Мир не делится на диктатуры и демократии. Он не делится на Север и Юг. На сторонников США, Китая или России. То есть да, такие разделения существуют. И они очень злободневны для нынешней политики. Без них нам было бы трудно ориентироваться в лабиринте интересов и конфликтов.

Но есть гораздо более глубокое и фундаментальное разделение. Экзистенциальное. Настоящий раздел мира - это такой, в котором на одной стороне находятся те, кто серьезно относится к политике, то есть, как к месту, где в любой момент может произойти решающий бой, в котором на карту будут поставлены жизни их нации - «воины». С другой стороны, те, кто думает, что серьезно относится к политике, потому что ведет дальновидную экономическую деятельность, формирует союзы и выстраивает системы безопасности, но не учитывает мысль о том, что их партнеры и противники могут схватиться за оружие. В общем и целом, их можно назвать «пекарями».

Они живут и ведут дела своей страны так, как будто угроза никогда не наступит. Как будто – несмотря на трудности и преграды – мир всегда должен будет предсказуем и ничто не выйдет за установленные рамки. Их можно сравнить с шахматистами (иногда талантливыми и выдающимися), которые думают, что всегда будут играть в шахматы, а смертельный бой им не грозит. Это всё осталось истории, или это происходит далеко. К ним это не относится.

«Воины» знают, что шахматы — это всего лишь один из вариантов поединка, поскольку у некоторых шахматных спарринг-партнеров есть ножи за пазухой, и они вытаскивают их при первой же возможности.

В Европе на протяжении многих десятилетий преобладала первая установка. После войны европейцы, окруженные военной и, поначалу, экономической защитой американцев, вели себя как шаловливый Дицио, который жил убеждением, что ему может сойти с рук любое поведение и что никакой угрозы не существует. Это убеждение позволило деголлевской Франции вывести страну из военной структуры НАТО в 1966 г. и жить в иллюзии величия, полагая, что собственного ядерного оружия будет достаточно для сдерживания противников. Такое убеждение было наиболее глубоко скрытой причиной германской политики сближения с Советским Союзом, а затем и с Россией под лозунгом «Wandel durch Handel». Это убеждение набирало силу с 1970-х годов, когда началась «оттепель», а в полной мере проявило себя в «конце истории», после 1989 года.

Президент Франции принадлежит к последнему типу политиков, хотя, безусловно, считает себя чрезвычайно дальновидным и способным защитить не только свою страну, но и всю Европу. Ведь в свою поездку в Китай он взял руководителей крупнейших французских компаний, патронировал серьёзный контракт Airbus, контракт значительно увеличивающий продажи французской свинины в Китай и другие второстепенные контракты, что, в конце концов, будет способствовать процветанию Франции и Европы и еще больше свяжет их с китайской экономикой, а это может иметь только благотворное влияние на мир. Кроме того, Си Цзинпин в очередной раз заверил Макрона, что считает неприемлемым применение ядерного оружия. Такое заверение он великодушно дает своим собеседникам с самого начала войны в Украине, потому что знает, что это единственное, чего они по-настоящему боятся.

Взамен Макрону не нужно было делать ничего особенного. Достаточно просто дистанцироваться от защиты Тайваня, применяя принцип равноудаленности от Китая и Америки. Председателя Си не беспокоит критика со стороны европейских политиков и их дистанцирование от его намерений. Конечно, было бы лучше, если бы Макрон просто сказал, что Тайвань принадлежит Китаю, но, как писал Станислав Баранчак, есть неоспоримые вещи.

Так что гостю достаточно было заявить, что это «не его» конфликт. А если "не его", то может и всей Европы этот конфликт не касается? А заявление о том, что Европа не может быть «вассалом» США, тоже должно было ласкать слух президента. Таким образом, Макрон вошел — вероятно, сам того не осознавая — в мир, созданный карикатуристами китайской «Глобал Таймс». Америка предстает в нем костлявым и фальшиво-улыбчивым «дядей Сэмом», всегда с какими-то ракетами, бомбами или хотя бы спичками в рукаве, которыми она поджигает ничего не подозревающих партнеров, а по сути - слуг.

Европейские политики изображаются слегка растерянными, но сочувствующими, бессознательно и, вероятно, неохотно поддающимися на манипуляции «дяди», а на самом деле полными доброй воли и восприимчивыми к жестам дружбы и предметного сотрудничества со стороны китайцев.

Последние всегда милы, искренне улыбаются и никогда не имеют скрытых намерений, потому что просто хотят сотрудничества, которому мешает злобный янки. Так что нужно лишь отделиться от него, сосредоточиться на мирном сотрудничестве с Китаем, и мир будет развиваться в правильном направлении. И что, если на Тайване произойдет какая-то "спецоперация"? Ведь кризисы случаются.

Ложное чувство безопасности

В конце 1990-х Каспар Вайнбергер, глава Пентагона при Рейгане, совместно с журналистом Питером Швейцером опубликовал книгу «Следующая война», в которой он обрисовал сценарии возможных глобальных или региональных конфликтов. Наиболее драматичной была угроза со стороны России, которая благодаря ядерному шантажу, ставшему возможным вследствие внедрения инновационной противоракетной системы, успешно оттеснила США от Европы и взяла её под свой контроль.

Чрезмерно мрачные пророчества американского «ястреба», похоже, не вызывают беспокойства в процветающих столицах Европы, тем более, что одобрительное предисловие к этой книге написала Маргарет Тэтчер. Европа не хотела думать о войне и ядерном шантаже. Чувство безопасности было вездесущим и всеохватывающим.

И можно смело предположить, что чувство безопасности является тем фактором, который до сих пор доминирует и отличает политику западных стран от политики прифронтовых стран Евросоюза, за исключением, конечно, Венгрии, избравшей вассализацию в противоположном направлении.

Проще говоря: французы, а также голландцы, бельгийцы, итальянцы, немцы не верят, что их страны находятся в реальной опасности. Буча возможна только на востоке Европы: в Украине, может быть, в Польше или в Эстонии. Париж и Берлин будут в безопасности. Западноевропейцы попросту не верят и даже не предполагают, что в их страны тоже могут прийти враждебные войска. Ведь они не относятся к российскому «ближнему зарубежью» и всегда были в основном дружелюбны и свободны от «русофобии», формирующей мышление на востоке континента.

Французский политик-социалист, который, комментируя китайский визит, «приветствует» президента Макрона в группе людей, разумно относящихся к международной политике, является точным примером того, насколько чувство угрозы чуждо многим европейским элитам. Точно так же Шарль Мишель прямо так и сказал, что Макрон был прав, когда сразу же после своего визита в Китай говорил о европейской «стратегической автономии» и о том, что Европа не должна ввязываться в «чужие конфликты». Такого же мнения придерживается Рольф Мютцених, глава правящей СДПГ в Германии, который не хотел бы, чтобы Европа «заняла одну из сторон» в американо-китайском конфликте.

Также можно предположить, что подобное ложное чувство безопасности лежало в основе нежелания таких стран, как Франция и Германия, оказывать военную помощь Украине. Учитывая мощь их экономики, эта помощь невелика. По данным Экономического института в Киле, который скрупулезно сравнивает все пожертвования, Франция предоставила или пообещала предоставить вооружений на сумму 650 млн евро в течение года. Это меньше, чем Норвегия или Швеция, не говоря уже о Польше. После многих месяцев колебаний Германия начала помощь в большем масштабе, но двусторонняя (билатериальная) помощь (т.е. без учета доли помощи ЕС) по-прежнему находится на уровне 0,07% ВВП в случае Франции и 0,21% ВВП в случае Германии.

При этом ни одна из этих стран не выступила с какой-либо серьезной инициативой в сфере военной помощи Киеву. Можно сказать, что они делают своё дело и участвуют в совместных мероприятиях, но не хотят выглядеть «подстрекателями», как поляки или литовцы. Кстати, стоит следить за сравнением оказанной помощи, потому что он позволяет трезво смотреть на пропагандистские возгласы политиков, которые любят хвастаться упоминанием названий военной техники, надеясь, что аудитория понятия не имеет, о чем идет речь.

Но вернемся к вопросу безопасности. Прав ли Макрон (и многие другие европейские политики), полагая, что, если конфликт ограничится Тайванем, Европа сможет занять отстраненную позицию, не опасаясь за свою судьбу? Я так не думаю.

    Подписывайтесь на наш фейсбук  
  В январе этого года Майкл Браун, бывший президент Symantec и бывший глава специального отдела Пентагона, занимающегося приобретением новых технологий, которого ценили как в администрации Трампа, так и в администрации Байдена, опубликовал статью, призывающую американские власти реализовать план по развитию вооружения и принять стратегию интенсивного сдерживания Китая ввиду его намерений захватить Тайвань. Браун простыми словами описал, что может произойти, если разразится война из-за Тайваня. Затраты на саму такую войну будут, конечно, огромные, хотя и не поддающиеся количественной оценке заранее.

В то же время, экономические издержки из-за прекращения производства и сбыта тайваньских микросхем будут катастрофическими. Для Китая, который производит 70% всей электронной продукции в мире, а также для Запада, который без микрочипов впал бы в долгосрочную экономическую депрессию. Аналогичными катастрофическими последствиями будет практическая остановка судоходства в Тайваньском проливе и торговли Китая с Западом. Необходимо будет вернуться к навигации в проливе.

Среди побочных эффектов проигрыша Китая в столкновении из-за Тайваня Браун также упомянул падение Си Цзиньпина и, возможно, конец Коммунистической партии Китая. Попутно стоит добавить, что самих по себе этих двух событий можно было бы не слишком беспокоиться, но они, безусловно, означали бы дестабилизацию в этой огромной стране, а дестабилизации американцы, в целом, боятся больше, чем власти известных сатрапов.

Независимо от оценки всех последствий такой войны, несомненно одно: трагедия, хотя и ограниченная, казалось бы, одной местностью, затронет весь мир. Подобно астероиду, упавшему на полуостров Юкатан миллионы лет назад и вызвавшему вымирание видов, эта война, ударившая по Тайваню, будет иметь катастрофические последствия для находящихся, казалось бы, в безопасти Соединенных Штатов, не говоря уже о безопасности Европы.

Независимо от оценки всех последствий такой войны, несомненно одно: трагедия, хотя и ограниченная, казалось бы, одним местом, затронет весь мир. Подобно астероиду, упавшему на полуостров Юкатан миллионы лет назад и вызвавшему вымирание видов, эта война, обрушившаяся на Тайвань, будет иметь катастрофические последствия для, казалось бы, безопасных Соединенных Штатов, не говоря уже о безопасной Европе.

Можно – помимо статьи Брауна – строить сценарии дальнейшего развития войны в Украине, вполне резонно предполагая, что в условиях тотальной дестабилизации готовность России применить ядерное оружие была бы неизмеримо выше, чем сейчас.

Поскольку единственная страна, способная к глобальному военному вторжению, была бы задействовала бы основную массу своих военных сил в одном месте, мир стал бы на какое-то время — вероятно, на короткое время, но насколько — трудно судить — местом разнузданного насилия, благодаря которому все те, кто недоволен своим правительством, попытаются изменить политическую систему силой и будут надеяться на безнаказанность. Кто может гарантировать, что Северная Корея не захочет напасть на Южную Корею, воспользовавшись тем, что защитники обеих стран будут в состоянии войны?

Как я уже упоминал, Браун не рисует столь далеко идущую картину мировой катастрофы; его, как человека, задействованного в ИТ-индустрии а также занимающегося новыми военными технологиями, больше всего интересуют микрочипы, и в кризисе на этом рынке он видит наихудшее развитие ситуации, которое следует предотвратить любой ценой. Лучшим же для этого способом он считает сдерживание. Он пишет: «Но если Запад будет казаться самодовольным или невнимательным, Си может узреть в этом удачный момент. Чтобы он сильно на это не надеялся, Тайвань, Соединенные Штаты и их союзники должны показать, что они полны решимости отразить вторжение. По мере того, как Китай делает всё более воинственные заявления о возвращении острова, у Америки остается всё меньше и меньше времени, чтобы продемонстрировать свою вовлечённость».

Взаимные сигналы

Был ли Эммануэль Макрон в Пекине, выражаясь словами Брауна, «удовлетворенным» или «невнимательным»? Не будем сейчас придираться к этим словам. Здесь важно, что он послал Пекину четкий сигнал о наличии серьезных шансов на то, что Европа будет стоять в стороне в случае военного конфликта из-за Тайваня. Достаточно ли этого, чтобы «Си узрел удобный момент»?

Опять же, на этот вопрос трудно ответить, потому что у нас нет доступа к китайским ситуационным комнатам, но одно можно сказать наверняка. Сейчас китайцы внимательно следят за реакцией Европы, и такие реакции, как реакция Мишеля и Мютцениха, укрепляют их веру в то, что Европа так и останется на стартовом поле. Сможет ли реакция таких политиков, как Матеуш Моравецкий, явно выступивший за трансатлантический альянс, уравновесить реакцию Западной Европы? Ведь Польша и страны восточного фланга всё ещё намного слабее экономически и политически.

Сигналы Макрона были важны, но их важность усиливается тем фактом, что они исходили одновременно с сигналами Си Цзиньпина. И я говорю не только о проведении практически одновременно с визитом президента Франции маневров китайского флота, имитирующих нападение на Тайвань. Такие маневры имели место много раз в прошлом, равно как и провокационные полеты над островом или его территориальными водами.

С китайской стороны происходил гораздо более зловещий и потенциально более чреватый ход, который не заметила мировая общественность, обожающая корабли и ракеты. Элизабет Бро, выдающийся обозреватель по международным делам, связанная с Американским институтом предпринимательства, отметила, что на прошлой неделе китайский флот разместил в Тайваньском проливе «инспекционную флотилию».

Эта флотилия была готова приступить к осмотру судов, проходящих через пролив. Причина осмотра? Какая разница. Причину всегда найдут. Например, перевозка запрещенных грузов или борьба с эпидемией.

Каковы будут последствия таких проверок? Довольно катастрофичные для мировой торговли, в том числе и для китайской. Через Тайваньский пролив пролегает торговый путь, по которому ежедневно проходит не менее 200 крупных контейнеровозов. Пройти через пролив такому количеству огромных кораблей непросто, и если несколько из них задержать хотя бы на несколько часов (а серьезная инспекция короче быть не может), то остальным придется остановиться или обогнуть Тайвань со стороны открытого моря.

Это было бы враждебное действие, но ещё не война. Противостояние таким действиям было бы крайне сложным и было бы сопряжено с риском военного столкновения. Все, конечно, зависело бы от того, получили ли китайские подразделения приказ активно выискивать «западные провокации». Таким образом, мир мог бы почти незаметно проснуться в ситуации морской блокады Тайваня, то которой военные действия были бы всего в шаге.

К счастью, «инспекционная флотилия» не предприняла никаких действий и ограничилась демонстрацией своего присутствия и готовности выполнять приказы. Знал ли об этом Макрон, говоря с умным видом о «стратегической автономии» Европы и «не нашем конфликте»? Если он не знал об этом, это плохо говорит о его стране, а если знал, то это плохо говорит о нём самом. Си Цзинпин же изучал готовность важной западной страны отстаивать нынешний мировой порядок, который Китай стремится изменить.

Вместо осуждения провокационных действий «инспекционной флотилии» или маневров, имитирующих нападение на Тайвань, он услышал, что Франция хотела бы многополярного мира, в котором Европа стала бы третьим полюсом, наряду с США и Китаем. Иными словами, он услышал, что Макрон его настоящий союзник, потому что он тоже хочет изменить миропорядок. Такое поведение французского президента действительно может ускорить решение Китая о вторжении на Тайвань и гарантировать, что катастрофические последствия этого вторжения дойдут и до самой, Франции, которая якобы в безопасности, и чьё благополучие так заботит Эммануэля Макрона.

– Роберт Богданьски

 TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

—перевёл Кирилл Захаров