TVP Еженедельник: В конце июня 2022 года американские женщины потеряли свое конституционное право на аборт. Верховный суд США отменил решение по делу Роу против Уэйда 1973 года - как это могло произойти?

АНДЖЕЙ БРЫК: Закон об абортах в этой стране чрезвычайно либерален. На практике он допускал удаление плода на любой стадии беременности, что объяснялось необходимостью защиты психического здоровья женщины. Судья Мэриэнн Трамп Барри, обосновывая решение одного апелляционного суда относительно аборта, сделанного во время родов в 2000 году, заявила, что ребенок тогда не родился, потому что женщина, сделавшая аборт, не хотела рожать ребенка. Другими словами, Верховный суд, предоставив американским женщинам конституционное право на аборт в 1973 году, сделал аборт абсолютным правом женщины.

Нет ли ограничений, связанных с триместром беременности или обязательством оценивать интересы женщины и ребенка?

Они оказались иллюзорными. Фактически, только воля и самостоятельное решение беременной женщины определяли статус плода. Даже во время родов именно женщина решала, является ли ребенок в родовом канале человеком или нет, отсюда и существование в Соединенных Штатах Америки особо варварской практики, о которой я уже упоминал. Я имею в виду так называемые частичные аборты, или аборты во время родов. Бывали также ситуации, когда в результате врачебной ошибки или других обстоятельств аборт приводил к рождению живого ребенка.

Что тогда?

Существующий закон допускал ситуацию, когда плод, выживший после аборта, теоретически не имел права на жизнь, поскольку женщина не хотела его рожать. После 1973 года, впервые в истории США, защита плода перестала быть приоритетной ценностью. Действительно, никогда ранее решение женщины не было единственным критерием для определения права на жизнь зачатого ребенка. Поэтому, вопреки словам пропагандистов, предоставление женщинам конституционного права на аборт решением по делу Роу против Уэйда в 1973 году не было решением, получившим всеобщее признание и общественную поддержку, а подверглось массированной критике по самым разным причинам.

Фильм Бекермана и Лоеба "Суд над невинными", снятый в 2021 году, рассказывает о женщинах, которые в то время боролись за право на аборт, и о драматической предыстории этого судебного дела.

В то время две группы женщин с энтузиазмом относились к праву на аборт. Первой была часть образованных молодых людей, увлеченных достижениями сексуальной революции, которая началась в 1962 году с изобретением противозачаточной таблетки. Они также были ослеплены привлекательностью либерально-левой антропологии и абсолютной решительностью "регулирования зачатия".

А другая группа женщин, довольных легальными абортами?

Вторая группа женщин состояла из большого числа тех, кто понимал, что моральная свобода, ставшая результатом сексуальной революции, предназначена не для женщин, а... для мужчин. Да, именно мужчины тысячелетиями мечтали о свободном и беспрепятственном сексе без обязательств и последствий, и конституционное право на аборт отвечало этим мечтам. Ведь сексуальная революция не оказалась одинаковой для обоих полов. Затем институт брака был демонтирован с введением развода без признания вины. Поэтому любой из супругов может покинуть семью в любой момент своей жизни. Однако на практике это лишало гарантированных средств к существованию в основном женщин и детей.

Брошенные без признания вины, женщины не получали алиментов?

В то время еще нет. Быстро созданная программа льгот оказалась плохо продуманной. Государство всеобщего благосостояния находилось в зачаточном состоянии. А незапланированные роды грозили потерей доходной работы для менее образованных женщин, так как беременных обычно увольняли. Остается аборт. Более того, сделав женщину единственным лицом, принимающим решение о совместной, по сути, жизни нерожденного ребенка, мужчина мысленно освобождался от последствий действий друг друга.

Однако первоначально казалось, что обе эти группы женщин (и мужчин), подвергшихся бомбардировке феминистскими посланиями о самореализации, укоренят право на аборт как постоянную часть культуры. Однако этого не произошло. Действительно, это решение вызвало радикальный перелом в американском обществе.

Деление на "сторонников жизни" и "сторонников абортов"?

И не только это. Часть общественности протестовала против прерывания беременности по моральным или религиозным соображениям как принципиального вопроса.

Вторая группа была в ужасе от жестокости абортов, которые стали одной из форм контрацепции. А также радикальные случаи "абортов" во время родов.

Третья группа, с другой стороны, возражала не столько против самого аборта, сколько против такого произвольного способа принятия законов коллегией из нескольких судей. Они были возмущены тем, что эти судьи, обладающие такой гигантской властью, могут сделать конституцию инструментом для создания своего видения общественного устройства и действующей системы ценностей. По мнению этой группы, право на аборт может быть признано, но через классические, правовые нормы. Действительно, в то время в американском общественном пространстве шла широкая демократическая дискуссия о либерализации права на аборт.

Таким образом, решение по делу Роу против Уэйда стало радикальной остановкой бурной общественной дискуссии?

Конечно. Определенные круги были просто шокированы узурпацией Верховным судом любого права, произвольно вытекающего из Конституции. Это была, по сути, абсолютная власть. Один из судей, выступавших против этого решения, заметил тогда, что здесь суд узурпировал абсолютное право отменять любые решения демократических органов по защите ребенка в утробе матери. Он добавил, что никакое толкование конституции не может повлечь за собой запрет на моральные суждения. Ведь если окажется, что в сообществе нет возможности обсуждать моральные суждения, а их решают несколько судей, руководствующихся исповедуемым мировоззрением, то сообщество фактически теряет контроль над фундаментальными принципами жизни сообщества.

Почему?

Потому что последствия действующего закона чрезвычайно широки. В конце концов, за законом следует соответствующее культурное, моральное, образовательное послание или политкорректность, которая гарантирует гегемонию той или иной доктрины в общественном пространстве. Также акцент делается на соответствующем воспитании со стороны родителей. Подумайте о ребенке религиозных родителей, воспитанном в духе уважения к жизни как к святыне. В жесткой конфронтации с официальным посланием его мнение будет считаться реакционным и неприемлемым. И даже - нелегитимным по закону.

В настоящее время это происходит, например, с людьми, которые считают надлежащей формой брака только союз мужчины и женщины. А людей, поддерживающих организации, защищающие семью, высмеивают, увольняют с работы или жестоко наказывают разрушительными судебными исками.

Вы признает браком только союз мужчины и женщины?

Однако, с моей точки зрения, также как историка идей, во всех культурах и религиях брак имеет дополнительную структуру и социальное назначение. Между тем, определение брака как основной социальной структуры сегодня радикально изменилось. Он перестал быть институтом, гарантирующим неразрывность и постоянство. Это просто контракт между двумя людьми, заключенный для удовлетворения эмоциональных и сексуальных потребностей. Он может быть распущен в любой момент.

Таким образом, брак превратился в бессмысленный институт, не имеющий индивидуальной самореализации. Вместо этого он предлагает многочисленные социальные привилегии, что привело к тому, что определенные круги стали требовать однополых браков. Это драма с многочисленными последствиями. Французский политолог Пьер Манент говорит здесь об имитации института в новых условиях, которые невозможно имитировать. Ведь в его основе лежит совершенно иная структура.

Конечно, за исключением того, что люди стремятся к ощущению счастья и получению удовлетворения от жизни, а не преследуют "социальные цели", которые они не признают своими собственными.

Поэтому, пожалуйста, замените "социальные цели" идеей жертвования собой ради ценности или блага, превосходящего собственное удовлетворение, которая так настойчиво пропагандируется сегодня в культуре радикального индивидуализма и нарциссизма. В конце концов, наличие дома или детей, а не неограниченная свобода и беспорядочная сексуальная жизнь также могут быть источником личного удовлетворения.

