расстрелянные тела, шокировали зрителей, которые впервые ознакомились с композициями в 2001 году в галерее Анджея Стармаха.

Сакральное и мирское

Новосельский получил приглашение на «выставку восьми», когда увлекся реализмом. Небольшие дома, машины и женщины без глазниц заполняли волшебные полотна, ограниченные кристально чистыми цветами и открытыми пространствами.

Новосельского снова подвергли критике: его критиковали за то, что его полотна слишком напоминали работы Модильяни, и что это были лишь «картинки с фигурками». И хотя его «необычная духовность» была представлена на Биеннале в Италии, Англии и Франции, в композициях Новосельского был замечен провинциализм. Между тем произведения, бросавшие вызов нормам времени, представляли собой разнузданные аллегории и знаки. Люди тянулись к нему, хотя и не понимали его творчества.

На текстильном факультете Государственной Высшей Школы Изобразительных Искусств в Лодзи художник пользовался статусом звезды, а работа в Государственной Дирекции Театров Кукол обеспечивала ему средства к существованию. Это длилось недолго. Через три года руководство университета не согласилось на продолжение ним занятий, препятствием было отсутствие диплома и, судя по всему, посредственные результаты преподавания. Не имея выбора, Новосельский вновь переехал в Краков, возглавил кафедру живописи, где с небольшими перерывами преподавал в течение нескольких десятков лет.

В свободное время он стоял перед мольбертом, а вознесённые на более высокий уровень сознания интригующие полотна, в которых раздетые соблазнительные женщины играли роли святых, а святые напоминали древних мудрецов в облегающих хитонах, столь же удивительных, как крошечные головы, рты и глаза без зрачков. Картины, напоминающие современные иконы, стали произведениями на границе между сакральным и мирским – художник никогда не отказывался от них, неоднократно возвращаясь к этой теме. Полосатые композиции, застроенные горными массивами, изящными зданиями и корабельными палубами, пустая, «трудно-усвоимая» середина полотна, сознательно отсылала к иконам.

Через двадцать лет художник придумал иное решение – в центре, лишенном образов, он располагал не поместившуюся в рамку скрючившуюся женщину, и создавшуюся таким образом полную сложной символики „монографию” интриговала глубоко закодированная в композициях сфера мечтаний. Он отметил:

„Живопись (…) – это революционная деятельность. Это то, что перманентно революционизирует наше сознание. Это анархично, разрушительно, социально демобилизующе. (…) Если бы общество действительно осознало, что такое живопись на самом деле, оно бы запретило живопись”.

Новосельски обожествлял тело. Он избегал пустоты и преувеличения, a заполненные фигурами края картин сознательно отсылали к иконам. Он впервые увидел их в возрасте 12 лет. Статичные святые, исчезающие в пейзаже, ему настолько понравились, что он решил создать подобные произведения. Плоское цветное пятно, четко разделенное толстыми черными контурами, осталось с ним навсегда, так же, как и пронзительный взгляд, призывающий к медитации. Посмотрев выставку во Львове, Ежи Новосельский прямо заявил: «Я впервые столкнулся с великим искусством в такой концентрации и в таком количестве. Мое впечатление было настолько сильным, что я никогда не забуду эту встречу. Я просто чувствовал физическую боль, глядя... Я был не в состоянии перейти из одного зала в другой».

Сила современности и другие проблемы

В 1960-е годы приоритетом были празднования 1000-летия крещения Польши, отмечаемого Церковью, и 1000-летия польского государства, организованного властями. В начале 1968 года ни о чем, кроме снятых с афиш «Дзядов», не было и речи. Студенты, актеры и поклонники высокой культуры, жаждущие свободного, независимого искусства, вышли на улицы Варшавы. Это было частью многогранного политического кризиса, известного как «Март 1968 года».

