Австрия межвоенного периода ассоциируется в Польше с другим словом на букву "А" - Anschluss, т.е. присоединение к Германии. Досадная неосведомленность на этот раз хоть как-то отражает суть дела, ведь после Первой мировой войны Австрия не была нужна никому, даже самим австрийцам. После распада многонациональной монархии Австро-Венгрии, которой под разными названиями веками управляла одна династия, немецкоязычным подданным Габсбургов достался остаток - около 15% бывшей территории монархии и население около 6,5 млн. человек, из которых два миллиона проживали в Вене. Образовавшееся государство назвало себя Австрийской Германской Республикой и заявило о намерении присоединиться к уже республиканской Германии. Державы-победительницы в Первой войне на Сен-Жерменской мирной конференции - продолжении Версальской конференции - прямо оговорили, что не согласятся на аншлюс, поэтому в 1919 году и прилагательное "германский" исчезло из названия государства.

Власти также не соглашались на восстановление монархии и на то, чтобы новое государство имело сильную армию с тяжелым вооружением. Независимое существование государства ставилось под сомнение многими политическими кругами как внутри страны, так и за рубежом. Италия больше всех в Европе нуждалась в Австрии как в буфере, отделяющем ее от Германии, а Франция больше всех выступала против объединения с Германией.

Незнакомец был не иностранцем, а соседом

Карл Реннер, первый канцлер республики, также не очень верил в государство, которое ему предстояло возглавить. Он считал, что страна будет зависима: "от Польши и Богемии - по углю, от Польши и Румынии - по нефти, от Венгрии - по зерну, от южных славян - по скоту, от Италии - по выходу к морю".

Никто из австрийского населения после Первой мировой войны не декларировал австрийского национального самосознания или идентичности. Немецкоязычные австрийцы считали себя культурно немецкими, и о патриотизме или австрийском национализме не могло быть и речи. Правящие Габсбурги и в XIX веке, в период государственного строительства, следили за тем, чтобы среди их "верного народа" не формировалось национальное самосознание - монархия, как и в Средние века, должна была быть скреплена верностью династии.

Венгры, поляки, чехи, сербы, хорваты и другие подданные императора и короля Вены до того, как попасть под скипетр Габсбургов, в наше время не совсем добровольно, были подданными других правителей. Австрийские немцы были подданными Габсбургов с незапамятных времен, еще во времена Священной Римской империи германской нации, поэтому у них не было исторической и национальной привязки, как у других "верных народов" монархии.

Проведенные после Второй мировой войны опросы на тему "Когда была образована Австрия?" показали, что отдельное национально-государственное самосознание австрийцев можно отсчитывать не ранее 1932 года, когда канцлером стал Энгельберт Дольфус. Многие респонденты указывали, что только с 1945 года, а были и такие, кто указывал, что только с 1955 года - окончания оккупации Австрии союзниками.

В австрийской исторической литературе о межвоенной Австрии пишут так: государство, которого никто не хотел. Но - хотел, не хотел - нормальную, т.е. бурную, политическую жизнь, какой она была в те времена, надо было прожить.

На политической сцене альпийской республики доминировали христианские демократы и социал-демократы. Левое крыло социал-демократической партии при слабости коммунистической партии имело больше шансов на скорейшее установление диктатуры пролетариата, а дунайские марксисты были независимы от Москвы. Нацисты, как только они утвердились, были изначально слабы и всегда зависели от помощи Третьего рейха. Монархисты и движение "Великая Германия" не имели большого электората, но они были на слуху в условиях, когда поддержка основных партий колебалась около 40% на протяжении всех двух десятилетий (до 1938 г.).

Что касается политического будущего Австрии, то уже в 1919 году социал-демократы выдвинули две идеи. Первая - создание свободной федерации из бывших стран Австро-Венгерской монархии - Дунайской федерации. Вторая - объединение с Германией. Вскоре в политической мысли социал-демократов стала преобладать последняя. О политической и национальной обособленности Австрии задумались - и то не сразу - только христианские демократы.

Это было не единственное, что разделяло сильнейшие политические партии Австрии. Христианско-социальную партию и Социал-демократическую рабочую партию Австрии разделяло все. Социал-демократы и христианские демократы по-разному здоровались друг с другом, отдавали детей в разные школы, жили в разных местах, демонстративно ходили или не ходили в церковь. У обеих партий были свои военизированные формирования. Шутцбунд социал-демократов оценивался (скорее, завышался) в 80 тыс. членов, в то время как христианские демократы могли рассчитывать на Хеймвер, состоявший из 40 тыс. членов, но более слабо связанный с партией, чем Шутцбунд со своей собственной. Австрийская армия, согласно Сен-Жерменскому мирному договору, насчитывала 30 тыс. человек.

