Я только что вернулась с короткой недели на Балтийском море, потому что только там у меня ощущение настоящего праздника, среди бескрайнего пустынного пляжа и серо-зелено-сине-голубой волны. Где еще можно найти такие места? – подозрительно спрашивают мои друзья, когда я шлю привет из приморской глуши, подальше от ларьков, рыбных кафе, дискотек и прочих развлечений. И даже проливные померанские дожди не прогнали меня, ни пронизывающий холод, а это была якобы самая холодная неделя на Балтийском море за последние годы. Вместо того, чтобы барахтаться в бушующем море, я ходила по дорогам и тропинкам, разглядывая обклеенную и завешанную плакатами окружающую местностью

Окружающая местность, которая максимально отстаивает свой статус настоящей “приморской глуши” по ощущению, так что анонсированная атомная станция означает конец жизни. И конец отдыхающих с мая по сентябрь, а значит и заработка - наверное приличного. Заработка, скажем прямо, прежде всего.

То есть муниципалитет отстаивает с таким трудом достигнутый за последние тридцать лет статус - ведь раньше, при коммунизме, целые километры пляжа были недоступны, отгорожены, облеплены колючей проволокой, были какие-то - толи польские толли советские, черт его знает, как говорят старейшие жители - войска, торчали бетонные плиты - а может быть, даже, шепчутся, были ракеты с “этими” боеголовками. О благополучии жителей никто особо не заботился, свободный пляж был в нескольких километрах, а отдыхающих было мало еще и потому, что это была контролируемая пограничная зона, и так или иначе где снимать комнаты и лежаки.

Это была, более или менее, судьба всего побережья, в большей или меньшей степени. Моим “домашним” кусочком моря была крохотная в то время Устка, куда можно было доехать поездом из Слупска, в субботу, сразу после возвращения папы с работы, чтобы через полчаса быть на пляже - но только на восточном. Доступ к западному пляжу был запрещен! Может, и не было вывески с надписью “нельзя”, но входа все равно не было. И ни один здравомыслящий человек не пошел бы на западный пляж. Что-то изменилось только в конце 1960-х, и то не все отваживались. Сейчас Устка - большой шумный курорт и никакой “приморской глуши” там уж точно нет.

Однако в многочисленных деревнях муниципалитета Хочево многое изменилось к лучшему. До пляжа можно добраться на электромобиле, везде есть лошади и уроки верховой езды для детей, а также катание в полевых условиях — лесу и пляжу — для опытных наездников. И все, конечно же, за большие деньги. И кого это беспокоило, скажете вы? Никого это не смущало, но кому я об этом расскажу? Тем людям, которые, наконец, живут немного лучше?

Но я не об этом хочу писать, хотя мне это будет нелегко. Ведь я сама туда приезжаю, наслаждаюсь богатством леса и неба до самого горизонта, собираю чернику и ем вареники с черникой, собранной часом ранее. Но не только я понимаю, что атомная электростанция нужна. У меня с ней даже личные отношения. Я с нетерпением жду этого, можно сказать, хотя и не обязательно здесь. В любой точке нашей страны.

В начале 70-х годов прошлого века, когда я заканчивала учебу - а изучала я химию, для сдачи экзамена нужно было иметь доскональные знания по строительству атомной электростанции - было довольно много разговоров о строительстве такого объекта. Или, может быть, это были только мы, я и мои двоюродные братья, окончившие технический университет, которые работали год, два или три на строительстве гидроаккумулирующей электростанции в соседнем Жарновце, рядом с Вежхуцином, где живут бенедиктинские монахини. Работали с ощущением, что закладывают фундамент атомной электростанции. И мой друг, тогда свежий доктор биологических наук с сумасшедшим экологическим планом в голове, изучавший там луговой биоценоз. И мои коллеги из Гданьского университета, у которых были океанографические мечты и они реализовывали их везде, где только можно, несмотря на отсутствие океана. Все мы тогда думали, что атомная станция из наших учебников не за горами. Мы, наверное, долго не понимали, даже если наши отцы, а может быть, даже профессора и высказывали дома свой скептицизм, что атомной электростанции не будет, потому что “русские этого никогда не допустят”. Поляки захотели ядерной установки? Еще чего?!

    Подписывайтесь на наш фейсбук  
  А потом шли годы, то и дело появлялись миражи энергонезависимости, проекты, планы, еще подробнее - перечислять не буду, ибо не в этом дело. Просто они всегда были как-то размыты. Оживление длилось какое-то время, затем осела пыль битвы и наступила тишина над очередной атомной электростанцией “в состоянии проектов”. Как без боя, ба! даже разговора не было. Сколько лет можно списывать такое положение дел на некомпетентность, разгильдяйство, небрежность или халатность польских энергетиков или других профессионалов и активистов?

Я даже не помню, когда я поняла, что наши скептически настроенные отцы и профессора были правы. Атомной электростанции здесь никогда не будет, пока влияние России настолько сильно, хотя и невидимы, что всегда будут какие-то причины не строить ее. Кто-то куда-то не положит документ на подпись, кто-то где-то потеряет подготовленный исследовательский проект, у кого-то появится “еще лучшая” идея, кто-то изменит повестку дня, где-то случится какая-нибудь мелкая авария или еще какая-нибудь неразбериха. Это не теория заговора, это факты — точнее их отсутствие. Нет электростанции.

Я даже начала учить этому студентов-журналистов: только наша атомная электростанция будет доказательством того, что российское влияние перестало достигать высших уровней принятия решений. Я уже говорила своим старшим внукам, что если при их жизни в нашей стране наконец появится атомная электростанция, то это будет означать настоящий конец российской агентуры.

Медленно, очень медленно, может быть, даже медленнее, чем медленно, но все же можно на это надеяться? Может ли этому способствовать та или иная акция, декоммунизация или та, что с российским влиянием?

Конечно, у меня есть проблема с моими милыми хозяевами из глухой деревни, из которой на пляж приходится ехать верхом, на велосипеде, электромобиле или даже пройти несколько километров пешком. Я ни в коем случае не хочу оскорбить их чувства и расчеты своим брутальным заявлением о том, что те, кто отказывается от атомной электростанции, подвержены влиянию России. Что это, то не так.

У хозяев есть свои жизненные интересы, свои лошади и пчелы, свой лес и рыба - вот почему они протестуют. Им не приходится думать о диверсификации источников энергии, как это принято в мире. Они имеют право. В их генах вписана и память о предках, часто прибывающих сюда после переселения из пограничных поселений, потому что они не автохтоны, они уже перенесли русский гнет. Но эта заметка не о них, не об их протесте.

Отсутствие атомной электростанции - это не только катастрофическая техническая отсталость и порабощение и зависимость, это означает отсутствие полного контроля над нашей страной, над экономической, геополитической и стратегической жизнью. И, наконец, есть возможность попытаться действительно что-то с этим сделать. Потому что, если из этого снова ничего не выйдет, возможность может снова не представиться в течение долгого времени.

– Барбара Сулек-Ковальска

 TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

– Перевод Надин Алейник