Когда в Варшаве происходили беспорядки, Ежи Новосельски работал над серией картин, инспирированных не законченным романом Тадеуша Ружевича «Спасенный» (потом автор передал записи драматургу Хельмуту Кайзару). Картины должны были стать сценографией к спектаклю с тем же названием, однако и он никогда не был поставлен. Каждый мотив был для художника символом, метафизическим ключом к параллельным мирам. Эмоции были важнее, чем идеальное воспроизведение анатомии, а «Вилла деи Мистери» — тема, взятая из резиденции в Помпеях, показывающая сексуальную инициацию, — означала метафизическое путешествие через жизнь и смерть. Героиня картины смотрит на зрителя лишь один раз, но глубоко посаженные на носу очки не позволяют ей замечать окружающий мир. Идя по лабиринту, она соприкасается с трудными, странными вещами; тишина, разрушенная энергией танцующих на ветру волос, рассеивает мрак и дарит надежду.

«Картина — это своего рода ловушка. Мы не знаем, находимся ли мы снаружи или внутри виллы. Мы видим, разные образы, которые открываются перед нами. Мы действительно не знаем, приглашены ли мы на эту виллу, мы участвуем в повседневных рутинных делах или просто наблюдаем за тем, что доступно нашим глазам", - призналась Анна Будзалек из Национального Музея в Кракове в программе, которую транслировало Польское Телевидение.

Вокруг картин Новосельского возникли недомолвки, кое-кто называл художника еретиком, уничтожающим сакральное и мирское в пользу сюрреалистических полотен, ведущих к „областям сознания, которые обычно остаются закрытыми”.

Запрещенная в иконостасах зоография до сих пор чем-то шокирует: "(...) Эта "тайна" связана с множеством женских актов в ванных комнатах, на стадионах, в аэропортах, в интерьерах домов и в автомобилях, актов, увеличенных в зеркалах, зеркальцах и линзах очков. Эта часть живописи Новосельского более близка к театру (…). У его женщин «агрессивные» рты и груди, а на его последних черных картинах они жарятся в огне и смоле. Во всем этом есть болезненный опыт ребенка, для которого пол ассоциировался с представлением о грехе и наказании, боли и геенне огненной. В то же время через акт тело Н. стремится к спасению современной живописи (особенно «авангардной»).

Такие же чувства как „Вилла мистерий” возбуждает и „Внутренний пляж”. Комната, с сидящей в ней женщиной, кипит красками, замкнутая поза контрастирует с широко открытой дверью, картиной, висящей на стене, и самым важным элементом полотна — зеркалом на полу. Художник отправляет зрителя в сферу грез, а впечатление глубины усиливает зеркало, помещенное в необычном месте. Мистификация и загадки сталкиваются друг с другом, приглашая нас в неопределенную живопись.

Признанный

В то время, когда, вдохновенный римским праздником был создан цикл Новосельского, в Польше опять происходило много перемен. Пост первого секретаря ЦК ПОРП занял Эдвард Герек. Пользуясь репутацией просвещенного человека, знающего правила жизни, он получил кредиты на Западе и импортировал в Польшу много ранее недоступных товаров. Реформы Герека коснулись и культуры: по телевидению были показаны запрещенные до сих пор программы, изданы остальные книги, запрещенные при сталинизме, открылись новые выставки, которые вызывали возрастающий интерес публики.

Новосельский также получил эту привилегию. Он показывал тогда много картин, о нем сняли фильм, а его индивидуальная выставка в галерее Кшиштофоры, где он выставлялся, еще будучи студентом, считалась важнейшим культурным событием 1972 года. На отсутствие почестей художник не жаловался, награда 1-й степени, полученная от министра культуры, Золотой Крест за заслуги и последующее звание профессора стали доказательством признания его таланта, целеустремленности и воли к борьбе. Польская Почта почтила его и выпустила марку с изображением «Виолончелиста», которая прославила художника.

Новосельский с удовольствием участвовал в выставках, картины, неоднократно показанные в Захенте, собирали толпы людей, не менее успешной была выставка «Видеть и понимать», организованная в Сукенницах, где картины художника выставлялись рядом с композициями Бжозовского, Кантора, Станислава Фиялковского и Рышарда Винярского, а многочисленные награды и отличия подтверждали его незатронутое положение.

„Мирские” иконы во многом превосходили картины, нарисованные ранее, а женщины, изображенные со спины, навсегда вошли в канон современной культуры. Ему больше не нужно было никому доказывать, что он мастер того же класса, что и Амадео Модильяни.

