„Вы решили, что главный редактор определяет с кем он хочет работать, и только эти сотрудники проходят процесс верификации, другие уже отстранены. Принцип вроде бы правильный, потому что главный редактор должен определять, с кем он хочет работать. Но он избавится от тех, с кем не хочет сотрудничать, используя различные критерии, не обязательно политические и не обязательно справедливые. Он уволит тех, кто ему не подходит или с кем он конфликтует. Это нормально, но это увольнение не должно автоматически повлечь за собой исключение из профессии, потому что кто-то, нежеланный для этого редактора или неподходящий для этой редакции, может быть нужным в другом месте. Я считаю, что политическая проверка должна применяться к органам, устраненным главными редакторами. Иначе при нынешней системе главный редактор будет иметь единоличное право увольнять сотрудника не из редакции, а из профессии", - писал 1 января 1982 года пресс-секретарь правительства Ежи Урбан руководителю Отдела Прессы, Радио и Телевидения ЦК Польской Объединенной Рабочей Партии, Леславу Токарскому.

Фрагмент его письма прекрасно отражает то, какой должна была быть верификация журналистского сообщества Anno Domini 1982 г. Это должны были быть чисто политические чистки. Существовали планы убрать из СМИ тех, кто в так называемом карнавале «Солидарности» 1980-1981 годов взбунтовался против коммунистических властей, монополия которых на СМИ была серьезно нарушена. Военное положение и устранение непокорных из прессы, радио и телевидения должны были ее вернуть.

Здесь следует напомнить, что 13 декабря 1981 года была приостановлена публикация всех изданий прессы, радио- и телепрограмм, за исключением двух центральных газет ("Трибуна Люду" - орган ЦК ПОРП и «Жолнежа Вольности»), 16 партийных газет в воеводствах, а также I-й программы Польского Радио и Телевидения. Радио и телевидение были милитаризированы — здания этих учреждений были захвачены армией, а управление ими в значительной степени перешло в руки военных комиссаров. Отобранным, «благонадежным» журналистам разрешили работать в действующих редакциях (например, на Польском Радио это была группа под руководством Александра Любаньского из Главной редакции ПР-информации), остальных отправили в отпуск, а более сотни журналистов и сотрудников других СМИ интернировали.

Все должны были говорить одинаково

Со временем большая часть работы СМИ была восстановлена. Тем не менее, более двадцати редакций, в том числе «Культура», «Трибуна Мазовецка», «Газета Хандлёва» и «Газета Будовляных» были распущены. Деятельность «мятежной» Ассоциации Польских Журналистов сначала была приостановлена, а в конце марта 1982 года прекращена, а вместо нее была создана новая организация, строго подчиненная партии, — Ассоциация Журналистов Польской Народной Республики. В средствах массовой информации, возвращенных властям Польской Народной Республики во время военного положения, могли работать только избранные сотрудники. Для этого была организована верификация, проведенная в 1982 году.

Ее правила были приняты не позднее, чем в первые дни военного положения, а возможно, и до его введения. Было решено, что ее будут проводить группы, назначенные: Центральным Штабом Информации и Пропаганды, областными штабами информации и пропаганды, Центральным Комитетом Демократической Партии и Верховным Комитетом Объединенной Народной Партии (оба по согласованию с Центральным Штабом Информации и Пропаганды). Целью проверки было «получить четкое представление» о позиции журналистов и других сотрудников печати, агентств, радио и телевидения по следующим вопросам: ведущая роль партии в общественно-политической и экономической жизни страны, ведущая роль ПОРП, СД и ЗСЛ в средствах массовой информации, деятельность СДП в 1980-1981 гг., деятельность «Солидарности» и Комитета Защиты Рабочих, Конфедерации Ближней Польши и других «антисоциалистических группировок», а также "основные принципы внешней политики Польской Народной Республики". В случае с радио и телевидением также было важно «отношение к постановлению Совмина № 185 о бесперебойном функционировании ПР и ТВ (подписание постановления, отношение к акциям протеста и забастовкам)».

Также был четко определен состав верификационных комиссий. И так в случае центральной прессы и пресс агентств это должны были быть: представители Отдела Прессы, Радио и Телевидения ЦК ПОРП, Варшавского комитета ПОРП, Главного Политического Управления Войска Польского, Министерства Внутренних Дел, главного управления РСВ «Праса-Ксенжка-Рух», а также Главного Управления Контроля Публикаций и Зрелищ. В то же время для лиц, работающих в Комитете по Делам Радио и Телевидения в Варшаве верификацию осуществляли представители: Отдела Прессы, Радио и Телевидения ЦК ПОРП, Koмитета Варшавского ПОРП, ГПУ ВП, МВД, руководства Радиокомитета, а также ГУКПиЗ. В свою очередь за верификацию журналистов прессы ОНП и СД должны были отвечать: представители руководства данного объединения, Центрального Штаба Информации и Пропаганды, ГПУ ВП, MВД, ГУКПиЗ. Это означало, что участие в этих политических чистках принимала большая группа лиц. Tолько в Комитете по Делам Радио и Телевидения с целью ее проведения было задействовано 33 главные группы, а также 103 подкомиссии, в которых работало более 570 человек. Taк между прочим: верификация в ПР и ТВП состояла из двух этапов – на первом этапе ей подвергались функциональные журналисты (главные редакторы, их заместители и руководители отдельных редакций), на втором этапе проверялись остальные сотрудники (с участием хорошо проверенных функциональных журналистов).

