Динамические процессы, которые так вдохновенно изучают физики, это не обязательно только взрывные реакции: с той же силой, что и тротил, может выстрелить (и убить) слишком долго сдерживаемая пружина, если какая-либо защелка ослабилась или если пар в перегретом котле вырвался через незначительную брешь.

Австро-Венгерская империя на протяжении 68 лет правления Франца-Иосифа – которое с болью и восхищением описывали самые верные ей авторы, такие, как Джозеф Рот – все больше напоминала ослабленную защелку, дрожащий от пара котел, плотину, готовую прорваться от напора воды, всеми силами сдерживала натиск современных нововведений.

Это не значит, что она была какой-то сказочной, искусственно созданной средневековой страной, сахарным замком Нойшванштайн. Конечно, в ней пользовались телефонами и рентген-аппаратами, слушали радио, Доктор Фрейд размышлял над решением проблем между двумя затяжками сигары, а в сердце Вены процветала целая дюжина художественных и музыкальных авангардов. Но в замке Шенбрунн, как и прежде демонстрировались кирасирские парады и горели тысячи свеч, Его Величество приезжал на заседание парламента в карете, запряженной четырьмя верховыми лошадьми, а придворные дамы придерживались правил этикета еще с XVII века.

Этот мир существовал, благодаря огромному усилию воли, подобно иллюзорным королевствам из воображения Отца из рассказов Бруно Шульца, еще одного представителя погибшей империи. И также, как в рассказах Шульца, когда не хватило силы воли, все внезапно развалилось и потеряло краски, плотина рухнула, взорвался котел – а новый тридцатилетний император неожиданно оказался в мире с газовыми атаками, кредитами, шантажом, акциями протеста и предателями.

Может епископство, а может полк

Он этого не ожидал. Честно говоря, мы сегодня до конца не знаем, на что он рассчитывал: один из многих эрцгерцогов из семьи, в которой совершались самоубийства (Рудольф), где имело место покушение террориста (Елизавета), где имелся опыт карательных батальонов (Максимилиан), где свирепствовала чахотка и золотуха, но это семейное древо было настолько разветвленным, что в претендентах на престол недостатка не наблюдалось.

Расчет был на то, что после самого длительного правления Франца-Иосифа I на трон взойдет Рудольф, следующим претендентом был эрцгерцог Карл Людвиг, а после его смерти в 1886 – эрцгерцог Франц Фердинанд. Карл мог рассчитывать на получение нескольких титулов, орденов, дворцов, красавицы-жены из королевского рода (ему досталась Зита с обедневшей побочной линии Бурбонов, а по матери из португальской династии Браганса), и возможно на командование несколькими полками. К тому же эрцгерцог получил солидное образование, но без происшествий: частные учителя (для экспериментальных занятий по физике и химии он, правда, посещал государственную гимназию), несколько лет офицерской службы в чешских гарнизонах, три года изучения юриспруденции в Пражском университете, однако без желания сделать научную или военную карьеру.

Выстрелы в Сараево, которые завершили XIX век, а также прекратили существование нескольких империй, уничтоживши первенство Европы в мире, изменили его судьбу: после смерти эрцгерцога Фердинанда с дня на день он мог вступить на престол. Но кто должен был ему подсказать как правильно нужно управлять империей в Центральной Европе, когда внезапно начал рушиться мир? Министры, которые разбежались, как напуганные муравьи? Генералы, которые с большим опозданием пытались перевооружить армию с арбалетов на винтовки? Или 84-летний император? На протяжении первых 6 месяцев человек, который должен был выстраивать будущие судеб многих народов, продолжал чертить графики дежурства постовых в цешинском гарнизоне.

Лишь весной 1916 года ему было присвоено звание полевого фельдмаршала объединенной австро-венгерской армии. Но это всего лишь было декорацией, немного похоже на награды, врученные ему из наградного списка стран-союзников: орден Венецианской Короны от герцога Мекленбургского, орден святых Кирилла и Мефодия от царя Болгарии... Весь этот латунный лом вызывает только насмешки поколений. Более важное значение имело его командование ХХ Корпусом на итальянском фронте. Как только ему удалось завоевать там признание своей прямотой, отвагой и решительностью, его перевели на румынский фронт. И вот – тогда 21 ноября 1916 года умер император.

