Профессору Анне Павлчиньской, автору этих слов, сейчас, 20 апреля, исполнилось бы сто лет. Она дожила до 92 лет и красиво отпраздновала свое девяностолетие в знаменитом Институте философии и социологии Польской академии наук. Чуть раньше, но уже в пожилом возрасте, она получила литературную премию имени Юзефа Мацкевича за семейный рассказ «Конец пограничного мира» и до конца жизни работала, писала и давала важные интервью.

Но не поэтому стоит вспомнить о ней в 100-летие со дня её рождения, что она была выдающимся интеллектуалом, интересным собеседником, душой компании и опорой для друзей. Её нужно помнить, потому что она оставила после себя такие важные для нашей идентичности книги, как «Голова гидры» и «Ценности и насилие», а также «О сущности национальной идентичности» и «Пути надежды» — книги, которые должен знать каждый, кто занимается общественными делами.

Она решительно отсекла добро от зла, а правду ото лжи — и учила этому. И оставила четкий, выразительный и конкретный посыл: «Я не согласна со злом, которое меня окружает. Я не согласен с миром, в котором сильный презирает слабость и безнаказанно пожирает слабого. Где у торговцев оружием есть шанс править миром и провоцировать войны, которые увеличивают их богатство и власть. В котором фальсификаторы истории искажают правду, а наемники порабощают наше сознание. В котором преступники и предатели в достойных позах взбираются на пьедесталы памятников. В которой преступники вершат правосудие, судя о наказании и вине невиновных, а чтобы вести за собой народы не нужны никакие сердца и головы.» («Голова Гидры», Варшава, 2004).

Tego się nie robi

Она родилась в 1922 году в Прушкове под Варшавой, в семье интеллигентов с помещичьим пограничным прошлым, которое в конце жизни извлекла из архивов и описала с размахом. Если я повторяю эту дату, то это потому, что хочу подчеркнуть, что Анна Павлчиньская была ребенком свободной, независимой, развивающейся родины и подчеркивала это до конца своей жизни.

Она чрезвычайно гордилась Польшей, в которой росла и взрослела, и рассказывала об этом всю жизнь. «В моей гимназии имени Томаша Зана в Прушкове каждый учитель, чему бы он ни учил, показывал, как вести себя в определенных ситуациях. В то же время он знал историю Польши и польскую литературу в той степени, в какой это было необходимо для выполнения этой функции. Ценности экстернализировались, практиковались. Нам говорили: «Так нельзя делать», а на вопрос «Почему?» был только один ответ: «Потому что так нельзя делать!». Это также было воспитание посредством личного примера и моделей поведения», — говорила она в феврале 2014 года, когда мы брали с Марком Круковским у неё интервью для еженедельника «Idziemy», одно из её последних.

Она не сомневалась, что школа и дом со времен той чудесной, сказочной Польши подготовили её поколение ко всему, через что им пришлось пройти и пережить, с чем пришлось столкнуться лицом к лицу и спасти свою надежду. «Я сейчас сошлюсь на свой опыт, — рассказывала она нам в 2014 году, — страшные времена немецкой оккупации и пребывания в концлагерях были временем надежного и беспощадного деления на добро и зло. Все, кто вырос в такой среде, как моя, инстинктивно реагировали на то, что было не так. Мы защищали не только Польшу от потери независимости, но и наш мир от нападения антиценностей. Определенные моральные установки и поведение были автоматическими, рефлекторными. Это, конечно, результат воспитания, которое мое поколение получило в семье, школе, приходе, харцерстве или в организации «Сокол». Это дало такую уверенность в том, что надо делать, что на самом деле не нужно было обсуждать ценности».

Она знала, о чем говорила, потому что опыт концлагеря был ее собственным опытом. Она сдала аттестат о среднем образовании в подпольной школе и начала учиться в секретном университете. В концлагерь Освенцим она была отправлена в мае 1943 г., после девяти месяцев в тюрьме Павяк, арестована 15 августа 1942 г. за участие в подполье, но не в самом главном - ZWZ AK, где была офицером связи начальника Оброжского района, который являлся её дядей - только за распространение прессы. Крошечная, хрупкая Аня находится в заключении концлагеря Освенцим до октября 1944 года, затем ей предстоит оказаться в лагере Флёссенбург, чтобы отважно сбежать из лагерной колонны смерти в апреле 1945 года.

В июне 1945 года она возвращается домой и начинает учебу, где вскоре оказывается в кругу профессора Станислава Оссовского и его жены Марии, ученых с высочайшей моральной и интеллектуальной квалификацией. Её соратником и другом в группе «Оссовщиков» будет Ян Стшелецки, убитый «неизвестными преступниками» в 1988 году. Взаимная поддержка и дружба были самой большой опорой в то время, потому что получать высшее образование в области социологии в годы бешеного сталинизма было скорее опасно, чем перспективно.

В 1952 году началась настоящая атака на таких профессоров, как Станислав и Мария Оссовские, а его наиболее агрессивной рукой — Анна Павелчиньская в своих мемуарах называет их зетемповской (ZMP, Związek Młodzieży Polskiej - Союз польской молодёжи) агрессивной группой — были Хенрик Холланд, Роман Зиманд, Лешек Колакёвски, Стефан Моравски, а позже Зигмунт Бауман и Ежи Вятр («Дары лосу», Издательство LTW Łomianki 2013). Ближе к концу своей жизни профессор Павелчиньска все еще была убеждена, что последствия того «устранения людей, которые мыслят и несут ответственность за науку, в пользу представителей научного социализма и всех версий идеологической лжи сохраняются и по сей день» («Дары судьбы»).

Против тоталитарного насилия

Через тридцать лет после окончания войны страшные тюремные и лагерные переживания, «проработанные» годами учебы, исследований и новых жизненных впечатлений, выльются в знаменитую — всемирно известную — шокирующую книгу «Ценности и насилие». Можно сказать, - подчеркнул немецкий издатель книги, - что Анна Павелчиньска «сделала этот период своей жизни предметом научного исследования».

Вдохновением послужило сотрудничество с краковским сообществом создающим переодическое издание «Медицинский Осмотр - Освенцим», в котором ведущую роль играл проф. Антони Кемпински, выдающийся психиатр и популяризатор исследований последствий концентрационных лагерей (сегодня несправедливо отложенных в долгий ящик, хотя они должны быть флагманским проектом перед лицом различных типов и разного качества исследований лагерей, трудовых лагерей и исследований «Холокоста», в основном американских). Вторым руководителем был доктор Станислав Клодзиньски, также бывший узник концлагеря Освенцим, с которым, как потом выяснилось, у Анны Павелчиньской было «бессознательное» знакомство еще с войны, потому что доктор Клодзиньски в лагерном подполье получал рапорты и отчеты от заключенных в Павяке о депортации немцами детей и женщин.

Анна Павелчиньска была «стопроцентным» социологом, социологом культуры, хотя ее привлекали и другие области жизни — и исследования. В докторской диссертации (1962 г.) она занималась вопросами преступности среди несовершеннолетних, получила абилитационную степень (1966 г.) на основе диссертации «Динамика культурных изменений в деревне». После 1956 г. в клубе «Кривой круг» она создала секцию социальной диагностики, что позволило в 1958 г. учредить Центр изучения общественного мнения на Польском радио, и Павелчиньска стала его директором.

«Центр изучения общественного мнения был первым и долгое время единственным реальным учреждением такого рода в советской зоне» — сказала Тереза Бохвиц в 2017 году на конференции в Люблине, посвященной проф. Анне Павелчиньской. Она отметила, что «было ясно, что без членства в ПОРП (Польской объединённой рабочей партии) Павелчинская не могла бы быть директором Центра изучения общественного мнения». Действительно, в 1958 году, на волне так называемого обновления, Анна Павелчиньска вступила в партию — «позволила себя у это втянуть», как заметил ее верный друг, адвокат Ян Ольшевский в интервью Терезе Бохвиц, — но в 1964 году, в столкнувшись с давлением на Центр изучения общественного мнения, вышела из ПОРП. Опыт социальной диагностики пригодился, когда в 1980-х годах профессор и несколько её друзей готовили отчеты для папы Иоанна Павла II о состоянии Польши , глубоко спрятанные от всякой возможности разоблачения.

Головы Гидры

В 2004 году профессор Анна Павелчиньска, будучи уже много лет на пенсии, хотя и очень активная, поскольку в 1992-96 годах она возглавляла наблюдательный совет Фонда польско-немецкого примирения, публикует известную книгу «Голова гидры» с многозначительным подзаголовком: «об извращенности современного зла». Она пишет во вступлении, что подготовила первый черновик этой книги еще в 1988 году, потом было несколько текстов за десяток с лишним лет, но она «долго не находила подходящей концепции целого». За несколько лет до Смоленской катастрофы, до российской агрессии в Крыму - не говоря уже о войне, которая идёт сейчас! - профессор Павелчиньска пишет, что это «книга - предостережение. Она побуждает задуматься о причинах и формах насилия в отношении целых народов. Его вдохновители и исполнители остаются безнаказанными, потому что они коллективны, у них нет лица. Они также находятся под защитой могущественных групп этих интересов, которые имеют соответствующие средства для установления как моральных, так и правовых норм».

Для тех, кто не знаком с этой книгой, это книга для немедленного чтения хотя бы из-за главы «Корни зла» с разделом «Рабство сознания», в котором обсуждаются стратегии, методы и функции дезинформации. Но, тем не менее, наиболее важными соображениями в ней являются принципиальный смысл добра и зла, релятивизм в сфере морали, который «способствует разрушению человеческой личности. Отняв у него моральный стержень, он превращает его в бесформенное желе, которому — благодаря умелому манипулированию — можно придать любую форму и направить его действие. Характер социальных связей также может быть изменен. Путем дезорганизации этих связей между людьми, основанных на непреходящих моральных ценностях, открывается путь и санкционируются все формы насилия. На этой основе формируются различные жанры тоталитаризма» («Голова гидры», Издательство «Test», Люблин, 2004).

И все же, что поразительно, Анна Павличиньска, показывающая «дороги и бездорожье человеческой мысли», остается не столько оптимисткой, сколько оставляет себе и нам надежду. Она умерла в 2014 году, поэтому не дожила до возвращения к власти формирования, взявшего на себя борьбу за нашу идентичность и её материальную безопасность. Тогда, в 2004 году, она писала, что «мы наблюдаем процесс подрыва доверия ко всем общественным и политическим лозунгам в Польше. Им подчиняется все более узкий слой читателей ежедневной прессы, которые, покупая избранную газету и веря прочитанному в ней слову, демонстрируют выбор своих политических кумиров и комментариев, которые они провозглашают».

В 2014 году, в нашем с ней интервью, надежду дали её «малые социальные группы и небольшие среды, способные правильно распознавать реальность и жить в эмоциональном порядке, который дает им силы противостоять антиценностям. Эти группы, — сказала она нам, — должны не только формировать ценности, но и создавать небольшие системы защиты, основанные на принципе солидарности и взаимопомощи, оказывая поддержку в трудных ситуациях». Она считала, что «общинные группы также должны быть готовы к тому, что когда придет большое испытание, например, такое как «Солидарность», они спонтанно объединятся, чтобы ответить на это испытание. Они должны стать той умственно и эмоционально зрелой прослойкой нации с необходимыми знаниями, которая возьмет на себя ответственность за судьбу Польши в час испытаний».

«И никто не знает, каким будет суд и когда он состоится», — писала она в 1994 году в послесловии к первому изданию «Ценности и насилие» спустя много лет. Я не берусь развивать эту мысль и выражать её в конкретных терминах. Также было бы упрощением сказать, что достаточно посмотреть вокруг. Так что лишь повторю обращение, что - к столетию со дня рождения профессора Анны Павелчиньской – тянитесь к ее книгам, потому что они совсем не состарились. А, возможно, они даже более актуальны сегодня.

– Барбара Сулек-Ковальска

– Перевод Надин Алейник