Один мой друг как-то сказал, что предпочел бы костюм из кримплена (бистор), чем татуировку, потому что от ношения такого костюма всегда можно отказаться, а от татуировки сложнее избавиться.

Стоит помнить, что кримплен (бистор) – это ткань из искусственных волокон. В 1970-х и 1980-х годах польская швейная промышленность прекратила торговлю свекольными и сливовыми костюмами из этой ткани. Костюм из бистора быстро стал символом безвкусия и некомпетентности польской швейной промышленности.

Чтобы было веселее, решение о строительстве линий по производству бистора и покупке лицензии было принято под влиянием “наблюдения” за торговцами, которые покупали этот товар на Западе, привозили его частным образом в Польшу и продавали на базарах и в комиссионных магазинах. Мода на бистор быстро прошла, оставив только производственные линии и устрашающие костюмы.

Мне вспомнилась эта история, когда я увидел на мусорном контейнере для переработки пластика аккуратно положенный поверх стопки бутылок по минеральной воде костюм, полностью сделанный из полиэстера. Возможно, раньше этим костюмом были бутылки с минеральной водой.

Вскоре после этого я кому-то рассказывал эту историю, и мне сказали, что костюм следует отправить в смешанный мусор. Честно говоря, я был возмущен. Как это! Это изделие полностью изготовлено из пластика. В нем нет ни грамма или миллиметра натурального волокна. Только пластик. Если получилось сделать из бутылки костюм, возможно, получилось бы сделать из костюма бутылку. Ну, может, хотя бы крышку от пластиковой бутылки.

Я ставлю этот вопрос как проблему исследования и рационализации одновременно. Если мы боремся, давайте бороться до конца.

Занятия по материаловедению

Теперь я думаю под этими мусорными баками, что куда выбросить. Это смешанный или искусственный? Стеклянный или искусственный? К счастью, металл идет туда же, где и пластик. Самая большая проблема с разнообразной упаковкой, в которой сочетаются бумага, псевдобумага, металл, пластик и черт знает что еще. Я стараюсь изо всех сил, но не всегда знаю. Разве не было бы более экологично, если бы производители были обязаны информировать, куда мне все выбрасывать? Поскольку бирки на одежде превратились в телефонные книги, я не вижу причин не разработать знаки, указывающие, куда выбрасывать вещи. У нас есть дела поинтереснее, чем анализ какой-то упаковки.

Раньше шуба из искусственного меха была неэкологична, она была просто искусственной. Теперь это экологический мех, а натуральная кожа – неэкологичный материал. Я, конечно, понимаю, что появились другие критерии оценки. Сегодняшний термин “экологический” предполагает значение “этический”, т.е. полученный без страданий животных и так далее. С таким доводом можно даже согласиться, ссылаясь на вопросы морали, и смириться с тем, что человек носит обувь, добытую аморально, т. е. кожаную. Однако искусственный мех сложно назвать экологическим продуктом, поскольку это не так. Возможно, он меньшее из двух зол, но это все, чем он является. И вопрос в том, куда его выбросить.

    Подписывайтесь на наш фейсбук  
  Раньше мы считали шерсть, хлопок и лен натуральными тканями. В 1960-х и 1970-х годах они были символом возвращения к природе. Сегодня оказывается, что искусственные волокна считаются лучшими для климата, поскольку для их производства используется меньше воды. Осмелюсь сказать, что сомневаюсь в том, что химическая промышленность проявляет большую заботу об окружающей среде. Не сомневаюсь, что она является щедрым спонсором некоторых организаций.

Я знаю людей, которые не гладят одежду из-за беспокойства о климате, но каждый год путешествуют на большие расстояния (разумеется, на самолете). Точно так же, как эта немецкая пара из климатического движения “Последнее поколение” (Letzte Generation), которая не пришла на слушание после своих “экологических” эксцессов, то есть атаки на произведения искусства в музеях, потому что улетела на отдых в Азию.

Что крыса искала в стеклянных отходах?

Несколько лет назад в отделении неотложной помощи больницы я разговаривал с женщиной. По сути, мы были привязаны друг к другу. У нас был общий столб для капельницы. В ходе разговора выяснилось, что дама была активисткой какой-то “зеленой” группы и по сути читала мне лекции на разные темы из серии “как жить в гармонии с природой”. Должен признаться, что в первой части разговора я был относительно пассивен, потому что моя капельница еще не подействовала, и я пришел в себя примерно на половине приема дозы. Девушка отреагировала наоборот. Итак, в середине наших капельниц роли поменялись.

Именно тогда дама обратила внимание на экоразнообразие на примере крысы, посещающей ее сегмент в зеленой части столицы, что она очень подчеркнула.

– Мы не хотим его убивать, – сказала она твердо, хотя и не так решительно, как в начале обсуждения. – Мы не можем вмешиваться в его экосистему. Это мы здесь незванные гости.
– Однако я бы защищал собственную экосистему, – робко заметил я, хотя и смелее, чем в начале разговора.
– Нет! – дама начала говорить, точнее кричать, полушепотом. – Это мы вмешались в его естественное окружение.
– Нет, мадам, это может звучать цинично, но я бы убил эту крысу, хотя сомневаюсь, что она была только одна. Вы просто не сможете потом с ними справиться, – сказал я, не ожидая понимания с другой стороны.
– Мы постараемся сосуществовать, — прошептала дама с моральным превосходством.

Разговоры в отделениях неотложной помощи имеют то преимущество, что в какой-то момент они заканчиваются. Моя капельница закончилась.

Некоторое время назад, во время отключения интернета, установщик показал мне кабели от канализационного люка, которые были искусаны крысами, потому что именно они были причиной наших проблем. – Я вам говорю, они любят эти кабели. Едят их как десерт, — сказал он.

Так что можно сказать, что крысы тоже имеют доступ к Интернету и не довольствуются только отсортированным мусором. Недавно я видел, как крыса проникла в контейнер со стеклянными отходами. Разве это не интересно?

Экологическая Польская Народная Республика (ПНР)

Недавно мы сделали телепрограмму о том, как, как это ни парадоксально, мы жили более экологично в ПНР. Тогда к этому людей вынудили обстоятельства, возникшие в результате жизни в системе экономического дефицита. Каждый продукт, который еще мог быть полезен, часто имел несколько десятков применений, поскольку способ использования вытекал из потребностей и творческих способностей данного человека.

Для хозяйки емкость из-под кефира представляла собой форму для желе, а для огородника – место для рассады. Прочитав газету, ее можно было использовать сотней способов. Для упаковки в магазине, как подложка в ящик. Домохозяйки застилали ими свои мусорные ведра. Некоторые люди использовали газету в качестве бумаги для завтрака. Из фильмов мы знаем, что гангстеры разрезают газеты, чтобы они выглядели как банкноты. То, что шло в мусор, было уже полностью исчерпано.

С другой стороны, существовала промышленность, которая ужасно загрязняла и истощала окружающую среду. Поскольку это было расточительно, возникла концепция вторсырья, которое на самом деле представляло собой промышленные отходы. Официально использовать это вторичное сырье, могли только люди, занимающиеся индивидуальным предпринимательством, так называемые “частники”. И они этим воспользовались, производя качественную продукцию.

В середине 1970-х годов было много новостей о неком “частнике”, который использовал для своего производства вещи, найденные им на свалках (то есть в мусорных баках) крупных промышленных предприятий. Когда об этом стало известно, его сурово наказали, и налоговая служба очень эффективно с этим справилась. Но ничего не случилось с промышленными предприятиями, которые выбрасывали на такие помойки полноценные полуфабрикаты.

Сейчас немного по-другому, но в принципе то же самое. Вы покупаете стиральную машину и сразу знаете, что через пять лет она окажется на помойке. Любой ремонт существенно перевесит ее стоимость. Это касается практически всей промышленной продукции. В этом ли суть экологии, что после относительно короткого периода использования предмет необходимо отправить на свалку электронных отходов?

Судя по тому, что я вижу, большинство людей хотят действовать неинвазивно в своей повседневной жизни и не вмешиваться в естественную среду. Но им также трудно понять, почему они должны полностью взять на себя расходы – особенно когда речь идет о продуктах, которые можно было бы использовать дольше, потому что технологические изменения не настолько революционны, чтобы их время от времени приходилось менять. Но кого это волнует?

– Гжегож Сечковски

 TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

– Перевод Надин Алейник