Сплющенные черные кокарды

В кинохронике компании «Пате», показывающей похороны Франца Иосифа I, все двигаются ускоренно. Но так выглядели фильмы, снятые в начале ХХ века, когда еще не умели подстраивать скорость съемки (16 кадров в секунду) к скорости работы кинопроектов.

На самом деле, эти ноябрьские похороны с вороными лошадьми в развевающихся кокардах из страусовых перьев, выкрашенных в черный цвет, были плохим предвестником для империи.

Оркестры давно замолчали. Давно уже все перестали обмениваться орденами и радоваться триумфальным донесениям о взятии Львова или Белграда.

В 1916 году война уже «исчерпала себя», как говорилось в документах германского генерального штаба. Осенние жертвы были огромны: над Соммой — миллион погибших, на итальянском фронте — четверть миллиона, от Македонии до Волыни, от Адидже до Вердена - грязь и трупы. Отрезанное от портов, обескровленное государство колотило от лихорадки, авитаминоза, забастовок и заговоров. Таково было наследие, полученное новым императором Австрии (с 21 ноября 1916 г.), главнокомандующего армии (со 2 декабря) и наследника короны святого Стефана (с 30 декабря) .

В 1914 году честолюбивый наследник престола, с детства приученный к мундирам, мог осуществлять (хотя это не требовало бросаться во главе атаки в бой, а сидеть с циркулем над штабными картами) командование наступлением, введение императорской армии в Киев, Милан или Салоники. В 1917 году генералы (точнее безусые лейтенанты) еще могли мечтать о таких преимуществах. Главными устремлениями императора могло быть только установление мира.

Он занялся этим не вовремя, один, без поддержки и без советчиков. Вслепую, минуя дипломатические и разведывательные пути, он искал возможности контакта.

Невероятная затея: на четвертом году войны, при наличии дюжины фронтов, при человеческих потерях (в 1917 г.) в шесть миллионов убитыми, когда в игру вступили США, увы! - Государства Хиджаз и Китай! – предлагать мир?

Братство Кольца и Индиана Джонс

У него было трое помощников: друг детства, а после - его адъютант, Тамаш Эрдёды, Юзеф Ретингер - один из величайших европейских авантюристов ХХ века, в Польше известный под прозвищем «кузен дьявола», имеющий отношение к авиакатастрофе в Гибралтаре, и его шурин, на несколько лет моложе его, герцог Сикст де Бурбон-Пармский, номинальный офицер бельгийской армии. Неплохое Братство Кольца, не правда ли?

И в голову не придет, что это могло получиться! Императрица Зита лично везет первое письмо в Швейцарию, где встречается со своим обожаемым братом, Сикстом, который находился в месячном отпуске, куда был отпущен из нидерландских окопов.

Премьер-министр Клемансо, фельдмаршал Гинденбург — все знали, всех «консультировали». Эти коридоры, эти печати, эти прелестные чернила, чернеющие над пламенем свечи!

До сегодняшнего дня мы не знаем подробностей тех разговоров (Сикст остаток жизни провел, как рантье, пописывая эссе о мертвой натуре, Ретингер, как правило, письменных свидетельств не оставил), пробелы приходится заполнять воображением: в сериальной версии приключений Индианы Джонса молодой Индиана (которого играет Шон Флэнери) занимается переброской Сикста и его брата Ксавье (тот, был ответственный за переговоры с Великобританией) из Швейцарии в Вену...

На переговорном столе было все: передача Франции Эльзаса и Лотарингии (отошедших к Германии после войны 1870 г.), восстановление независимости Бельгии, гарантии для Сербии (также в Боснии) и передача Константинополя России. К тому же - "мир без аннексий и контрибуций", лозунг, впервые провозглашенный в то время не Владимиром Лениным, а папой римским Бенедиктом XV.

