Десять лет назад во Франции были введены в законодательство однополые «браки». Однако не обошлось без протестов против этой инициативы. Один из них, в частности, стал печально известен благодаря самоубийству 78-летнего мужчины.

Это был трагический поступок историка Доминика Веннера. 21 мая 2013 года он застрелился в парижском соборе Нотр-Дам.

Можно было бы подумать, что, раз Веннер выбрал это место для такого поступка, им двигали религиозные мотивы. Но согласно учению католической церкви, самоубийство – даже с благородными намерениями – является тяжким грехом. И это замечание как нельзя лучше подходит для объяснения мотивов этого отчаянного шага.

Ведь французский историк не отождествлял себя с католицизмом (или христианством в целом). Он рассматривал парижский храм как сокровище европейского наследия, истолкованного надрелигиозно и восходящего к истокам архаической духовности до рождения Христа.

Веннер считал себя наследником древних римлян и гордым патриотом Старого континента. Он отвергал национализмы. Он хотел, чтобы Европа была единой в региональном (а не национальном) разнообразии. Но он ни в коем случае не был на одной стороне с еврократами в Брюсселе.

Не по пути ему было с людьми, обесценившими традиционные ценности во имя прогресса. Он утверждал, что европейские общества смягчаются и тем самым ослабевают из-за политики открытых дверей по отношению к иммигрантам из стран, не входящих в западную цивилизацию, и привилегий для сексуальных меньшинств (например, однополых «браков»). Он был убежден, что коренные – то есть белые – жители Запада должны сформировать сообщество, в котором семья – как институт, вырастающий из союза мужчины и женщины, – останется основой социального порядка.

На церемонии похорон Доминика Веннера выступил его соотечественник, философ Ален де Бенуа. Отдавая дань уважения покойному, он заявил, что французский историк поставил честь выше своей жизни.

Де Бенуа был знаком с Веннером со второй половины 1960-х годов. Оба они участвовали в создании Группы исследований европейской цивилизации (Groupement de recherche et d'études pour la civilisation européenne, GRECE), преимущественно французского аналитического центра, занимавшегося изучением дохристианских истоков европейской культуры. Только впоследствии пути де Бенуа и Веннера разошлись. Последний все больше превращался в одинокого волка, действующего вне какой бы то ни было общности.

Не случайно GRECE был основан в 1968 году, в то время, когда молодежные движения на Западе восстали против того, что они считали буржуазными пережитками. Их главным требованием было радикальное расширение моральных свобод (знаменитый лозунг – «Запрещено запрещать»). К этому добавилась яростная критика консюмеризма как установки, формирующей культуру западных обществ. В свою очередь, за этим бунтом стояли идеи Новых левых (New Left), зародившихся в 1960-х годах в США.

В ответ на «Новых левых» возникли «Новые правые» (Nouvelle Droite). Их родиной является Франция. Ален де Бенуа считается «отцом» (интеллектуальным лидером) «Новых правых». Однако это движение никогда не было значительной политической силой ни в одной из западных стран. При этом с момента своего возникновения оно активно работает в области метаполитики и оказывает влияние на западные интеллектуальные круги, в том числе благодаря своим публикациям в известных СМИ, таких как парижская ежедневная газета «Le Figaro».

Общим для «Новых правых» и «Новых левых» является убеждение, что условием долгосрочной победы в политике является не захват власти в государстве, а гегемония в сфере культуры, что, в свою очередь, означает, что приоритетом революционеров должна стать трансформация общественного сознания (изменение в первую очередь надстройки, а не – вопреки учению Карла Маркса – базиса). Именно такую стратегию предложил коммунистам в межвоенный период итальянский философ Антонио Грамши. «Новые правые» переняли ее у него, но, очевидно, не для тех целей, которые предполагал итальянский мыслитель.

Прежде всего де Бенуа и люди из его окружения отвергали – как почти все левые – современную парадигму прогресса и равенства. Однако, в отличие от старых консерваторов, они не воспринимали ее как нечто совершенно новое. Для них это было продолжением того, что принесло миру христианство – по их мнению, чуждая Европе импортированная религия, которая, ценя человеческое достоинство выше чести, проложила путь например Французской революции.

Отсюда, в частности, интерес «Новых правых» к древним становым (или даже кастовым) обществам – со священной иерархической структурой, в которой аристократия играла ведущую роль, – и к европейским (точнее, индоевропейским, арийским) языческим верованиям. Именно поэтому окружение де Бенуа иногда называют «неоязыческими правыми».