Проверка состояла из индивидуальных собеседований, направленных на изучение позиции отдельных сотрудников по отношению к «Солидарности», военному положению и модели СМИ. Теоретически это они должны были решать судьбу сотрудников СМИ, однако в оценке «допрашиваемых», они зачастую не имели никакого влияния на решения относительно их судьбы, поскольку большую роль играли личные отношения, неприязнь, зависть и сведение счетов, либо информативные материалы, собранные на них начальством или Службой Безопасности.

Ход этих собеседований был разным. Например, радиожурналистка Янина Янковска спустя годы вспоминала: «Появился страх, унижение и разделение общества». С другой стороны, были случаи, когда проверяемым протягивали «руку помощи», стремясь к положительным результатам их проверки. Эту проблему заметили сотрудники СБ, которые, например, в случае с ПР и ТВП, обвинили прошедших проверку членов редакционного руководства в том, что они защищают подчиненных им сотрудников не только как хороших специалистов, необходимых для работы, но также для того, «чтобы не подвергать опасности рабочие коллективы». Другой вопрос, что кто-то должен был работать в СМИ, a o глубине „кризиса кадров” в СМИ свидетельствовал факт, что в подготовленном Службой Безопасности в октябре 1981 г. списке журналистов центральной и локальной прессы с негативной позицией оказалось шесть сотрудников… „Tрибуны Люду”.

10% уволенных и 10% устраненных иначе

По официальным данным, было проведено более 10 тысяч собеседований, в результате которых более 10% журналистского сообщества получили негативную оценку. В свою очередь, по данным оппозиции, помимо уволенных в результате проверки, еще 10% подверглись другим видам репрессий, например, в виде перевода на другую должность или понижению в должности. 60 главных редакторов, 78 заместителей главных редакторов и 57 секретарей редакций были уволены со работы. Речь шла о том, что не везде кадровые чистки проходили одинаково, больше всего от них пострадала пресса.

В рамках проверки Польского Радио и Польского Телевидения были опрошены около 6250 человек из общего числа 9200 сотрудников и, по официальным данным, 513 из них не прошли верификацию, то есть «всего» 5,5% от общего числа. Однако в ряде случаев репрессиям подверглось значительно больше людей. Так случилось, например, в Лодзи, где было решено ввести санкции против 18 из 60 журналистов Польского Радио и центра Польского Телевидения. Или в случае с редакциями, объединенными во время военного положения, трех ежедневников Труймяста: «Глос Выбжежа», «Дзенник Балтыцки» и «Вечур Выбжежа», где 97 человек, то есть одна треть, не прошли проверку. Непокорные журналисты, работавшие в прессе СД, также пострадали - в "Курьере Польском" из более чем 50 членов редакционного коллектива были уволены 14 и отстранены еще 7, а в "Тыгоднике Демократическом" - 9 из 21 сотрудника уволены. С другой стороны, все журналисты в Еленягурском и Серадзском воеводствах прошли верификацию, а с ольштынской радиостанции были уволены трое радиожурналистов, диктор и технический работник.

Проверка не всегда осуществлялась одинаковым образом, и проверяющие не всегда были необходимы, поскольку самопроверка осуществлялась на низовом уровне. Так было, например, с еженедельником «Культура», где девять членов первичной партийной организации сдали удостоверения ПОРП (его не сдал только главный редактор). Поэтому неудивительно, что журнал закрыли, а затем возобновили его работу, но уже как ежемесячное издание с «чистой» редакцией. В случае с другим популярным еженедельником - "Политика", главным редактором которого был вице-премьер Мечислав Ф. Раковски, 29 декабря 1981 года произошла его бурная встреча с членами коллегии еженедельника. Часть коллектива (13 человек) решила уйти в знак протеста против введения военного положения.

