Французский кассационный суд в конце марта принял решение не допустить экстрадиции в Италию десяти бывших террористов из времен называемых в Италии anni di piombo – годы лидерства, которые исчисляются двумя десятилетиями: с 1970 по 1990 г. 1970-е были самыми горячими, а в 1980-е террористические акты происходили реже, поскольку наиболее опасные организации были разгромлены полицией. В свою очередь, успехи полиции стали возможны благодаря использованию законодательства о свидетелях короны, изначально созданного для борьбы с мафией.

Оправдание

Большинство из десяти упомянутых - бывшие члены печально известных "Красных бригад", хотя в этой группе есть и ветераны других организаций. Неудивительно, что в "лучший" год левацкого террора, 1978, их было целых 269.

Интересны выдержки из обоснования приговора, приведенные во французской прессе, за которой последовала мировая пресса. Среди прочего, можно прочитать следующее: "Эти беженцы создали во Франции стабильные семьи, поэтому экстрадиция повлечет за собой несоразмерно вредные последствия для их личной и семейной жизни".

В годы свинца террористы, которых сегодня защищает Франция, убивали и навсегда калечили (специализация "Красных бригад" - выстрелы в колени) людей, которых они считали противниками счастья пролетариата. Пагубные последствия для личной и семейной жизни жертв, однако, не привлекли внимания французского кассационного суда. Это было давно, и, как говорят в Польше о вещах, которые уже не имеют значения, - давно и неправда.

Подписывайтесь на наш фейсбук Красный террор и соответствующий ему коричневый террор унесли в Италии около 450 жизней и более четырех тысяч раненых.

Попытки объяснить мотивы левого терроризма - в основном итальянского, но также и немецкого - заняли много страниц бумаги, что не означает, что тогда и сейчас из этих объяснений можно что-то понять. Частично, в элементах, фрагментах и аспектах - да, но для того, кто пережил те годы по нашу сторону железного занавеса, это все еще экзотика.

По эту лучшую, во всех отношениях, сторону железного занавеса, и особенно во Франции, Италия имела репутацию нелегитимного и авторитарного режима. И неважно, что страна, где с конца войны и до прихода Сильвио Берлускони большинство правительств, по статистике, продержались меньше года - в год 40-летия Итальянской Республики было насчитано 42 правительства - плохо подходила для полицейского государства. Французские левые считали иначе. Возможно, именно этим объясняется тот факт, что бывшие итальянские левые террористы, несмотря на заочные приговоры in absentia , вынесенные им на родине, смогли наслаждаться свободой во Франции и культивировать добродетели семейной жизни. Все итальянские запросы об экстрадиции были отклонены французскими властями, что не улучшило взаимные отношения в других отношениях.

Отношение Франции несколько изменилось после 11 сентября 2001 года и, конечно, после нападений исламских террористов в Париже. В связи с недавним запросом об экстрадиции министр внутренних дел Франции сказал: "Можем ли мы когда-нибудь согласиться с тем, чтобы кто-нибудь из террористов, совершивших взрыв в Батаклане, бежал в Италию, чтобы спокойно прожить там 40 лет?".

Запрос о десяти, упомянутых в начале текста, получил одобрение президента Эммануэля Макрона и его министра иностранных дел. Однако сторонники экстерриториальности подали апелляцию в суд и выиграли в многосудебной процедуре.

До сведения обвинения и общественности было доведено, что один из бывших террористов является переводчиком, другой - ресторатором, третий - ремесленником, и все они укоренились во Франции и - очевидно - отказались от насилия.

Если бандит отказывается от насилия в старости, это, конечно, влияет на мнение суда, но он должен отбыть свой срок. Если же, с другой стороны, борец за лучшее завтра для человечества, то это подлежит прощению - так считают французские, и не только, левые интеллектуалы.

Доктрина Миттерана

Одним из примеров такого мышления является отношение к Чезаре Баттисти, бывшему террористу "Вооруженных пролетариев за коммунизм". Баттисти отбывает двойной пожизненный срок в Италии, потому что Интерпол несколько лет назад отправился за ним в Боливию. Таким образом, он уже не входил в группу, по которой был вынесен последний приговор.

Баттисти ушел из дома и школы 17-летним подростком. Он занялся воровством и кражами со взломом. Во время отбывания трехлетнего заключения в начале 1970-х годов один из старших товарищей по заключению привлек его к политической деятельности. После освобождения из тюрьмы он занимался тем же, чем и раньше, но в большем масштабе и уже с антикапиталистической мотивацией революционера и мстителя. Он лично застрелил двух "врагов пролетариата" и участвовал во многих других убийствах и нападениях, т.е. "народных захватах".

Франция много лет защищала его в рамках неформальной доктрины Франсуа Миттерана - двукратный президент Франции предлагал убежище за отказ от насилия.

Когда подули неблагоприятные для террористов ветры и доктрина Миттерана устарела, Баттисти был взят под стражу в 2004 году. Для его освобождения письмо к властям подписали почти 1500 интеллектуалов, в том числе Бернар Анри-Леви, Габриэль Гарсиа Маркес и Роберто Савиано. По их словам, Баттисти - "честный человек, наделенный исключительной интеллектуальной силой, чья скромная жизнь была полна трудностей и жертв".

Во Франции Чезаре Баттисти написал тринадцать хорошо продаваемых криминальных романов и стал звездой телестудий как эксперт по левому терроризму. Он вышел из заключения и с помощью французских друзей бежал сначала в Мексику, а затем в Бразилию, где ему предоставил убежище левый президент Луис Игнасио Лула да Силва. После того как Лула потерял власть, Баттисти пришлось бежать в Боливию, и там он, наконец, спустя годы, был арестован Интерполом.

