Период романтизма в польской культуре начался с публикаций первых стихотворений Адама Мицкевича в 1822-ом году. А завершился в 1864-ом году, после того, как Российская империя подавила Январское восстание 1863 года. Поэты и писатели того периода активно участвовали в политической жизни Царства польского, но вот бороться за свое финансовое состояние у них получалось слабо. Принято считать, что поэты витают в облаках, глубоко презирая такую прозу жизни как финансы. Поэтому год польского романтизма, то есть текущий, 2022-й, который провозгласил Сейм Республики Польша, оказался отличным поводом для проверки этого постулата. Посмотрим, как справлялись с финансовой стороной жизни певцы польского романтизма - Мицкевич, Словацкий, Норвид, Красинский.

Автор эпической поэмы “Пан Тадеуш” Адам Мицкевич считается не только одним из основных представителей периода романтизма в польской культуре, но и самым бедным среди поэтов-романтиков. Он был выходцем из очень бедной семьи. Его отец, адвокат-неудачник из деревни на территории нынешней Беларуси, после своей смерти оставил жену и четверых несовершеннолетних детей практически без гроша в кармане. Адам Мицкевич, с самого детства привыкший к нищете, никогда не имел собственного жилья. Он жил у друзей, в служебных квартирах, пансионатах и съемных комнатах. Работая учителем в городе Каунас, который после Третьего Раздела Речи Посполитой в 1795-ом году, входил в состав Российской империи, Мицкевич жаловался в письме к другу: “У меня всегда туго с деньгами”. Во время путешествий о его ночлеге и пропитании заботились спутники. Поэт также охотно пользовался гостеприимством владельцев усадеб и дворцов.

    Подписывайтесь на наш фейсбук  
  Замешанный в тайных молодежных организациях, Мицкевич однажды был арестован, осужден и выслан в Россию в качестве учителя с правом выбора места жительства. В течение 1824-1827 г.г. му довелось побывать в Петербурге, Москве, Одессе, Крыму. Избалованный вниманием дам и холеный российскими элитами, поэт блистал на светских раутах, ездил в Крым в компании лоялистов и агентов тайной царской полиции. Влиятельные друзья устроили польского учителя на работу в канцелярию московского генерал-губернатора Дмитрия Голицына. Впрочем, Адам одумался и, получив разрешение на выезд за границу (“для сохранения здоровья”), бежал в Европу.

На полтора года Мицкевич застрял в Риме, там же у него закончились деньги. Друзья спасли творческого приятеля от финансовой нужды, одолжив крупные суммы на “без возврата” или “на инвестиции”, о которых потом деликатно забывали. Поэт, конечно же, зарабатывал кое-какие деньги на издании своих произведений, но деньги к нему не липли. Излишки он отдавал более нуждающимся землякам. Причем для получения разрешения въезда во Францию Мицкевичу пришлось отказаться от социального пособия для политических эмигрантов.

На улицах Парижа

После поражения Ноябрьского восстания 1830-1831 годов патриоты Речи Посполитой устремились на запад. Из 10 тысяч беженцев более половины осели во Франции. Но не для того, чтобы обустроить там новую жизнь. А для того, чтобы подождать. когда начнется восстание или война, которое поможет восстановить существование Республики Польша.  Все те люди без преувеличения были творческой элитой нации, но… не нюхавшей пороха элитой.

Кто же мог предвидеть, что мировой конфликт, о котором мечтали поэты-романтики, разразится лишь в 1980-х годах? А пока недоедание, плохие жилищные условия, вынужденный малоподвижный образ жизни и постепенное угасание надежды на возвращение в родную страну отрицательно сказывались на здоровье эмигрантов. Туберкулез в буквальном смысле выкашивал их ряды.  Благородным дамам приходилось заниматься тяжелым физическим трудом - и это в некотором роде объясняет их радикализацию. Исключением стала группа зажиточных эмигрантов. сосредоточенная вокруг консервативно-либерального лагеря “Отель “Ламберт”. Эта политическая группа, которую создал князь Адам Чарторыйский, появилась после поражения Ноябрьского восстания 1830-1831 годов. Ее участники основывались на положениях Конституции 3 Мая и рассчитывали на вмешательство западных государств в решение “польского вопроса”. 