Причем иногда - как в случае с Мариушем Вальтером, главным редактором центральной редакции публицистических шоу и документального телевидения, а также создателем "Студии 2" - решение о проверке принималось на гораздо более высоком уровне. Его „голову” требовала „обновленная” партийная организация учреждения в Комитете по Делам Радио и Телевидения. От увольнения с работы – окончательно он ушел сам – его спасло сотрудничество с Урбаном и Раковским, которым он должен был после 13 декабря 1981 г. предоставить „много интересных общеполитических и пропагандистских концепций”. И настолько ценных, что первый порекомендовал его на должность руководителя отдела черной пропаганды (сознательно использующего ложь) в МВД, создание которого предлагал советник правительства…

Они заняли их должности и сделали стремительные карьеры…

Выброшенные из СМИ с «волчьим билетом», они оказались в сложной ситуации. В подтверждение этому может послужить объявление в «Жиче Варшавы», которое, кстати, было опубликовано то ли по недосмотру, то ли, что более вероятно, в результате «саботажа»: „Ищу честную работу. Яцек Мазярски”. В число немногочисленных счастливчиков вошли трое журналистов из «Жичя Варшавы» (Яцек Попшечко, Войцех Маркевич и Лешек Бендковски), получившие предложение работы в «Политике». Первые двое согласились. Большинству их коллег пришлось поступить иначе. Многие из них были вынуждены заниматься различной деятельностью, чтобы иметь средства на существование. Как это описал Яцек Снопкевич (не прошедший проверку руководитель Главной Редакции Публицистических Шоу и Документального Телевидения) - и очень ярко - он встретил Кристину Мокросиньскую (журналистку и теледокументалистку) "на лютом морозе, в будке с цветами на углу улиц Сверчевского и Мархлевского. Закутанная в сердаки, в валенках, она дрожала от холода, добавляя в букет герберы asparagus plumous”…

На смену уволенным журналистам и другим работникам СМИ пришли другие (как правило, молодые и неопытные), и благодаря этому некоторые из них начали свою – порой впечатляющую – карьеру. И так, в Программу III Польского Радио, которая была особенно тщательно «очищена», как рассадник «Солидарности», попали, между прочим, Марек Недзвецки или Моника Олейник.

Подписывайтесь на наш фейсбук Как я уже говорил, в верификационной акции приняла участие большая группа людей: помимо руководства СМИ, члены партии, функционеры службы безопасности или военные Польской Народной Армии. Они практически не пострадали от последствий, а наоборот – сделали карьеру. Так получилось, что в 1989 году, когда люди, уволенные семью годами ранее, вернулись в СМИ, их принимали на работу те же люди, которые ранее их уволили, и теперь занимали более высокие должности. Тем более, что новые власти (например, новый председатель Комитета Радио и Телевидения из «Солидарности» Анджей Дрович) были категорически против более решительного урегулирования ситуации с авторитетными во время ПНР журналистами. Дравич назвал это "новой верификацией" или "своего рода чисткой" по отношению к людям, "которые просто верно служили господствующей власти, так как тогда была такая власть"... Эти слова, кстати, он сказал во время встречи с сотрудниками радио и телевидения в Катовицах, где имела место странная, даже шокирующая ситуация. Так вот, комиссия в этом центре - с участием проверяющих от 1982 года - отказалась принять на работу человека, который на тот момент не прошел проверку, и то не совсем, - как утверждал цитируемый "Газетой Выборчей" депутат Гражданского Парламентарного Клуба Ежи Вуттке - "не из-за непрофессионализма".

Ходят, у них все хорошо, добиваются почестей

Правда, верификация журналистов во время военного положения была предметом расследования прокуроров Института Национальной Памяти, но даже если виновных удавалось поставить перед судом (как, например, в Лодзи), и суд признал их виновными, однако, согласно амнистии 1989 г. – следствие в отношении этих лиц прекращалось. Более того, некоторых верификаторов, таких как Ришард Улицкий (в 2003 году) или Ришард Славиньски (год спустя), польский парламент выбирал в Национальный Совет Телерадиовещания для надзора за СМИ. К сожалению, слова Ивоны Следзиньской-Катарасинской, депутата от «Гражданской платформы» и председателя парламентского комитета по культуре и средствам массовой информации от 2004 года, по-прежнему во многом актуальны: «Хотя с момента военного положения прошло столько лет, верификаторы еще живы, здоровы, баллотируются на государственные должности и добиваются почестей. Они избираются в различные органы. Однако в журналистской среде нет ничего отвратительнее верификации».

Определенным утешением является факт, что в этом правиле бывают исключения – иногда работа верификатора становится чем-то постыдным, пятном на вашей биографии. Об этом прекрасно свидетельствует casus Богдана Онихимовского, поводом для стыда которого стал не факт сотрудничества (в 1979–1989 годах) с аппаратом безопасности, а публикация его имени в качестве члена верификационной комиссии в Радиотелецентре в Щецине. Проблема в том, что позор не был настолько велик, чтобы по этому поводу историка, выявившего этот факт, подать на суд…

– Гжегож Maйхшак

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

– Перевод: Лариса Верминская

Aвтор является сотрудником Бюро Исторических Исследований ИНП