Как пишет Роман Кохновский в своей книге "Страна-государство или диктатура пролетариата?": "В партийной пропаганде тщательно культивировался образ политического оппонента как врага, достойного глубочайшего презрения. Распространялась своего рода внутренняя ксенофобия. Чужак, однако, был не иностранцем (если он разделял политические симпатии, то мог считаться союзником), а даже соседом - если он принадлежал к другому политическому лагерю. Страх перед (политически) иностранцем, часто необоснованный, стал в Австрии времен Первой Республики весьма разрушительной навязчивой идеей. Политическая борьба все меньше сводилась к рациональным аргументам, а сводилась к подавлению или даже уничтожению (включая физическую ликвидацию) политического оппонента. Деятельность военизированных организаций только усиливала уже существующую политическую напряженность. С поздней осени 1926 г. организуются демонстративные марши Хеймвера и Шутцбунда, вечерние собрания с факелами и т.д.".

Политика выплеснулась на улицы. Сотни убитых

30 января 1927 г. 30 членов ветеранской организации FKV (Frontkämpfervereinigung) собрались в трактире в Шаттендорфе. 300 членов местного Шутцбунда окружили трактир, были брошены вызовы и посыпаны камнями. Монархисты FKV использовали охотничье оружие, хранившееся на чердаке. Со стороны нападавших на трактир упали двое убитых и несколько раненых.

Социал-демократы не могли упустить такой возможности и развернули в прессе кампанию, обличающую "преступников из Шаттендорфа", которые "охотятся на рабочих". Трое стрелков с чердака были арестованы, и левое мнение было уверено в обвинительном приговоре. Однако суд присяжных в Вене пришел к выводу, что обвиняемые не превысили пределов необходимой обороны, стреляли не с целью убить кого-либо, а для того, чтобы отпугнуть осаждавших помещение.

После вынесения приговора 15 июля 1927 г. в Вене начались массовые беспорядки. Социал-демократический Шутцбунд не смог удержать толпу. Был сожжен полицейский участок, возник пожар во Дворце правосудия, где эвакуация чиновников в последний момент спасла их от самосуда. В результате вмешательства полиции погибло 89 человек, включая случайных прохожих, и более 1 000 получили ранения.

После "инцидента в Шаттендорфе" и особенно после венских беспорядков, вызванных неудовлетворительным приговором, политика выплеснулась на улицы. Ни один выходной не обходился без маршей и контрмаршей Хеймвера и Шутцбунда, драк и мелких перестрелок.

В парламенте - Национальном совете - ситуация была более стабильной. В нем правили христианские демократы, поскольку социал-демократы не имели возможности коалиции с более мелкими правыми партиями. С нацистами, появившимися на политической сцене в конце 1920-х годов, никто не хотел иметь ничего общего. Христианско-социальная партия пользовалась поддержкой католической церкви, а представитель духовенства, монсеньор Игнац Зайпель, даже дважды был канцлером.

Глубокая вражда между социал-демократами и христианскими демократами, милитаризация политической жизни грозили гражданской войной в любой момент. И ни один демократический политик - будь то канцлер или президент - не имел власти, сравнимой с той, которой обладал император Франц Иосиф I.

12 мая 1934 г. правительство христианских демократов Энгельберта Дольфуса, вступившее в должность 20 мая 1932 г., приняло решение о разоружении Шутцбунда, что вызвало сопротивление. Потери с обеих сторон были высоки. Со стороны правительства, поддерживаемого Хеймвером, погибло 128 человек и 409 было ранено, со стороны Шутцбунда - 193 человека и более 300 было ранено. Кроме того, 109 случайных гражданских лиц, оказавшихся в зоне боевых действий, погибли и 257 были ранены.

Энгельберт Дольфус и по сей день остается неоднозначной фигурой в Австрии. Считается, что именно он ввел австрофашизм - термин, звучащий порицающе, но возникший в рядах правых. Он, безусловно, изменил политическую систему, введя государство-государство. Сотрудничество государств должно было стать противоядием от классовой борьбы. Были созданы консультативные органы: Государственный совет, федеральные советы - экономический, культурный и Совет штатов. Большинство членов этих органов назначались. Единственным законодательным органом был Бундестаг, избираемый из членов указанных советов. Право законодательной инициативы принадлежало правительству, точнее, канцлеру. Название государства было изменено на Федеральную землю Австрия, в качестве герба был возвращен двуглавый черный имперский орел.

"Австрофашизм" Миллиметтерниха

Энгельберт Дольфус порвал с республиканством; новая конституция начиналась с invocatio Dei. Он взял в свои руки министерства иностранных дел, безопасности, военное и сельское хозяйство. Он создал новую партию - Отечественный фронт - и объявил вне закона все остальные, включая родных христианских демократов. Дольфюс ссылался на энциклики пап Льва XIII и Пия XI: "Rerum Novarum" и (в большей степени) на "Quadragessimo Anno".