Здесь мы подходим к идеологии, стоящей за решением судей о праве на аборт в 1973 году. Одним из его постулатов является убеждение, что не может быть никаких общинных прав, которые ограничивают индивидуальные привилегии. Поэтому, если человек отказывается от чего-то личного, например, ради высшего блага, реализуемого в браке, он должен быть быстро освобожден от этого угнетающего института, т.е. эмансипирован. Фактически, эта идея освобождения от любого вида отношений является сегодняшним либерально-левым определением свободы.

Определение свободы изменилось?

Да. Свобода - это больше не реализация более великой истины, которая выше нашего эгоизма, а определение истины через фильтр воли (и прихотей) своего "очень важного Я". Возможно, вы читали автобиографию доктора Бернарда Натансона под названием "Рука Бога"?

Д-р Бернард Натансон - активист абортария, обратившийся в христианство после изобретения аппарата УЗИ. Позже он снял два страшных документальных фильма, показывающих процесс аборта: "Безмолвный крик" и "Затмение разума". В последнем случае был убит пятимесячный плод.

К сожалению, сопротивление общества таким радикальным мерам оказалось неэффективным. Деятельность организаций по защите жизни в этом отношении была немедленно заблокирована как попытка ограничения конституционного права. Вместо этого сторонников абортов поддержала Демократическая партия, которая еще в 1972 году включила требование об аборте в свою программу, потеряв при этом часть своего электората. Таким образом, лагерь "за жизнь", а вместе с ним и движения "за выбор", расширились на международном уровне. Однако сторонники абортов оказались влиятельными транснациональными корпорациями, ведущими СМИ и университетскими ...

Фармацевтические компании?

Конечно, это мощная финансовая и политическая сила. Активисты движения за выбор также начали включать право на аборт в международные документы. Благодаря их нарративу аборт превратился из "печальной необходимости" в "редкое, безопасное и доступное" (согласно лозунгам) неотъемлемое благо женщины, столп "репродуктивных прав", который не подлежит обсуждению, поскольку относится к области прав человека.

Такую позицию занимают Amnesty International, организации ООН или ВОЗ, в которых работают активисты, выступающие против абортов. Кроме того, после вынесения приговора 1973 года усилилась и главная организация, выступающая за аборты в США: Планируемое родительство.

Planned Parenthood открыла большую сеть клиник по прерыванию беременности.

Да, за исключением того, что строительство этих клиник также имело дополнительный дискриминационный и расистский аспект. Ведь прогрессивная американская элита видела, как быстро растет бедность и социальная патология среди черного меньшинства. Поэтому кому-то пришла в голову идея пропагандировать аборты среди групп, "засоряющих" хорошее американское общество. В конце концов, не случайно, что клиники по лечению абортов располагались на окраинах черных гетто.

Давайте вернемся к настоящему. Благодаря трем консервативным судьям, выдвинутым Дональдом Трампом, конституционное право на аборт было отменено. Означает ли это, что она будет незаконной?

Нет. Постановление, отменяющее решение 1973 года, не является оценкой законности такого лечения. Это также не указывает на то, что они должны быть запрещены или разрешены. Это просто заявление о том, что аборт не имеет ничего общего с текстом Конституции США 1787 года. Это означает, что решения о допустимости абортов делегируются "народу", таким образом, возвращаясь на уровень общественных дебатов в отдельных государствах.

Таким образом, это возвращение к ситуации, существовавшей до 1973 года, а не победа движения за жизнь.

Нельзя говорить о полной победе, а лишь о возвращении к более широкому обсуждению аборта в смысле не только закона, но и обычаев, морали и политики. В конце концов, в американских школьных учебниках аборт по-прежнему является элементарным правом, не подлежащим обсуждению. Новое постановление также создает больше возможностей для введения ограничений на аборты в отдельных штатах или их запрета, что мы уже наблюдаем.

И движения "За жизнь", "За выбор" и ...авторы школьных учебников теперь находятся в совершенно ином положении. Теперь риторика и политическая борьба будут очень ожесточенными. А гигантские средства, стоящие за абортивным бизнесом, будут мобилизованы для блокирования политиков, работающих в рамках законодательного процесса над ограничением или запретом абортов в том или ином штате.

В связи с определенной "сменой курса", может ли произойти возрождение христианства, которое охватит Европу по примеру сексуальной революции 1968 года?

Прежде всего, не обязательно быть последователем какой-либо религии, чтобы считать аборт злом. Тем не менее, факт, что самыми ярыми противниками этого в США являются религиозные общины. Их власть огромна, она коренится в собственности и институтах. Настолько, что к ним относятся как к аномалии на почве прогресса, а религиозность американского общества ослабевает, поэтому действительно трудно предсказать, что произойдет сейчас.

Что касается Европы, то у меня нет никаких иллюзий. Конфликт Европы с христианством - это столкновение взаимоисключающих видений мира. Христианство здесь станет пережитком, который будет заперт в гетто. Возможно, благотворительное дополнение к государству всеобщего благосостояния или учреждение для индивидуальной психотерапии духовности.

Вы ироничны.

Отсюда следует, что Западная Европа в культурном отношении становится все более либерально-левой. И Европейский Союз стал не только экономическим или хозяйственным проектом, но и идеологическим. Важно, что при этом леволиберальная доктрина признает политическую власть как инструмент для осуществления программы демонтажа всех структур, таких как семья или национальное государство, и достижения эмансипации, то есть "полного освобождения" для абсолютного равенства и недискриминации.

В конце концов, свободные, публичные дебаты о ценностях, ожидаемые в Соединенных Штатах, могут изменить в этом отношении все, что угодно.

Да, согласно демократическим принципам, когда оппонент выходит на первый план, ему предоставляется право править. Это происходит только тогда, когда альтернативные политические лагеря движутся в рамках одного и того же антропологического видения мира. Тогда различия касаются политических или экономических стратегий, а не фундаментальных вопросов человеческого существования, таких как вопрос "кто есть человек?", как в данном случае.

Мы говорим о культурной войне, в которой пленных не берут. Соперник не является конкурентом. Ба, он даже не враг. Оппонент здесь не более чем еретик. Ибо обе стороны движутся в рамках несовместимых, абсолютно несовместимых концепций. В настоящее время доминирует либерально-левый лагерь.

Каким будет продолжение этой "войны"?

Процитируем слова профессора Гарвардского университета, конституционалиста Марка Тушнетта. Незадолго до победы Дональда Трампа на президентских выборах он заявил, что если существует угроза победы соперника, то следует снять белые перчатки и начать тотальную войну против тех, кто не признает достижения прогресса. Им нужно сказать: "Не будьте придурками! Вы проиграли культурную войну, и вы либо сдадитесь, либо мы закроем вас в гетто". И это взгляд представителя либерально-левых элит на половину американского общества. Такая среда даже лишает другую сторону легитимности находиться в общей гражданской среде.

Так же, как и в Европейском Союзе. Следует учитывать, что обсуждение польских дел в ЕС также ведется на языке либеральных левых. Следовательно, консервативные правительства являются "еретическими" и нелегитимными. Такой подход в сфере фундаментальных ценностей, однако, имеет мрачные последствия для свобод, которые являются основой западной цивилизации. Я имею в виду религиозную или родительскую свободу воспитывать детей. Религиозная свобода - это, в конце концов, не свобода верить во что угодно в индивидуальной сфере.

А что такое религиозная свобода?

Это свобода любого учреждения устанавливать и укоренять религиозное послание в обществе. Это касается и семьи, и религиозных объединений, и свободы церквей. Речь идет о свободе вести себя на публике в полной мере. Ибо если язык религии, переведенный на язык теологии, индивидуальной или общественной практики, имеет какую-то фундаментальную истину, чтобы сообщить нам о человеческом существовании, то его существование является элементом полноты человечества.

Тем более, если эта истина не доносится до нас никаким языком науки или идеологии, экологической или иной. Таким образом, избавление от этого измерения человеческой жизни или низведение его в сферу гетто является радикальным ограничением как человеческой свободы, так и потенциала человеческого действия.

– Интервью провела Эвелина Петрыга
–Перевод: Александр Кравченко

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы