12 ноября 2022 года три президента Речи Посполитой в эмиграции – Владислав Рачкевич, Август Залески и Станислав Островски – будут похоронены в варшавской Святыне Божьего Провидения. Трансмиссию торжества будет транслировать TVP1 i TVP Полония, во вторник с 15:00.

Конец II Мировой войны означал для польских властей в Лондоне, a также шире: для польской эмиграции, ряд перемен. С одной стороны, политических – после вхождения Станислава Mиколайчика в состав правительства в Варшаве, где доминировали коммунисты (Временное правительство национального единства), США и Великобритания отозвали свое признание кабинета Томаша Арцишевского. Это было связано не только с ухудшением международного положения, но и с потерей английских субсидий, а значит, и с необходимыми сокращениями в правительственной администрации или даже с переводом польских чиновников и военного персонала в менее комфортные условия и т. д. < бр>
С другой стороны, после политических перемен последовали социальные последствия - потерявшим свои должности, а также недавно прибывшим на Острова полякам из других западных стран (в основном военнослужащим Польских Вооруженных Сил) приходилось заново начинать свою жизнь, искать работу, квартиру, в основном на жалких условиях. Показательной является беседа, произошедшая летом 1945 года между бывшим министром иностранных дел (и будущим президентом) Августом Залеским и тогдашним послом Великобритании в правительстве Арцишевского.

„– И так это все закончилось. Залески кивнул головой. Потом англичанин вмешался […] – Я знаю семью из деревни, которая бы с удовольствием приняла на работу польский обслуживающий персонал. Тогда Залески ответил: – Ну, я мог бы быть только пивоваром, потому что я слишком стар, чтобы быть конюхом или кучером». В этом не было большого преувеличения, подавляющее большинство эмигрантов, будь то рабочие, крестьяне или интеллигенция, сейчас работали физически. В этой группе было много известных имен — возьмем, на пример, генералов. Станислав Сосабовски стал кладовщиком, Кордиан Заморски работал лифтером, Владислав Бортновски нанялся на работу медбрата в польской больнице, а Станислав Мачек работал барменом.

Задачей эмигрантских властей была забота и о них, как и о тысячах других поляков. В связи с этим, правительство договорилось с англичанами и дало согласие на создание Польского Корпуса по Переселению и Размещению (ПКПР). В него могли вступать все военнослужащие польских вооруженных сил, поселившиеся на Островах, а их служба в ПКПР (максимум два года) позволила им адаптироваться в британских условиях. За это время они обучались английскому языку, проходили профессиональные курсы и не должны были беспокоиться о деньгах (им платили, и их семьи могли рассчитывать на периодическую финансовую помощь). После же окончания службы они могли выбрать одну из четырех дорог: возвращение в коммунистическую Польшу, выехать в третью страну, пойти служить в британскую армию или работать в Англии, как гражданское лицо.

Эмиграционный календарь патриота

Много времени мы посвятили политике, но обсуждение деятельности президента или правительства было бы большим упрощением. Тем более, что именно Владислав Рачкевич, Томаш Арцишевски и их преемники должны были в первую очередь поддерживать в своих соотечественниках польский дух.

Хотя бы при помощи покровительства и присутствия на патриотических мероприятиях – их обзор стоит начать с праздника 3 Мая. Еще в 1946 году имели место скромные празднования, но через год уже было организовано торжество на более высоком уровне. С участием, в т. ч., Aрцишевского и генерала Aндерсa тогда состоялось торжественная церемония в Конвей-холле в Лондоне, на которой одним из выступающих был Збигнев Стыпулковски.

Довоенный общественный деятель, который во время войны попал в советский плен и чуть не разделил участь катынских офицеров, в т. ч., утверждал, что „празднование 3 Мая всегда было поводом для провозглашения стремления польского народа к независимости и [его] неразрывных связей с идеалами западной цивилизации”.

Этот тон повторялся в очередных выступлениях, a праздник Конституции каждый год позволял нашим властям напоминать, и миру, и соотечественникам, o Польше, как интегральной части Запада для многих поколений. Зато более современный характер имели торжества, организованные 1 (годовщина начала обороны Львова) и 11 ноября.

В 1948 году исполнилось 30 лет от начала тех событий и польский Лондон отнесся к празднованию, как к поводу для провозглашения прав Речи Посполитой, с одной стороны на Кресы (приграничные восточные земли Польши до 1939 г.), с другой – на суверенное существование. Oбе годовщины отмечались прежде всего в культурно-общественном центре беженцев – Польское Огниско (Польский Костер) (мы еще к нему вернемся), состоялись торжества с участием, в т. ч., президента Залеского и премьера, генерала Тадеуша Бура-Комаровского.

Хотя исторические темы (лекции об экономике и культуре Второй Речи Посполитой, выступления защитников Львова) составляли большую часть праздника, были и отсылки к сегодняшнему дню - например, обсуждение польско-украинских отношений. И надо помнить, что в то время почти вся эмиграция стояла на позиции нерушимости границ, установленных рижским договором...

Нужно добавить, что постепенно среди эмигрантов сформировался „патриотический календарь”, в котором присутствовали самые важные даты новейшей истории Польши – 15 августа, 1 и 17 сентября, 1 и 11 ноября плюс 3 мая. Богослужения, марши, гала-концерты и лекции – все это составляло постоянный репертуар каждого торжества, и со временем к вышеуказанной группе присоединился день18 мая — годовщина битвы при Монте-Кассино.

С течением времени и ассимиляции поляков в Соединенном Королевстве количество участников этих мероприятий сокращалось, но на президента и министров всегда можно было рассчитывать. Taкже во время празднования 1000-летия крещения Польши (1966), которое Лондон отмечал с большой помпезностью (в т. ч. месса, дефиле военных знамен и историческое представление – все на стадионе White City (Белый Город) с участием oк. 40 000 человек!).

Лондонский Вавель и полиция возле Орла

Политика политикой, торжества торжествами, но представители польских властей вели также светский образ жизни. Mестом номер 1, если говорить о встречах элиты, было Польское Огниско, называемое также „Вавелем эмиграции” или „Лондонским Вавелем”. Возникшие в 1940 году как клуб для польских военных, после II Мировой войны оно приобрело характер общественно-культурно-развлекательного пространства.

Когда у кого-то из президентов или министров появлялось желание почитать, он мог, на пример, воспользоваться здешней читальней. Проголодавшихся привлекали бары и рестораны с домашней едой, а вечером «Огниско» соблазняло широким спектром предложений: встречи с авторами, концерты, лекции, кабаре – «Полдник у микрофона», всего более 300 событий в год. В перерывах между дебатами, речами и празднованием различных торжеств самые важные политики могли также размяться на танцполе (танцы!).

Tакая ситуация просуществовала до 50-х годов, когда „Огниско” прошло трансформацию. Если до сих пор услугами различных организаций, расположенных здесь, охотно пользовались простые поляки (например, посещая курсы английского языка или шитья), то теперь это место превратилось в «публичный общественно-политический салон польского Лондона». Во всяком случае, одно не изменилось — один из столов по-прежнему находился в исключительном распоряжении генерала Андерса, который заседал здесь каждый четверг. Иногда один, иногда в компании, он тогда на мгновение переводил дух...

Между тем уход из «Огниска» не пошел на пользу многим польским организациям. С годами все чаще раздавались голоса с их стороны о необходимости восстановления единого центра польской общины на Темзе. Реальным решением в этой ситуации казалось возвращение в старое помещение, но в этом случае исполнилась поговорка, что два раза в одну и ту же реку не входят.

Польские организации решились на строительство нового дома, интегрирующего эмиграцию – Польского Культурно-Общественного Центра (ПKОЦ), открытие которого состоялось в 1974 году. Он быстро стал играть важную роль, давая приют в своих стенах ряду общественных и культурных организаций, ресторанов, кафе, театрального зала, a также Польской Библиотеке и Польскому Университету на Чужбине.

Кроме „Огниска” и ПОКЦ наши ведущие политики встречались в т. ч. в Доме Ветерана и Клубе Белого Орла. С этим последним связан в общем один из самых больших скандалов в истории послевоенной эмиграции. Со временем клуб прошел путь от популярного центра культуры (давняя резиденция в т. ч. Театра Марьяна Хемара и редакции „Польского Ежедневника и Ежедневника Воина”) до убогого паба и почти пещеры азартных игр, с игровыми автоматами. Поляки установили их самовольно, не обращая внимания на разные английские предписания (на прим., касающиеся времени продажи алкоголя – его можно было здесь купить в любое время), поэтому в результате доигрались – полиция организовала налет на клуб. И это как раз тогда, когда тут принимали президента Залеского.

Пусть живет (польский) бал

Источники молчат на тему реакции главы государства при виде функционеров, мы больше знаем о дальнейшей судьбе „Oрла”. К сожалению, не была она слишком веселой – через какое-то время, в январе 1954 г., в клубе вспыхнул пожар, который стал гвоздем в крышку гроба этого прибыльного места. В марте, 1955 года, это помещение перешло к британцам, a поляки должны были наслаждаться родной культурой в другом месте.

На пример, в театрах, a их, к счастью, в польском Лондоне было предостаточно. Один из самых популярных – Драматический Театр 2-го Koрпуса (позже был известен, как Польский Театр им. Юлиуша Словацкого и Польский Театр ЗАСП – прим. ред.) – тут представлялся как серьезный, так и легкий репертуар, также функционировали несколько других театральных сцен, а артисты, специализирующиеся на кабаре и ревю, оставались в резерве.

Благодаря этим последним, зрители, в том числе и политики, могли окунуться в обстановку довоенной Варшавы. Тем более, что атмосферу в зале создавали такие дикторы, как Марьян Хемар или „Polak humoris causa” - Фредерик Яроссы, венгр, родившийся в австрийском Гразу, считавший себя австрийцем.

Весело бывало и на мероприятиях, которые хотя организовывались раз в году, на долго оставались в памяти – новогодние балы. С 50-х годов посещаемость составляла не менее нескольких сотен человек, эмигрантская элита также развлекалась на карнавалах, организованных польскими ассоциациями. Например, в мероприятии Ассоциации Польских Техников в 1955 году участвовало 825 человек. В свою очередь карнавал под патронажем организационного комитета Польских Техников и Союза Польских Врачей за Границей (1960) пользовался популярностью у более пятисот человек.

Анализируя мероприятия польского Лондона, нельзя обойти вниманием и ежегодную «вечеринку в саду» в семье генерала Андерса. Посещение генерала и его супруги было обязательным для политиков и артистов, если только кто-то не конфликтовал с победителем из Монте-Кассино — тогда он считался персоной нон грата.

На пример, Август Залески. Kогда в 1954 году, не смотря на обещания, после окончания каденции он не отказался от должности президента, командующий 2-го Корпуса создал конкурентный неконституционный центр власти – Совет Трех. Aндерс и Залески оказались по разные стороны политической баррикады, a такого типа споры превращаются в социальные отношения. Конфликт не мог быть разрешен вплоть до смерти генерала в 1970 г., а политическое примирение эмиграции произошло только после ухода Залесского два года спустя.

Подписывайтесь на наш фейсбук Наконец, пришло время сказать несколько слов о духовной жизни политических деятелей в изгнании. Андерс и Залески могли не нравиться друг другу и выливали устами своих сторонников друг на друга ведра помоев, но каждое воскресенье в 13:00 они посещали одно и то же место - Базилику о. о. ораторианцев в «польской» части квартала Кенсингтон. До начала 1960-х годов именно этот костел был центром религиозной жизни эмигрантов, и в то же время он выполнял роль хранителя польской духовности.

Не было здесь недостатка в национальных памятных реликвиях, а к самым важным принадлежало изображение Матери Божьей Козельской. Его нарисовал Тадеуш Зелински в 1941 году в Советском Союзе, a потом эта икона вместе с поляками (Польской Армией в СССР и 2-м Корпусом) прошла тысячи километров – oт Советов, через Ближний Восток, до Великобритании.

Политические лидеры оставались также активными во многих общественных сферах.

Генерал Андерс возглавлял Совет Общества Польских Школ, в ведении которого находятся «субботние школы» — учебные заведения, где эмигрантская молодежь изучала польский язык, литературу и историю (занятия проводились по субботам, в течение недели молодые поляки посещали британские школы).

Тадеуш Бор-Коморовский принимал активное участие в Студии Подпольной Польши, документируя историю польского подпольного государства и Армии Крайовой (в качестве председателя Совета СПП).

«Общественным рекордсменом» стал преемник Залесского, Станислав Островский. Польское Научное Общество за Границей, Союз Польских Врачей за границей, Общество Львовян — вот лишь некоторые из организаций, членом которых он был.

– Томаш Чаплa
-Перевод Лариса Верминская

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

Использованные в тексте цитаты взяты из публикаций: „Политическая жизнь эмиграции” Aнджея Фришке, „Общественная и Культурная Жизнь Эмиграции” и „Польский Лондон” Рафала Хабельского, а также „Возвращение польских президентов” Maриушa Волоса.