Польша тогда не имела независимости – но Ретингера это никогда особо не волновало…

Никто не хотел ни на что соглашаться. Берлин не намеревался возвращать Эльзас и возлагал надежды на скорое падение России. Турков, союзников центральных держав, никто не посвящал в намерения лишить их столицы. Итальянцы не собирались отказываться от Альп; Французы - от компенсаций. Осталось полтора года кровавой бойни до низложения Карла: весной 1918 года Жорж Клемансо обнародовал письма императора к Сиксту с подробным описанием переговоров. Взбешенный Берлин сначала потребовал от австрийского императора отречения от престола, затем фактически взял под свое руководство остатки имперской армии и военной промышленности.

Сидит на трех коронах, а сам без короны

Оставалось лишь реформировать упадочное государство, но и этого не удалось сделать. 16 октября Карл издал прокламацию, в которой признал независимость поляков и право их на «воссоединение с братьями, которые находились под прусским и российским господством, и возрождение независимого польского государства». Остальным своим народам, объединенным под короной Габсбургов, он предлагал построить новое федеральное государство, состоящее из четырех элементов: немецкого, чешского, украинского и южнославянского – с представительствами на высшем уровне, предлагая решение в духе так называемого триализма.

Государство должно было состоять из трех корон: императорской, святого Стефана (венгерское королевство), а также короля Звонимира – основателя средневековой Хорватии.

Обстоятельства складывались, как в поэме, «ни одно государство не желало его объединения народов». Народы входили в историю: хорватский сабор провозгласил создание государства словенцев, хорватов и сербов, Западно-Украинская Народная Республика только начинала битву с Польшей за Львов, доктор Томаш Масарик готовился провозгласить независимость Чехословакии.

Осталось только правильно подобрать слова: в прокламации, изданной в день разоружения 11 ноября 1918 года, Карл признал право австрийского народа определять форму правления и «самоустранился от государственных дел». Двумя днями позже во дворце Эккартсау под Веной он издал аналогичную прокламацию, в которой взывал к венгерскому народу.

Ни в одной из них не упоминалось слово «отречение». Карл не хотел этого, но больше всего он считал, что не имеет на это права. Здесь начинается его эпопея странствующего рыцаря, кульминацией которой спустя три года является его смерть от пневмонии.

Вместо того, чтобы, как многие бывшие монархи, приумножить свое состояние за счет недвижимости и мемуаров, переехать на Ривьеру и заниматься устройством брака своих детей (их у него было уже пятеро, забот хватало, потом родилось еще трое) - он продолжал делать то, что считал своим долгом. Он все еще исполнял присягу, данную два года назад, хотя для остального мира она стоила не больше, чем мокрые страусовые перья.

Осенью 1918 года австрийский народ решил сформировать новое правительство (республику), а в марте 1919 года отказал в гостеприимстве своему бывшему императору. Более сложной была ситуация в Венгрии, привыкшей к монархической форме правления, но не акцептирующей династию Габсбургов. Венгрия была охвачена пламенем либерально-социалистической «революции астр», а весной 1919 года ее охватил пожар большевицкой революции, и что хуже всего – одновременно она была оккупирована почти на 3/5 войсками ненавистной, когда-то униженной, а сегодня победоносной Румынии.

Лишь осенью 1920 года адмирал Миклош Хорти, объявивший себя регентом, укрепил на Дунае свою власть. И только весной 1921 года Карл, подбадриваемый венгерскими регалистами, начал серьезно добиваться короны св. Стефана.

Серьезно? Да, действительно сначала было понятно, что союзники не хотят видеть у власти никаких Гогенцоллеров, и никаких Габсбургов. к элегантному, решительному «нет» Парижа и Лондона прибавилось кровавое «ни за что!» румын, сербов и чехов — будущих членов Малой Антанты, объединенных антивенгерскими и антигабсбургскими настроениями.

Оставалось загадкой, какими мотивами руководствовался адмирал Хорти, который дважды доказывал свою верность Карлу, и вдруг однажды повернул оружие против него. Руководствовался ли он исключительно интересами государства и убеждением, что Габсбурги на венгерском троне содействуют оккупации страны Валахией и Словакией? Или же он действовал, руководствуясь собственными интересами?

Сахарный император не заботился о железных дорогах

Первый удар был нанесен изящно. Карл, пробравшись в Венгрию по фальшивому испанскому паспорту, посетил Хорти в пасхальное воскресенье днем — адмирал как раз ел суп, когда адъютант доложил о том, что с визитом прибыл император… Подробности драматического двухчасового разговора сообщил лишь Хорти: Карл не опустился до объяснения своих аргументов. Адмирал отказался передать ему власть, предупреждал о возможном разделе страны и призвал императора отказаться от претензий на трон. Обескураженный, Карл через неделю покинул страну.

Он вернулся через полгода, 21 октября, сидя за штурвалом моноплана Юнкерс F 13, двигатели которого несколько раз отказывались работать в воздухе. Он приземлился на кукурузном поле в имении князя Йожефа Чираки, из своих верных регалистов он сформировал временное правительство и отправился (поездом) в Будапешт.

И опять он ошибся эпохой. Поездка в Будапешт не была стодневным наполеоновским маршем из Грасса в Париж и не была маршем из Сулеювек в Варшаву. Это было паломничество, во время которого он принимал присяги местной знати и подношения от крестьян, убежденный, что вся страна очень быстро перейдет на его сторону. А в Будапеште Хорти получал очередные ультиматумы от соседних государств («переворот означает интервенцию!») и вооружал свою армию.

Император добрался до станции Келенфельд; сегодня оттуда можно доехать до центра Будапешта на метро М4, а в то время это была маленькая станция на окраине города. После нескольких артиллерийских залпов погибло 19 человек. Это - почти ничего по сравнению с миллионом погибших на Сомме! Но эта пролитая кровь вернула к реальности императора, убежденного, что его с нетерпением ждут верноподданные граждане. Последовали утомительные ночные переговоры; люди вбегали и выбегали из вагона, были отправлены депеши на португальский двор и в Париж. Карл сидел в темном купе, глядя на огни будзинского замка. "Прекратите! Я запрещаю драться. Все это уже не имеет смысла», — такое заявление он скорее всего сделал утром 24 октября 1921 года.

Как светлячок на волнах Дуная

События последовали одно за другим, не давая опомниться. Антанта больше не хотела повтора ста дней, и никаких рыцарей «печального образа» .

Британская канонерская лодка HMS Glowworm (или светлячок — это намёк на призрачные планы императора?) доставила Чарльза и Зиту к устью Дуная, где их ждал ещё один военный корабль — на борту HMS Cardiff они доплыли до Мадейры в Атлантике. Душно, сыро, украденные драгоценности. Дальние родственники его жены из семьи Браганса предоставили им несколько комнат в Квинта-де-Монте, где им пришлось серебряной ложкой есть затхлую овсянку.

Семерых детей (восьмой все еще под сердцем Зиты) доставили на остров королевским флотом Великобритании только лишь в феврале. Карл, должно быть, сходил с ними несколько раз на прогулку; кататься на осле почти так же весело, как кататься на верховой лошади, особенно когда тебе три года. 9 марта Карл начал кашлять. Бронхи, легкие, два инфаркта: это продолжалось еще три недели, до 1 апреля 1922 года.

Какими были последние слова умершего сто лет назад императора? В версии монарха: «Я страдал, во имя того, чтобы однажды мои народы воссоединились». Как человек он мог прошептать, обращаясь к своей супруге: «Я так тебя люблю!». Как страдалец он простонал: «Я больше не могу. Да сбудется воля Твоя, Господи!». Судя по личности Карла, все три версии вполне возможны.

Единственно Ватикан, не забыл о стараниях императора в достижении мира во время Первой мировой войны. «Дело» было открыто в 1954 году, а гробница вскрыта в 1972 году (его останки до сих пор покоятся в часовне в Фуншале). В 2003 году Конгрегация по делам святых (… De Causis Sanctorum ) признала его героические добродетели. 3 октября 2004 г. Папа Иоанн Павел II объявил императора Карла «блаженным», установив в католическом календаре 21 октября, как день блаженного Карла Австрийского (это день его свадьбы с Зитой). Он считается покровителем миротворцев, хотя, вероятно, ему также следует стать покровителем рыцарей печального образа.

– Войцех Станиславский
– Перевод на русский: Лариса Верминская