Художник охотно экспериментировал. Новосельский заменил темные линии, разделяющие ровные плоскости, на угольно-черные. Яркие, искусственно освещенные линии, заимствованные из черного и красного, и линии, наложенные на выделенные фигуры в рамах, — самый поздний стиль художника. Цвета, идущие из тьмы и потустороннего мира, дополняющие симметричные линии, сияющие, восторженные цвета, которые можно сравнить с рубинами, найденными в Азии, придавали персонажам усталый вид. Яркие танцующие цвета, — это отдельная сущность, подпитанная эмоциями и противоречивыми символами. Они отождествляются с вечными истинами, мифами и мечтами.

Напоминавшие образ после воскресения, обожженные солнцем тела заслуживали отдельного созерцания. Наполненные печалью, ограниченные символами полотна представляют собой личное видение живописца, в котором взаимопроникающая реальность и мечты создавали иллюзию контроля над жизнью и смертью. Что сказал художник об этих работах?

«(...) в своей творческой деятельности или, по крайней мере, в своих намерениях я иду обратным путем, т.е. я пытаюсь передать самые инфернальные элементы Эроса и восстановить их метафизический, духовно-положительный смысл.

Вся жизнь

В 2023 году по случаю 100-летия со дня рождения художника в Варшаве, Кракове, Супрасле и Лодзи открылось множество необычных выставок, на которых было показано несколько десятков выдающихся произведений разных периодов его творчества. Часть из них в варшавской Кордегарде — к концу июня 2023 года пополнились несколькими незабываемыми произведениями. На обозрение были выставлены «Гимнастки» и «Акробатки», ценителям мертвой натуры пришлись по вкусу произведения, вдохновленные картинами Тадеуша Кантора, а городские пейзажи дополнили содержимое выставки.

Несколько иначе работы Новосельского были представлены в Национальном Музее Кракова. Разделенная на три части выставка была посвящена пейзажам, телесности, забытым и неизвестным абстракциям, но самая интересная часть была посвящена иконам. Погруженные в духовность, частично взятые из музейной коллекции, частично из дворца епископа Эразма Цёлка, произведения удивляют своей симметрией, отсутствием светотени, перспективы и лишь только с виду не вписываются в абстрактный, отчужденный антураж.

С 5 декабря 2023 года вы сможете увидеть удивительные работы Новосельского в сочетании с работами других художников в Королевском Замке в Варшаве.

Сакральная и мирская сферы взаимопрониклись, вошли во взаимодействие и доказали, что только через эмоции можно прочитать его символическое, метафизическое искусство. Застывшие неподвижные фигуры жили собственной жизнью, неподвижный, вдохновенный взгляд, плоские линии и большие пространства, разделенные черными штрихами, свидетельствовали о «небесном» искусстве, в котором персонажи делились со зрителем своими эсхатологическими мыслями. Они выражали страх, который долгое время сопровождал Новосельского, и воплощали достоинства и мысли художника. Они представляли альтер-эго художника, посвятившего всю свою жизнь искусству.

–Mалгожата Гермац

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

– Перевод: Лариса Верминская

Использованные в тексте цитаты взяты из:

Ян Гондович, «Новосельский», Варшава 2006 г.
Ярослав Сухан, «Почему Краковская группа?» [в:] "Grupa Krakowska", Краков, 1998 г.
Клаудиуш Свенцицкий, «В кругу Второй Краковской группы: среда радикального художественного авангарда перед лицом общественно-политических изменений в Польше в 1945-1958 годах», [в:] «История Slavorum Occidentis» 1 (4), 89-110, Торунь 2013
https://vod.tvp.pl/programy,88/ktoredy-po-sztuke-odcinki,274079/odcinek-102,S01E102,329119, [доступ: 12.12.2023) Выставку работ Ежи Новосельского в Захенте – Национальной художественной галерее можно будет увидеть до 4 февраля 2024 года;
Выставка «Искусство видения. Новосельский и др.» в Королевском замке в Варшаве, доступна до 3 марта 2024 г.