Баттисти считался левым активистом, вокруг которого вырос ореол романтического борца за счастье человечества. Когда он признался в убийствах после его поимки в 2019 году, один французский писатель публично заявил, что он, безусловно, невиновен, потому что такой человек, как он, не мог прожить столько лет во лжи.

Террористы, находившиеся во Франции по приглашению президента Миттерана, заставили общественность поверить, что в 1970-х годах в Италии шла своего рода война, которую, хотя они и проиграли, именно они были морально правы и имели самые чистые намерения.

Политические беженцы? Марина Петрелла, одна из бывших террористок "Красных бригад", защитившаяся от экстрадиции в марте этого года, выступила перед СМИ в преддверии последнего судебного заседания. Она заявила, что семьи жертв уже получили удовлетворение, поскольку некоторые из ее коллег в Италии все еще отбывают наказание. "Это идолизация жертв является большим философским шагом назад - Италия не является страной, которая может отвечать за свою историю", - отметила она.

Петрелла, обвиняемый в причастности к похищению и убийству многократного премьер-министра и министра многих министерств, лидера христианской демократии Альдо Моро в 1978 году, добавил: "Мы подходим к концу. Все эти годы я жил с огромной болью. Болью и состраданием к жертвам, ко всем жертвам. За все семьи, включая мою". Находясь под угрозой ареста, террористка не имела права посещать Италию. Далее она заявила, что ее поколение, родившееся сразу после войны, считает себя наследниками антифашистских партизан.

Вместо него настоящим партизаном был генерал Энрико Рицьеро Кальвалиджи, которого красные бригады застрелили в отместку за бескровное подавление мятежа в одной из тюрем. Петрелла в то время возглавляла "Красные бригады" и несет ответственность за смерть генерала. Когда во время президентства Николя Саркози над ней нависла угроза первой экстрадиции на родину, всегда тонко элегантная Карла Бруни успешно вмешалась в дело своего мужа. Все ветераны итальянского красного террора пользуются уважением во французских салонах и считаются "политическими беженцами".

Революция по-ленински

На их родине, если они и сидят, то, как правило, по полуоткрытой системе в качестве награды за хорошее поведение. И не стоит удивляться тому, что два ныне уважаемых врача из Милана, будучи студентами-медиками в 1970-х годах, забили до смерти ореховыми ключами студента техникума за критическое суждение о "Красных бригадах", высказанное в сочинении. До этого мальчику пришлось сменить школу в результате остракизма со стороны сверстников. Приговоры господам врачам не могли быть долгими.

В итальянских кругах, формирующих общественное мнение, и среди интеллигенции левые, включая терроризм, имели подавляющее преимущество, по крайней мере, с 1968 года. В Италии не было парижской первомайской атмосферы. Растущие, как грибы, организации, состоящие в основном из студентов, в сочетании с криминальными элементами, начали с драк на бесконечных демонстрациях с политическими противниками. Примерно в 1974 году они начали стрелять в государственных служащих - полицейских и других чиновников - и бизнесменов. Красные бригадиры считали, что таким образом они атакуют "центр государства" и революция по Ленину, Мао и Герберту Маркузе - мысли которых смешивались в коктейль во все более бессвязных листовках - близка.

Напряженность между работодателями и рабочими разряжалась в забастовках, но там правили Итальянская коммунистическая партия и коммунистические профсоюзы. Отсутствие поддержки со стороны рабочего класса и симпатии митингующих - в итальянских университетах в течение многих лет велись в основном дебаты - привели к радикализации левых движений.

Мишени для нападений выбирались все более и более небрежно. В "Вооруженных пролетариях за коммунизм", например, был выделен заключенный водитель, который привозил "активистов" из тюрьмы на допрос, просто потому, что его однажды показали по телевизору выходящим из телеги. Он был убит как враг революции. От тех же рук погибли владелец магазина, вызвавший полицию на наркомана, обворовавшего его, и ювелир, отказавшийся отдать шкатулку с драгоценностями, случайно оказавшуюся у него в ресторане. К несчастью пролетариев, ювелир был вооружен пистолетом и убил одного из нападавших, а остальные скрылись. Позже отряд мстителей навестил его в магазине. То же самое произошло и с владельцем магазина, который, хотя и открыл ящик кассового аппарата по просьбе нападавших, помимо денег имел в нем пистолет. И снова последовала месть за "павшего" товарища. Были ли это забастовки против ненавистного, якобы деспотичного государства, которое является порождением зловещих транснациональных корпораций?

Сектантская порочность с безумной идеологией и изоляция от реальных социальных проблем с самого начала обрекали левые организации на тупик. С точки зрения личности, это были люди, в которых преобладало компульсивное стремление действовать любой ценой. Времени на размышления не было, да и возможностей, наверное, тоже, а безжалостность и жестокость объяснялись тем, что это поколение, родившееся после войны, не успело по-настоящему бороться с итальянским фашизмом и немецкой оккупацией страны после 1943 года. Все они повторяют - что известно из французского экстрадиционного процесса - что они были как партизаны, они были правы, но они проиграли "войну".

Война закончилась, они больше не стреляют, так о чем, собственно, речь? Они невиновны и преследуемы. Французская судебная система и элита общественного мнения тоже так считают. Возможно, исполнительная власть с президентом Макроном пришла к другому выводу, но странным образом это привело к процедуре экстрадиции до президентских выборов, когда Эммануэлю Макрону пришлось бороться с набирающей силу Марин Ле Пен за второй срок.

– Кшиштоф Зволиньскиi
– Перевод Александр Кравченко

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы