"История одного преступления" - последний фильм замечательного документалиста Мариуша Пилиса. На этот раз автор показывает подробности резни, устроенной немцами в марте 1944 года против семьи Виктории и Юзефа Ульма в Маркове и семей их еврейских подопечных, Шаллов и Гольдманов. Однако центральное место занимает история Эйлерта Дикена, который командовал ходом событий.

Он был командиром жандармского поста в Ланьцуте и принял решение лично убить не только Викторию и Юзефа Ульма, но и всех их детей, "чтобы у банды не было с ними проблем", по словам свидетелей. За этот поступок в сентябре ему было присвоено звание лейтенанта? После войны он вернулся к себе домой, то есть в Эзенс в Нижней Саксонии, на берегу Северного моря. И продолжал работать в полиции. А что не разрешено? В конце концов, он даже не принадлежал ни к СС, ни к НСДАП, так в чем же дело?

Мой сарказм не берется ниоткуда, это просто "усталый" комментарий к уже многолетнему опыту и наблюдениям. Теперь, к тому же, кумулированный после огульных нападений на поляков, которые якобы сотрудничали с немецкими преступниками.

Подписывайтесь на наш фейсбук Институт Пилецкого, берлинский филиал, вместе с директором добрался до частного архива Эйлерта Дикена (проданного "уборщицей" отремонтированного дома в пластиковой коробке) и нашел его награды - Железный крест и документы. В архиве были документы о "денацификации" Эйлерта Дикена в 1946 и 1949 годах, в которых объяснялось, что у него нет противопоказаний для работы в полиции. Дикен дожил до глубокой старости, окруженный уважением соседей и любовью семьи. Он мирно скончался в 1960 году.

В фильме Мариуша Пилиса об этом рассказывает его старшая дочь, пожилая женщина, которая - мне, конечно, хочется прокомментировать это слово - ничего не знает и не понимает. Ведь Vatti был таким замечательным человеком, добрым к другим, он желал всем добра, она что-то знает об этом, потому что она была самой любимой дочерью.



Прямо как в песне Яна Кшиштофа Келюса "О смертных казнях и временных наградах". Там, в свою очередь, бывший начальник районного или иного Управления безопасности, уже "старик, согнувшись, сажает цветы в теплую землю /.../ теплая земля, рыжеволосый спаниель спит под деревом... - Как он может сажать цветы - спросите вы Янека? А я не знаю." Ну, точно, как он может сажать цветы? У нас до сих пор так много разных сложных, самых сложных, вопросов - нерешенных. Некоторые, очень редко, слишком редко, начинают проясняться, входить в историю, в образование. С большим, часто непонятным трудом, как, например, трудность получения средств на этот фильм.

Отклоненная заявка В 2015 году Польский институт кино (PISF) отказал режиссеру в финансировании; в то время я написал об этом колонку в еженедельнике "Idziemy" под заголовком "Стыдно и так много". Три эксперта PISF написали в своем обосновании, что "строительство музея не кажется драматургически захватывающим, как и сюжет о беатификации". Они также написали, что "в экспликации режиссер описывает, что главным героем является семья Ульма, в то время как в сценарии есть и множество других нитей, что в данном случае создает впечатление скорее отсутствия решительности, чем многомерности темы". - Фильм связан не только с этими нитями, но и с несколькими другими", - комментирует сегодня режиссер, когда я хвалю его работу. - Наверное, само Божественное провидение наблюдало за мной, и я сделал картины, о которых в то время даже не мог мечтать".

В то время Музей праведников в Маркове еще не был готов, и специалисты, вероятно, не имели представления о беатификации. Сейчас дата церемонии уже давно назначена на 10 сентября, так что фильм выходит в то время, когда он больше всего нужен. Можно возразить, что все не так плохо, как хорошо. Я, однако, думаю, уже без сарказма, что с тех пор можно было бы снять несколько фильмов на эти темы, и наверняка они были бы полезны. Может быть, тогда некоторым псевдоисследователям было бы труднее распространять ложь о том, что после смерти Ульмаса жители деревни убили других евреев, которые скрывались, в то время как на самом деле марковцы сохранили до конца войны не менее двадцати. Об этом Мариуш Пилис рассказывает в фильме.

После того, как Польский институт кино отказал в финансировании, режиссер начал собирать средства самостоятельно. Когда в марте этого года он получил награду от Ассоциации польских журналистов (за другой фильм) и мы встретились лично, он сказал мне, что до сих пор вспоминает тот момент с отвращением. Что ж, это не единственная странная и непонятная история, связанная с этим киноучреждением. И не один конфуз.

Как у них обстоят дела? В конце концов, ситуация отличается от 1974 года. Именно тогда Кшиштоф Конколевский начал публиковать в еженедельном журнале "Литература" свои совершенно необычные интервью-репортажи с немцами, которые никогда не были наказаны за свои преступные деяния военного времени и занимали различные ответственные посты в армии, полиции, науке или управлении. Репортажи были опубликованы в 1975 году под названием "Co u Pana słychać?" в издательстве Czytelnik. Книга была настоящим бестселлером на протяжении многих лет, несмотря на то, что ее посыл был крайне пессимистичным: вот представители гитлеровской элиты, спустя тридцать лет после войны, преуспевающие, все еще представители элиты - только теперь "только" немецкой, профессионально реализованной, с великолепными домами и садами. И их удивляют вопросы польского журналиста об их ответственности за деяния военного времени, зачастую преступления.

Один из собеседников Конколевского - Хайнц Рейнефарт, адвокат и бывший мэр курорта Вестерланд на якобы прекрасном острове Зюльт (Северное море). Но он также был генералом СС, ответственным за многочисленные военные преступления, направленным на подавление Варшавского восстания и прозванным "палачом Варшавы" - ответственным за "резню в Воле", то есть убийство почти 50 000 жителей этого района за несколько дней. Он был членом ландтага с 1958 года, имел общую пенсию и умер в 1979 году в возрасте 76 лет.

В 2014 году, во время 70-й годовщины Варшавского восстания, 5 августа в Воле представители муниципалитета Зюльт возложили цветы к памятнику убитым жителям Воли. Петра Райбер, мэр Вестерланда, сообщила, что 31 июля "мы открыли на ратуше Вестерланда мемориальную доску следующего содержания: Варшава, 1 августа 1944 года
Бойцы Польского подпольного государства вступают в бой
против немецких оккупантов.
Восстание подавляется нацистским режимом.
Убито более 150 000 человек,
бесчисленное количество травмированных и подвергшихся насилию мужчин, женщин и детей.
Хайнц Райнефарт, мэр Вестерланда с 1951 по 1963 гг,
как командир боевой группы, нес солидарную ответственность за это преступление.
Стыдясь, мы опираемся на жертв с надеждой на примирение.
К 70-й годовщине Варшавского восстания
Зюльт / Вестерланд 2014

Теперь в фильме Мариуша Пилиса появляется мэр города Эсенс Харальд Хинрихс, родившийся - как рассказывает режиссер - через десять лет после смерти Эйлерта Дикена, то есть из другого поколения, чем то, которое окружало уважаемого полицейского. В фильме мы видим, что бургомистр Хинрихс приезжает в Маркову уже с богатыми знаниями о том, что здесь произошло - его привез сам режиссер, который нашел его в Эсенсе и объяснил, кого и что он ищет в своем городе. - Я поехал хорошо подготовленным, у меня были фотографии семьи Ульма и документы из Марковой", - говорит режиссер.

В фильме мэр с шоком говорит о неизвестном прошлом уважаемого полицейского из Эсенса. И он заявляет, что повесит на здании бывшей полиции мемориальную доску, объясняющую, кем на самом деле был Эйлерт Дикен.

Если Эзенс в какой-то степени населен католиками - режиссер видел там две католические церкви - то информация на мемориальной доске о том, что убитые Виктория и Йозеф Ульмские теперь благословлены католической церковью, может заинтересовать кого-то из них? И, может быть, даже мэр Харальд Хинрихс приедет 10 сентября на беатификацию?

Обязательно ли он должен быть швейцаром? Видение мемориальной доски было представлено мэру режиссером. Его вдохновила история из Вестерланда, в которой жители наконец-то узнали, кто правит их городом.

Но не книга Кшиштофа Конколевского стала причиной того, что в Вестерланде на острове Зюльт была повешена мемориальная доска, объясняющая, кем был бывший мэр этого города Хайнц Рейнефарт. Это сделал молодой историк из Швейцарии, доктор Филипп Марти, который также "открыл" Хайнца Рейнефарта. - Сначала в своей магистерской диссертации как солидный военный, - вспоминает Мариуш Пилис. - Затем в докторской диссертации с вопросом "как это было возможно". И он опубликовал книгу "Падение Райнефарта".

Филипп Марти также появится в фильме. - Именно этот молодой человек одержал верх в дискуссии в Ветланде, потому что там вопрос о мемориальной доске был совсем не очевиден, - говорит режиссер. И мы оба заключаем - опять же с сарказмом - что нам очень повезло, что именно швейцарцы убедили немцев насчет мемориальной доски. Потому что поляки не послушали бы? В конце концов, поляки ведь ничего не делали в этих вопросах. Польская сторона неоднократно ходатайствовала об освобождении Рейнефарта - безуспешно.

Никакого наказания

Когда Кшиштоф Конколевский готовился к своим репортажам с военными преступниками, он сотрудничал с Главной комиссией по расследованию нацистских преступлений в Польше, о чем он рассказывает в своем вступлении: "После двух месяцев обсуждений и консультаций в Главной комиссии по расследованию нацистских преступлений в Польше мы сначала отобрали двадцать кандидатов из ста двадцати, из которых в итоге выбрали восемь фигур. Почти все они были еще относительно молоды, около шестидесяти лет; в то время, несмотря на юный возраст, они уже занимали высокие посты в СС и судебном аппарате, и перед ними открывалось ослепительное будущее. Это сбылось, хотя и в другом варианте. Все избранные занимают высокие социальные позиции: они юристы, профессора, один - директор института, другой - депутат Бундестага. Все они пережили, в основном в свои сорок лет, судебные процессы и были освобождены, апелляция в таких случаях уже невозможна. Несмотря на их великие преступления, ни один из них не не был примитивным убийцей, только трое видели жертв своими глазами, но ни один не прикасался к ним рукой".

Эйлерт Дикен, хотя и руководил действиями в Маркове, также не был привлечен к ответственности. И многие, многие другие немецкие командиры, начальники постов и других застав никогда не были привлечены к ответственности за свои преступления, не говоря уже об убийстве семьи Ковальских из Цепелюва, также убитых за то, что они помогали еврейской семье.

Однако в те коммунистические годы польская сторона, тогдашняя польская сторона, наверняка полностью рассматривалась как субъект международного права? Если советская пропаганда смогла настолько манипулировать международным - юридическим - общественным мнением, что вывела Катынскую резню из Нюрнбергского процесса, то, вероятно, она смогла извратить, перевернуть, скрыть и затушевать и другие вопросы. Ведь как объяснить различные невозможности в объяснении военных преступлений, совершенных против польских граждан? Почему многочисленные преступления, особенно против сельского населения, расследованные польскими прокурорами, чаще всего завершались в Германии увольнением?

Даже самые лучшие репортажные книги и фильмы не позаботятся об этом, хотя именно они приводят в движение зрителей и читателей. Необходима системная работа, процедуры и деньги. Сегодня этими вопросами занимаются исследователи из Института Пилецкого. - Они делают большую работу, хотя сейчас речь уже не идет о наказании преступников", - говорит Мариуш Пилис.

Прежде всего, речь идет о правильных пропорциях: в исследованиях, в науке, в учебниках. Речь идет о четких границах: где есть палач и преступник, там есть и жертва. И о памяти, без которой ничего нельзя сделать.

– Барбара Сулек-Ковальска
– Перевод Александр Кравченко

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы