В конце семидесятых я работал посыльным. Точнее, старшим вахтером, потому что у меня был самый высокий разряд среди самых низкооплачиваемых - это было благодаря тому, что я раньше работал в больнице в операционном блоке и дослужился до старшего санитара. Но я не хочу писать об извилиcтых путях своей профессиональной карьеры, а об одной истории. Ну вот, в один из понедельников я сидел на работе, и в качестве посыльного ждал, куда меня отправят с письмами и прочими посылками. За окном стояла прекрасная октябрьская погода, и моя непосредственная начальница, госпожа Люся, беседовала с вышестоящей начальницей, госпожой Марией, о переживаниях, связанных с воскресной поездкой с мужем за город.

– Пани Мария, мы там на лужайке выставили кресла из машины, – повторила пани Люся. – Пани Мария, а потом мы почувствовали. Как красиво тогда запахло. От этих кресел, пани Мария, так запахло чем-то новым.

Я буду останавливаться не на отношениях Люси с природой, а на ее фундаментальном впечатлении, если не сказать открытии. Ибо пани Люся выразила то, что чувствовали миллионы поляков. А они нюхом чуяли что-то новое. Стоит спросить: почему они это почувствовали? Потому что у большинства людей было мало новых вещей. Чаще всего это было вызвано дефицитом на рынке, а также тем фактом, что товары были или, по крайней мере, должны были быть более долговечными. И когда они приходили в негодность, их не выбрасывали и не покупали новые, старые ремонтировались, исправлялись, переделывались, а когда с ними уже ничего нельзя было сделать, из них выбирали те элементы, которые еще можно было как-то использовать. Это была примитивная доэкологическая эпоха без рециклинга, которая, в отличие от сегодняшнего проэкологического периода с развитой переработкой, создавала гораздо меньше мусора, по крайней мере, в домашних хозяйствах.

Подписывайтесь на наш фейсбук Так что замечание пани Люси о том, что пахнет чем-то новым, было самой естественной реакцией. Запах природы был на самом деле чем-то банально естественным и обыденным, в отличии от новизны. Также стоит помнить, что в те времена грязь и зловоние были обычным явлением. Лучшим примером тому были поезда с их специфической затхлой вонью. Ее, глубоко въевшуюся во время поездок в одежду пассажиров, можно было удалить только при помощи тщательной стирки. Более ужасающим был смрад туалетов, но эти заведения — отдельная история. Туда просто было страшно заходить. Гастрономия Польской Народной Республики имела специфический запах, запах табачного дыма вперемешку с алкоголем и едой, в закусочном стиле.

Запах посылок

Запах папирос был практически везде. Что больше всего отличает Польскую Народную Республику от начала Третьей Речипосполитой с точки зрения запахов, так это сигаретный дым. Курили свободно, не считаясь с некурящими (тут себя ударяю в грудь и прошу прощения). Вдыхая запахи, производимые курильщиками, они высоко ценили аромат дыма курительной трубки, если только не проводили с таким курильщиком несколько часов в закрытом помещении. Аналогично было и с запахом алкоголя - никого не удивляло, что от кого-то несет перегаром.

Но давайте вернемся к приятным и здоровым запахам. Одним из них был запах посылки из-за границы, при чем под термином „заграница» подразумевались страны «загнивающего» Запада. Так вот, от посылок исходил чудесный и приятный аромат, o котором мы сегодня знаем, что это был запах жидкости для полоскания во время стирки одежды. В ПНР стиральные порошки, в основном, не имели запахов, самым значительным был запах химии, использованной после производства. Какие-то там ароматы были, но очень в малом количестве и скорее неприятные, чем приятные. Иногда в посылку клали также куски мыла, которые потом попадали в шкафы, чтобы своим запахом пропитать мебель и одежду. Наше мыло, если и имело запах, тo это был запах хозяйственного серого простого мыла – то есть без ароматов. Либо неприятный запах.

Повсеместно использовалась доступная парфюмерия. Женщины чаще всего душились духами „Быть может” или „Пани Валевска”. Сегодня мы бы сказали, что это были самые популярные торговые бренды. Было также много разной парфюмерии, которую можно было купить в киосках «Рух» и в косметических магазинах, но эти товары они не имели таких изощренных названий и не запечатлелись в коллективной памяти. Разумеется, дамы старались дополнить это скромное предложение покупками в секонд-хендах, Певексе, во время заграничных поездок, а также в магазинах Мода Польска, где, правда, продавались не только лучшие товары польской швейной промышленности, но и импортная парфюмерия. Некоторое время Товарные Дома Центр также продавали ароматы из так называемой второй платежной зоны, т.е. просто купленные на Западе.