Спасением от нищеты могла стать выгодная женитьба. Однако ни молодость, ни воля к борьбе “за вашу и нашу свободу”. ни поэтическая слава оказывались слабыми аргументами в глазах потенциальных тестей. Адам Мицкевич в конце концов женился, но на бесприданнице. Его жена, Селина, в отношении финансов оказалась такой же беззаботной, как и польский поэт-вольнодумец. “У нас нет ни одного источника постоянного дохода, и мы не можем найти что-нибудь подходящее”, - сообщала она знакомым. Ее муж писал пьесы об истории Польши, но французские театры неохотно брались за их постановку. Мицкевич редактировал издававшийся в эмиграции в 1832-1833 годах журнал “Польский пилигрим”, однако делал это на безвозмездной основе. В конце концов за дела своего талантливого, но финансово беспечного земляка взялся книгопродавец и издатель Евстафий Янушкевич.

Князь Чарторыйский “выбил” у французского правительства для Адама Мицкевича единовременное пособие в размере 1000 франков и ежемесячное пособие в размере 80 франков. Для сравнения: ветераны-генералы и вышедшие на пенсию министры получали 200 франков, старшие офицеры - 60 франков, а рядовые солдаты - 22 франка. Причем суммы в 22 франка не хватало даже на одну поездку дилижансом из парижа в Лион. Правительство Франции тратило на польских беженцев огромные суммы - десятки миллионов франков. Поэтому неудивительно, что в интересах государства было уменьшение количества эмигрантов. Их уговаривали уехать и уменьшали размер пособий под разными предлогами.

Но финансовые потребности семьи Мицкевичей росли. Количество детей выросло до шести человек, жена творца жаловалась своей сестре, что у них всего одна служанка, а сам поэт ударился в мистические настроения. Он стал одним из “столпов” мистической группы эмигрантов под предводительством Анджея Товяньского. К слову, философ Товяньский еще в 1828-ом году во время учебы на факультете юриспруденции в университете в Вильнюсе, почувствовал религиозное откровение о том, что борьба с оружием в руках, с ненавистью в другому, не может изменить реальность к лучшему. Двенадцать лет спустя, после поражения Ноябрьского восстания, он оставил состояние и семью и отправился в Париж, куда съехалась польская политическая и культурная элита. Там философ-юрист начал “собирать души” и привлекать последователей своей идеи. Поэты-романтики, в том числе и Мицкевич, охотно соглашались с постулатами Товяньского. В тот период Адам Мицкевич читал лекции на кафедре римской литературы в Лозанне, но вскоре забросил преподавательскую деятельность ради того, чтобы поискать более престижную занятость.

Колледж де Франс в Париже искал преподавателя по новому предмету: славянской литературе. Иностранным преподавателям там платили меньше, поэтому поэт подал документы на французское гражданство. Ему отказали. В это же время в свободное от работы время он выступал с подрывными манифестами. Руководству колледж де Франс это не нравилось, поэтому дерзкого поляка отправили в отпуск, а потом объявили о его отставке. Впрочем, когда во Франции к власти пришел Наполеон III положение Адама Мицкевича стабилизировалось. Он устроился библиотекарем в одну из главных библиотек французской столицы - в Библиотеку Арсенал. Зарплата была небольшой, зато жилье - бесплатным. Продлилось это недолго: после начала Крымской войны 1853-1865 годов поэт отправился за политическими миражами в Турцию, где его убили восточная кухня и антисанитария.

От неудачника-рифмоплета до инвестора

  Литературный соперник Адама Мицкевича, Юлиуш Словацкий, с первого взгляда казался неженкой и непрактичным человеком. Впрочем, это обманчивое впечатление. В семье с него сдували пылинки, ограждали от различных проблем и неприятностей. Поэтому, единственное, о чем мечтал юный Юлиуш - так это просто поиграть с ровесниками.   

Своего единственного сына мать видела успешным чиновником, быстро взбирающимся по карьерной лестнице. Юлек не препятствовал мечтам матери. но про себя решил. что после долгих и нудных часов на госслужбе он будет писать стихи. То есть станет поэтом. И Юлиуш Словацкий стал чиновником: первоначально в качестве стажера в Комиссии по государственным доходам и казначейству. Он присягнул на верность Царю, начал на практике изучать экономику, которая впоследствии ему пригодилась. В отличие от других эмигрантов он знал, что такое кредит, биржа, депозит и ценные бумаги. Он жил с “карандашом в руках”, записывая расходы и доходы. Благодаря этому, в частности, известно, что первые стихи, изданные за свой счет в Париже, обошлись ему в 453 франка.

Для автора драмы “Кордиан” расходы на поэзию не стали катастрофой - ведь он получал профессорскую пенсию, выплачиваемую ему после смерти отца. Только в 1840 году поэт-экономист получил на счет 12 тысяч франков. Он покупал банковские облигации и жил за счет процентов. Иногда Словацкий инвестировал. Причем рынок недвижимости он считал рискованным, зато видел будущее в железнодорожных компаниях. Поэтому и скупал акции таких предприятий. Но когда политические потрясения в Европе и во Франции вызвали колебания на бирже, доходы Словацкого уменьшились.

Юлиуш Словацкий тщательно работал над имиджем франта. Без белых перчаток из дома не выходил, старался стать завседлаем лучших парижских компаний. Посещал музеи, не пропускал ни одной театральной премьеры, флиртовал с дамами, читал французские и английские газеты. Он подсчитал, что в Париже можно жить “скромно и по-холостяцки” на 2 тысячи франков в месяц. При этом сам Словацкий на свою франтоватую холостяцкую жизнь тратил меньше, откладывая деньги на “времена перемен”. В 1845-й год он вошел с накоплениями в 14 250 франков.

Словацкий много путешествовал: побывал в Альпах, Италии, Греции, на Ближнем Востоке. Мужественно перенося неудобства даже добрался до Нубии, исторической области в долине реки Нил. В те времена такие поездки обходились дешевле, чем сейчас. Например, во Флоренции Юлиушу удалось снять квартиру с пианино всего за 27 франков - и он прожил в арендованном жилье полтора года.

Невооруженным взглядом было видно, что автор драмы “Балладина” завидовал славе Адама Мицкевича, и это раздражало “Великую эмиграцию” (так принято называть эмигрантское движение польского населения в 1-й половине XIX века). Словацкого обвиняли в нечестности, в дурном вкусе, некоторые пренебрежительно называли его “писакой”. Когда он умер от туберкулеза, на похороны пришли 30 человек, все мужчины, среди них -  еще один певец польского романтизма, Циприан Норвид. Никто не произносил надгробных речей. По желанию усопшего погребение было скромным, по прейскуранту девятого класса. Стоимость процедуры составила 275 франков.

Убийственные курорты

Одним из немногих, кто верил в талант Юлиуш Словацкого, был Зыгмунт Красинский, который впоследствии также умер от туберкулеза. Он родился в Париже в период славы Наполеона Бонапарта в семье командира знаменитого кавалерийского полка. Его крестной стала Мария Валевска, близкая приятельница французского полководца. Рос в роскоши, считался вундеркиндом. Но стыдился своего отца, который впоследствии преданно служил русским царям - как некогда Бонапарту.

Мать Зыгмунда, из богатейшего рода Радзивиллов в Великом княжестве Литовском, завещала сыну свое приданое и драгоценности, а также обязала мужа выплачивать сыну, после того, как тот вырастет, выплачивать фиксированную сумму в размере 20 тысяч злотых в год. После того, как наследнику исполнилось 30 лет, выплата удвоилась. Молодой человек мог позволить себе любой каприз. Но просаживал он деньги не в казино. Он финансировал эмигрантов. Еще в юношестве встретившись в Женеве с Адамом Мицкевичем, Красинский попал под его обаяние и впоследствии часто помогал своему кумиру материально. Впрочем. на похоронах Мицкевича Зыгмунта Красинского не было - считается, что он боялся стихийной патриотической демонстрации.

Автор “Небожественной комедии”, романтической метафизической драмы, всю жизнь боролся с реальными и мнимыми недугами. Он убегал от властного отца, надоедливых любовниц, а также от публики, которая обвиняла его в отсутствии патриотизма. Зыгмунт унаследовал от матери туберкулез. Но регулярные посещения курортов и купален на Средиземном и Атлантическом морях окончательно подорвали здоровье поэта. Ведь лечение в те годы сводилось к питью огромного количества минеральной воды и холодных ванн из нее же. Врачи не знали, что делать с перманентной болезнью молодого человека, которая отражалась на его психическом состоянии. Одни считали его меланхоликом и мечтателем, другие - нарциссом и истериком.

На втором месте после заботы о своем здоровье для Красинского стояло беспокойство  о продлении срока действия своего польского паспорта. На родине он должен был выполнять обязанности мужа, отца и наследника крупного земельного состояния. Всему этому он сопротивлялся как лев. он доверил управление состояние полномочным представителям, но сообщения о их махинациях и нечестности вводили его в состояние ступора. В 1857 году он с удивлением узнал о банкротстве банкира, которому доверил управлять значительной частью своих финансовых активов. На этом Красинский потерял полтора миллиона франков (это три миллиона злотых по валютному курсу того времени), что стало для поэта болезненной неудачей. но не разорением. Провидение уберегло Зыгмунта от того, чтобы стать скучным земельным помещиков. Туберкулез привел к тому, что он умер через неполные четыре месяца после своего влиятельного и богатого отца. Прощальная панихида состоялась в том же соборе в Париже, где три года назад он сам с помпой прощался со своим кумиром Адамом Мицкевичем. 