Кроме того, немаловажно, чем вдохновлялись «Новые правые». Здесь следует упомянуть прежде всего интегральный традиционализм Рене Генона и Юлиуса Эволы, антилиберальные концепции Жоржа Сореля и Шарля Морраса, которые составляли основу кружка Прудона во Франции, а также немецкую консервативную революцию, связанную с такими фигурами, как Артур Мёллер ван ден Брук, Карл Шмитт, Мартин Хайдеггер или Эрнст Юнгер.

Совсем скоро, 11 декабря 2023 года, Алену де Бенуа исполнится 80 лет. Его писательская деятельность впечатляет. Но примечательно, что до сих пор на польском языке была опубликована только одна из многочисленных книг французского философа, и то лишь в 2022 году: «Против либерализма. Общество – не рынок», вышедшая в 2019 году в переводе Кшиштофа Тышки-Дроздовского.

Конечно, в социалистической Польше позиции де Бенуа не могли быть опубликованы, потому что цензура их не пропускала. Для правителей Народной Польши – и для коммунистов Восточного блока в целом – взгляды французского философа могли показаться лишь квинтэссенцией реакционного мышления. И хотя в Третьей республике эта проблема исчезла, на протяжении более чем трех десятилетий, даже если мысль де Бенуа и становилась предметом различных дискуссий, она оставалась за пределами мейнстрима польской общественной дискуссии.

    Подписывайтесь на наш фейсбук  
  Это неудивительно. На польской земле мнения французского философа могут быть неприятны как для левых, так и для правых. Левая подозрительность диктует, что в них следует искать следы белого супрематизма и других темных политических явлений. С другой стороны, правым, для которых в такой стране, как Польша, авторитетом является церковь, не должно нравиться принятие язычества в среде де Бенуа.

Но есть еще кое-что, что в случае с французским философом создает серьезную проблему в Польше. Это геополитическая ориентация де Бенуа. Она характеризуется антиамериканизмом, который свойственен вообще для всего французского политического класса – от правых до левых.

С точки зрения новых правых, США – это очаг либерализма. Пытаясь навязать его везде, где только можно, они преследуют принципы глобализма (мондиализма). И – по мнению людей из окружения де Бенуа – они делают это, пропагандируя потребительский образ жизни. Между тем, «Новые правые» клеймят такую политику как макдональдизацию мира и противопоставляют ее варианту (политического и культурного) суверенитета Европы по отношению к Америке. Только в качестве условия они ставят объединение европейских государств в единое политическое целое. При этом они выступают против суверенных устремлений отдельных членов ЕС (к которым, в конце концов, относится и Польша), поскольку отстаивают идею «Европы 100 флагов» (Европы регионов, а не национальных государств).

А как де Бенуа относится к России? По мнению французского философа, российское государство противостоит глобализму (то есть, в том числе, и США) – между прочим ведя прокси-войну против Украины. Это, однако, не означает, что де Бенуа остается некритичным по отношению к России. Он, например, видит в ней наследие советского тоталитаризма.

Тем не менее, не стоит удивляться, что взгляды француза нашли сторонников в России, причем среди тех, чей голос сегодня громко звучит в российских общественных дискуссиях. Особенно это касается публициста Александра Дугина. Появившись на переднем крае российского пропагандистского фронта, он подогревает антиукраинские и антизападные настроения. Дугин уже продвигал мысли де Бенуа три десятилетия назад.

Различные связи французского философа, которые вполне обоснованно могут вызывать серьезные сомнения в Польше, не должны, однако, приводить к предубеждению против всего его творчества среди поляков. По этой причине уже упомянутая книга «Против либерализма» заслуживает прочтения.

Это ни в коем случае не манифест против титульного политического проекта. Напротив, здесь мы имеем дело с большим эссе о том, что сформировало современность. И автор отнюдь не увлекается какой-либо идеологией. Хотя он клеймит либерализм, в то же время он не щадит и его противников.

Характеризуя современность, Ален де Бенуа отмечает, что она привела к общему изменению правил игры. В системе ценностей отдельных обществ торговля стала значить больше, чем борьба. На вершине социальной иерархии дворянина сменил мещанин. Правила рынка вышли за рамки экономики и стали применяться к каждому сегменту социальной жизни.

Де Бенуа анализирует эгалитарные и унифицирующие тенденции, характерные для современности. Это парадоксально, ведь на Западе так много говорят и пишут о необходимости относиться к другим инклюзивно и уважать право на различия. Между тем, в книге французского философа мы читаем: «Упразднение государств с Французской революцией, гомогенизация языковых и правовых норм, постепенное искоренение особых образов жизни, связанных с профессией, социальной средой или верованиями, все большее нивелирование женских и мужских социальных ролей с помощью гендерной теории; современность можно интерпретировать как историю реализации идеологии Одного и Того же».

О чем это де Бенуа? О многовековом распаде досовременных органических сообществ. Например, Франция до революции 1789 года была страной многих региональных общин, а не одной нации, которая возникла только позже. За исключением того, что это в прошлом. И де Бенуа не занялся бы ею, если бы она не имела отношения к настоящему. Поэтому французский философ направляет свое внимание, среди прочего, на эмансипационные процессы XXI века, на страже которых стоит либерализм и для которых благодатная почва подготовила капитализм.

Освобождение индивида от оковов какого бы ни было сообщества – один из главных основополагающих мифов современности – такой вывод напрашивается из прочтения книги де Бенуа. Вот только автор этот миф деконструирует.

Французский философ доказывает, что свобода человека на практике ограничена требованиями, предъявляемыми к нему либеральным обществом. А оно допускает и даже отдает дань лишь той эмансипации личности (такого стремления быть самим собой), которую группы, держащие в нем власть, могут использовать.

«Либерализм объединяет индивидуализм и рынок, предполагая, что свободное функционирование последнего одновременно является гарантией свободы личности» – заявляет в своей книге де Бенуа и далее объясняет, какова стоимость такого положения дел: «для логики капитализма все, что стоит на пути к неограниченному расширению рыночного обмена, представляет собой препятствие, которое необходимо преодолеть, границу, которую необходимо уничтожить, будь то политическое решение, территориальная граница, моральное суждение, которое поощряет сдержанность, или культурная традиция, которая заставляет скептически относиться к новому». Автор цитирует столь меткое замечание известного итальянского режиссера-коммуниста Пьера Паола Пазолини: «с антропологической точки зрения капиталистическая революция требует людей, отрезанных от прошлого».

Одна из политически некорректных тем книги де Бенуа – разоблачение слабостей, с которыми сталкиваются либеральные демократии. Французский философ, ссылаясь на выводы Карла Шмитта (уже упомянутого выдающегося немецкого юриста, которого, однако, обвиняют в том, что после прихода национал-социалистов к власти в Германии он их поддержал), приводит свои аргументы: «либерализм утверждает, что хорошего конституционного порядка достаточно для того, чтобы члены общества могли жить так, как они хотят, без вмешательства правительства. ( ... ) Эта теория рушится, как только появляется враг, который представляет для нас экзистенциальную угрозу. Тогда сверху оказывается политика. Политическое общество, которое отрекается от власти и суверенитета, перестает быть политическим. Единственное, что ему остается, – это отказаться от своей основной миссии – обеспечения условий самосохранения. Либеральные демократии не могут противостоять вызовам, с которыми мы сталкиваемся, они не могут справиться с растущими опасностями».

В этом отрывке книги автор обращается к угрозе, которую представляет миграционный кризис для Европы. Польский читатель может отнести эту цитату к другой опасности – той, с которой сталкивается Польша в связи с нападением России на Украину.

Однако из политических проектов современности не только либерализм находится на прицеле де Бенуа. К ним относятся также различные версии социализма и любой национализм. В большом упрощении можно сказать, что в глазах автора книги они представляют собой идеологические инструменты господства капиталистов над массами. В этом контексте де Бенуа также не оставляет сухой нити на фашизме, который он тоже видит в таких категориях.

Следует также отметить, как автор книги подходит к роли Церкви в мировой истории. Де Бенуа заявляет: «христианство, безусловно, имеет свою долю в историческом подъеме либеральной идеологии, потому что именно оно богословски "изобрело" человека и начало процесс расколдовывания мира. В то же время у церкви была заслуга в том, что она всегда оставалась верной аристотелевскому определению человека, принятому Фомой Аквинским, как существа политического и социального характера. У него есть и другая заслуга, а именно: он осуждал эгоизм и стремление получить прибыль любой ценой (даже если в этом вопросе он не всегда подавал хороший пример)». При этом стоит добавить, что в эссе авторства, как бы то ни было, гуру «неоязыческих правых» тщетно искать какие-либо соображения о превосходстве индоевропейского язычества над христианством.

«Против либерализма» – это книга, написанная блестяще и доступно. Она свидетельствует о мужестве мышления в идеологических разногласиях, которого часто не хватает участникам польских публичных дебатов. Однако, в отличие от них, де Бенуа не ограничивается никакими мировоззренческими «мыльными пузырями». И поэтому он может позволить себе глубокий и пронзительный диагноз недугов современности.

– Филип Мемxес

 TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

– перевод Денис Куценко

Ален де Бенуа «Против либерализма. Общество – это не рынок», перевод Кшиштофа Тышки-Дроздовского, Институт Замойского, Варшава, 2022