Из таких «внешних» ароматов большим успехом у молодых женщин пользовалась туалетная вода «Масуми». Представьте себе частную вечеринку. Многолюдно, темно, шумно, чувствуется только запах сигаретного дыма и "Масуми". Как легко можно было ошибиться. «Bourjois» или «Blase» определенно были предметами женской роскоши. А настоящая же роскошь «Soir de Paris» и «Chanel № 5», разумеется, приобреталась за иностранную валюту (читай: доллары).

Для мужчин продавались свои традиционные туалетные воды „Пшемыславка”, „Прастарая” и вода с изысканным названием „Колонская вода”. Была также „Полярная вода”, но, наверное, это звучало слишком зловеще. Самыми известными были две первые. „Пшемыславка” пережила политические изменения и сейчас входит в моду среди альтернативных молодых мужчин. "Прастарую" во флаконе в плетеной корзине сняли с производства несколько лет назад, а жаль, ведь некоторые ароматы тоже являются культурным наследием. В Кракове группа ученых в настоящее время проводит исследования о том, как сохранять ароматы, чтобы то, что пахло в прошлом и настоящем, можно было передать потомкам — тогда можно иметь наиболее полное представление об истории. Для меня это чудесная идея, и я надеюсь, что этот проект принесет отличные результаты.

В эпоху Эдварда Герека появилось три новых мужских аромата: «Варс», «Консул» и «Бруталь». У них были разные вариации, и "Бруталь" стал любимым подарком дам для джентльменов. Его также охотно покупали мужчины после сорока лет. Синонимом роскоши и западного мира была «Олд спайс», воспетая в коммунистических детективах. Отечественный «Огуречный лосьон после бритья» заслуженно считался лучшим средством для тех целей, для которых он производился. В отличие от «Березовой воды», доступной в ассортименте каждого киоска «Рух», которая скорее пользовалась успехом, как алкогольный напиток, чем изысканное косметическое средство (таковым, впрочем, и не было). Однажды я был свидетелем того, как мужчина, купив березовую воду, ударил горлышком бутылки о ближайшую стену, благодаря чему через мгновение смог выпить эту несомненно ароматную жидкость залпом.

После введения карточек на алкоголь некоторые зависимые от спиртных напитков пили «Автовидол». Я в это не верил до момента, пока не сел в трамвай и не почувствовал запах жидкости для мойки ветрового стекла. Оказалось, что мужчину в полубессознательном состоянии ним вырвало.

Mастер ароматной церемонии

Во время военного положения, из-за западного эмбарго, многие ароматы исчезли, потому что в их производстве использовались компоненты из-за рубежа, за которые нужно было платить реальной, твердой валютой, а не билетами Национального Банка Польши. В то время польские компании начали производить косметику. Одна из них, помню, производила все с лимонным запахом, а так как она была одной из самых крупных, то мы были вынуждены (по крайней мере, в Варшаве) мыться до «лимонного блеска».

Со временем появились даже небольшие косметические магазины, если не сказать парфюмерные, где продавалась эта полонийная парфюмерия. Большинство ее изделий были дешевым заменителями модных заграничных ароматов. Однажды в поисках дезодоранта (потому что они были самой большой проблемой в то время) я наткнулся на косметический бутик в Любине. И я просто онемел. Продавцом был парень с красивой внешностью и парикмахера из итальянских фильмов. Вокруг него толпились женщины разных возрастов. Все протягивали к нему руки, а он — распорядитель всей церемонии — держал в руках бутылочку с тайным эликсиром. Он выбирал чью-то руку и брызгал жидкостью на запястье. Зато как брызгал! Он делал несколько кругов в воздухе бутылочкой, а затем одним решительным движением брызгал на кожу. Потом он растирал ее, приговаривая что-то вроде «Ах, какая красивая рука» или «Какие нежные пальцы». И не повторялся. Иногда он целовал протянутую к нему руку. Я знал, что у меня нет шансов купить дезодорант. Тут дело было не только в запахе, хотя это тоже было важно, но и в настроении. Интерес, которого так не хватало тогда.

Поэтому я решил отказаться. И я был удивлен. Парень оставил бабкам понюхать какую-то воду, после чего быстро оказался возле меня.
– Что вы предпочитаете для себя?
– Дезодорант.
– Это прекрасно. У меня также есть несколько чудесных мужских запахов. Какие вы любите? – Обычный для мужчин. Я вышел с дезодорантом и неплохой водой, покидая столпившихся возле продавца женщин, которых он очаровывал запахами. Все пришло в норму. Он – настоящий мастер своего дела.

Oгни Moсквы

Mой отец когда-то купил советский будильник. Вечером он вынул его из коробки и накрутил, как обычно. Но ночью родители не могли спать, их будил сильный и неприятный запах. Они всю ночь вертелись, искали и нюхали все подряд. Oказалось, что это воняет клей на коробке из-под будильника. Пришлось коробку выставить за окно, чтобы потом утром выбросить.

Это открытие натолкнуло нас на одну идею. Ведь тогда сук не стерилизовали, подъезды домов были открыты, поэтому в период течки нашей маленькой псины под дверью собирались кобели разных размеров, которые своим биологическим материалом «метили» нашу площадку на этаже. Мытье хлоркой и ей подобными средствами не помогало. И тогда в наших головах родилась гениальная идея. У мамы было несколько бутылочек советских духов, которые ей достались в подарок от знакомых, посещающих СССР. Она ими не пользовалась, потому что у них был резкий и вульгарный запах. Собственно, смрад (в республиках Советского Союза интенсивный запах – такой, или как бы смешанный с жидкостью для дезинфекции – чувствовался в каждом помещении; даже их конфеты были сильно ним пропитаны).

Мы решили использовать это наше секретное оружие. И с этого момента, как только наша сука начинала вызывать интерес у кобелей-холостяков, мы разбрызгивали в коридоре советский одеколон. «Огни Москвы» пошли первыми. Эффект был замечательный, собаки моментально теряли ориентацию, да и человек тоже мог потерять. Соседи сначала немного покачали головами, но предпочли чистую клетку, поэтому их сопротивление было быстро сломлено. Советские духи оказались действенными, хотя позже нам пришлось сделать одну интервенционную закупку в магазине "Наташа" на Иерусалимских Аллеях.

Больше всего мне нравился запах социалистических ларьков ПНР. Это была смесь дешевого табака, дешевой косметики, бумаги и типографской краски. Я скучаю по запаху газет, которые, кажется, исчезают навсегда. Я всегда читал то, что мне не нравится, потому что я думаю, что это самое интересное и креативное. А я любил покупать газету, папиросы со спичками. Тогда в каком-нибудь «Курьере» или «Штандаре» я мог пройти тест, из которого узнавал, что являюсь потенциальным преступником, потому что выступаю за отмену смертной казни и смягчение приговоров суда. А теперь даже книжные магазины не пахнут книгами, потому что в них есть все, но мне все равно приходится заказывать книгу, которую я ищу, в Интернете.

Но капитализм пахнет намного лучше, чем коммунизм. Пахнут магазины, пахнут люди. В поездах уже не воняет, общественные туалеты благоухают ароматами (здесь произошла самая большая революция). И может быть поэтому таким потрясением в этом ароматичном мире был COVID-19. И его признаки, и связанные с пандемией требования дезинфекции всего.

Что касается признаков, то я помню, как жена подсунула мне под нос чай earl grey.
– Понюхай, наверное он выветрился.
– Конечно. И мой новый дезинфектор, наверное, тоже выветрился, a ведь вонял, как гниющая половая тряпка.

Однажды мы с коллегой ушли с работы и так получилось, что пошли вместе в одном направлении. А поскольку и у нее, и у меня было немного времени до своих встреч, мы по пути заходили в разные магазины. И при каждом входе нам приходилось дезинфицировать руки.

– Смотри, этот хороший, крепкий со спиртом.
– Но он мог бы иметь более приятный запах.
– Ужасный, руки после него страшно липкие.
–Они перебрали с парфюмерией! (это в косметическом отделе).
– У него запах денатурата.

В фильме „Mись” – в котором рассказывается не только о ПНР, но также и о нас в общем – рассказывается о двух мужчинах, к которым за советом приходит Ришард Оходзки. Эти двое водя носами, дают понять, что что-то воняет, то есть это бутафория и этим заниматься не стоит. Такой запах, или лучше смрад без запаха. Это искусство чувствовать вонючие вещи, эту вонь без запаха. Но такое умение приходит с возрастом.

– Гжегож Сечковски

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

– Перевод: Лариса Верминская