В "Quadragessimo Anno" Пий XI попытался адаптировать средневековый государственно-экономический строй к современности. Новая система должна была покончить с хаотичной свободной конкуренцией и классовой борьбой. Все трудовые противоречия будут решаться в рамках корпорации. Корпоративизм должен был привести к созданию нового, бесконфликтного общества. Государство должно было играть регулирующую роль (а не роль "ночного сторожа", как у либералов), оно вмешивалось туда, где разрешение споров внутри корпорации оказывалось невозможным.

Аналогичные подходы были предприняты в Испании после победы Франсиско Франко, в Португалии Антонио Салазара и, в меньшей степени, в Италии Бенито Муссолини. Вышеупомянутые диктаторы дистанцировались от Третьего рейха Адольфа Гитлера. Муссолини даже враждебно относился к до тех пор нацифобскому Дольфусу, поскольку держать Третий рейх как можно дальше от Австрии было гарантией ее независимости.

Растущая мощь Германии недооценила Дольфюса. В Третьем рейхе за ним закрепилось прозвище Millimetternich (польск. миллиметр), обозначавшее как рост политика - 153 см, так и его большие амбиции.

При Дольфусе в Австрии на улицах уже были свои SA и SS, что усугубляло ситуацию и требовало решительных действий. Энгельберт Дольфус, как уже было сказано, изменил государственную систему и сосредоточил в своих руках диктаторскую власть, но произошло это неожиданным образом. Канцлеру не пришлось прибегать к явному беззаконию, упраздняя парламент.

4 марта 1933 г. в Национальном совете состоялось, выражаясь сегодняшним языком, двуручное голосование. Члены Совета писали "да", "нет" и "воздержался" на подписанных листах бумаги. Когда урна была опустошена и голоса подсчитаны - тема голосования не имеет значения, - выяснилось, что один социал-демократ подал и подписал два бюллетеня. Это могло быть ошибкой, но традиционный баланс между двумя основными партиями и правая ориентация меньшинства также могли заставить социал-демократа нервничать, с нотками отчаяния.

Трудно представить себе более наивный обман, но возобновление голосования было необходимо. Спикер от христианских демократов и заместители спикера от социал-демократов и Общегерманской партии подали в отставку, поскольку депутаты, занимающие эти должности, не были допущены к голосованию.

После отставки они смогли это сделать, но руководить заседанием и отдавать приказы о его возобновлении было некому. Канцлер Доллфус принял подарок судьбы, признав, что парламент самораспустился - не слишком напористый президент не стал протестовать - и отныне государственное строительство не требует одобрения Национального совета.

Подписывайтесь на наш фейсбук В октябре 1933 года нацист Рудольф Дертил произвел два промаха в канцлера Дольфуса, что можно рассматривать как предвестие последующих событий.

25 июля 1934 г. отряд из 150 австрийских эсэсовцев, одетых в форму бундесвера (австрийской армии) и полиции, ворвался - точнее, вошел, поскольку знал пароль охраны - в кабинет канцлера. Вскоре после входа в кабинет эсэсовец Отто Планетта выстрелил канцлеру в шею и плечо. Нападавшие не позволили Доллфусу оказать медицинскую помощь или вызвать священника, вынудив его покинуть свой кабинет. Сообщается, что канцлер сказал: "Я не отдам Австрию тем, кто ее не хочет", и через два часа скончался от потери крови.

Несмотря на неожиданность, ответ правительственных войск был решительным. Были захвачены канцелярия канцлера и радиостанции венского радио, повешен Отто Планетта и вынесены другие смертные приговоры. Однако бои продолжались несколько дней и привели к огромным потерям - около 250 погибших. Бенито Муссолини немедленно подтянул несколько дивизий к перевалу Бреннер, граничащему с Австрией, давая понять австрийским нацистам, а заодно и Гитлеру, что не допустит переворота.

Нацистский путч готовился и координировался из Берлина, но в случае неудачи Гитлер - тогда еще прагматик - решил, что сейчас не тот момент, отшатнулся и даже осудил его. Когда же наступил нужный момент, в марте 1938 г., аншлюс поддержали 99% австрийцев, не сделав ни одного выстрела. Это результаты геббельсовской прессы, но исследователи признают, что в действительности их могло быть несколько меньше.

После Второй мировой войны державы-победительницы, как и после Первой, не допустили создания Европы с объединенной Австрией и Германией, и пангерманские настроения не покинули и самих австрийцев. Они служили не только в вермахте, но и в СС, и в гестапо. Австрийцем был не только Гитлер, но и Эйхман, и Кальтенбруннер... Более удобным, чем пангерманизм, было положение Гитлера как первой жертвы.

– Кшиштоф Зволиньски

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

– Кшиштоф Зволиньски