Мечта об Америке

  Еще один знаковый поэт периода романтизма в Польше, Циприан Камиль Норвид, отчасти сам спровоцировал свое тяжелое финансовое положение. Им двигало чувство ложной гордыни, поэтому он отвергал все предложения сочувствующих людей о поддержке. Под конец жизни он оказался в Дом святого Казимира - в приюте, который вели сестры милосердия на деньги польских аристократок-благотворительниц. кстати. приют существует и по сей день. Разве об этом он мечтал в юности? Он. который подписывался как “де Норвид”, хвалился помещичьей родословной и даже родственными узами со знаменитым дворянским родом Собеских. В начале 1840-х годов В Варшаве не было популярнее поэта, чем Циприан Норвид… 

  На Запад он уехал практически легально. Норвид обладал художественным талантом, поэтому организовал себе путешествие по маршруту знаменитых произведений искусства.  например, во Флоренции он посещал салон графини Марии Калергис, планировал стать художником и сделать в этом направлении карьеру. Но… Поворотным моментом стало посещение Посольства Царской России в Берлине. Там он услышал предложение, от которого не смог отказаться. Однако вместо того, чтобы стать агентом,  Норвид оказался в положении политэмигранта, которого преследуют работодатели.

  Некоторое время бельгийское правительство выплачивало ему пособие. но финансовое положение Циприана Норвида продолжало ухудшаться. Среди четырех певцов польского романтизма он оказался самым честолюбивым. Сверхактивный невротик, он ввязывался практически во все эмигрантские ссоры и скандалы. Соотечественники, которых он критиковал, платили ему той же монетой.

В какой-то момент судьбы улыбнулась автору поэмы “Промедитион”. Граф Адам Потоцкий предложил ему поистине королевский гонорар за написание диссертации “искусство перед лицом истории”. Четыре тысячи франков позволили бы поэту расплатиться со всеми долгами и прожить несколько лет в Париже. Он взял полторы тысячи франков аванса и… не выполнил заказ. Графу он передал лишь ранее выполненный фрагмент работы и пообещал добавить в счет мирового соглашения три рисунка художника эпохи Возрождения Рафаэля Санти и других известных живописцев. При условии, что Потоцкий бесплатно передаст их Ягеллонской библиотеке.

  После этого инцидента богатые и влиятельные друзья окончательно отвернулись от Норвида. Даже Зыгмунт Красинский перестал спонсировать склочного и сварливого поэта, чьи работы современники оценивали как “мутные и непонятные”. Поэтому Норвид зарабатывал на хлеб физическим трудом: работал на одном из парижских кладбищ каменщиком. Иногда ему давалось продавать свои рисунки или картины. К тому времени был был инвалидом, потеряв слух во время отсидки в прусской тюрьме. поэтому говорил очень громко.

  После неудачной попытки получить членство в Ордене отцов-Воскресителей, который помогал польским эмигрантам, Норвид отправился в Нью-Йорк. К сожалению, его американская мечта не сбылась. В Соединенных Штатах он стал лесорубом, красил лодочные каюты, подрабатывал в нью-йоркской художественной мастерской (там ему платили 5-6 долларов в день), но потом снова начал бедствовать. Из нищеты он вылез только благодаря землякам-полякам. которые помогли ему купить обратный билет в Европу. Он отправился в Лондон, где пытался устроить свою жизнь, но безуспешно. После двух лет отсутствия Норвил вернулся в Париж.

    Поэт лишь изредка мог рассчитывать на гонорары от своих произведений. Циприану Норвиду не везло. Один из его издателей покончил с собой, а другой обанкротился. В отчаянии он стал подумывать о переезде во Флоренцию и жениться на давней знакомой, но та отвергла предложения творческого и бедного воздыхателя.

В конце концов на помощь пришел его родственник. Михал Клечковский: он создал специальный фонд для Норвида. Один из банков платил поэту 50 франков в месяц - чтобы тот хотя бы не голодал. Столько же Клечковский (плюс 200 франков вступительного взноса) платил за пребывание пожилого уже Циприана Норвида в доме престарелых на окраине Парижа. Там поэт провел свои последние шесть лет жизни: в скромных, но стабильных условиях, в опрятном доме, под опекой сестер милосердия, очень терпеливых к взрывному темпераменту постояльца. Тот приободрял сам себя, записывая в дневнике: “Я живу в монастыре, как и мои мальтийские деды”. Когда он умер, друзья и родственники устроили ему недорогие похороны.

–Веслав Хелминяк

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

  –Перевод Светлана Черепанова