1974 год, Казимеж Гурский на футбольной Олимпиаде. Его обожает нация и национальная команда, которую он только что вывел на третье место в мире. Самые смелые даже предлагают переименовать город Казимеж Дольны и добавить к нему имя тренера.

Однако селектор думает о том, чтобы завоевать еще больше лавров, уже в другом месте. Тем более что такая возможность есть - и к Польскому футбольному союзу, и к самому Гурскому обращаются зарубежные клубы с предложениями о работе. В основном немецкие, и самое конкретное - от берлинской "Герты" - они хотят видеть тренера "орлов" там прямо сейчас. Он готов принять предложение и сообщает об этом активистам, но одного желания недостаточно - необходимо также одобрение "высших факторов", то есть ПОРП. Зеленый свет не получен, и тема становится размытой.

Подписывайтесь на наш фейсбук Почему "тренер тысячелетия", как его называли, задумался об уходе из сборной сразу после достижения величайшего успеха в истории польского футбола? Хотел ли он развиваться, а возможности для этого были на Западе? Чувствовал ли он, что с Яном Томашевским, Казимежем Дейной или Робертом Гадохой он уже достиг вершины и не повторит медаль чемпионата мира? Надоели ли ему партийно-чиновничьи интриги вокруг сборной? Или просто Казимеж Гурский, как человек, который лучше всего чувствует себя на тренерской скамейке и дома, не смог оказаться в центре внимания, которое становилось все более интенсивным после чемпионата мира?

Последний ответ может быть ближе всего к истине, тем более что интерес к сборной не ослабевает на протяжении последующих месяцев, болельщики и журналисты надеются на новые победы и успехи, а "серебряные одиннадцать" не всегда могут оправдать эти ожидания.

Игры опаленных орлов

Перед Олимпийскими играми 1976 года в Монреале красно-белая команда потерпела пять поражений подряд, и пресса не оставила о них сухой нитки. Безжалостными были и комментаторы - легендарный спортивный журналист Богдан Томашевский утверждал, что на Олимпиаду должны ехать больше спортсменов, а не футболистов, а другая знаменитость среди комментаторов того времени, Ян Чишевский, советовал польским футболистам лучше смотреть Игры дома.

Не только вокруг команды царит напряженная атмосфера, но и внутри нее разгораются конфликты. С одной стороны, агенты крутятся вокруг игроков во время тренировочных лагерей, обещая им финансовое золото в барах отелей. С другой стороны, заслуженные игроки не хотят видеть в команде более молодых игроков, независимо от их потенциала - к ним относится и Збигнев Бонек. "Дейна сказал своему отцу, что ему не нужен кто-то новый рядом с ним", - вспоминает Дариуш Гурский, сын тренера.

Разочарование выливалось на игроков - например, Леслав Чмикевич брал маркер и писал на мяче названия стран, которым мы проигрывали, а затем со всей силы пинал его - и на тренера, но ситуация не улучшилась до Олимпиады.

Сборная летела в Канаду как обезглавленная, и боевой дух команды не поднял тот факт, что перед отъездом Гурский сообщил игрокам, что уходит после Игр. На тот момент ему уже предложили работу в Кувейте - арабы предложили ему приличные финансовые условия, и вдобавок ко всему селектор смог взять на Аравийский полуостров компанию: четырех игроков и четырех тренеров.

Некоторые журналисты позже заявят, что он покинул сборную из-за денег, но можно ли его в этом обвинять? Тренер тысячелетия" уже сделал для сборной все, что мог, и, кроме того, он не из тех людей, которые смотрят в первую очередь на деньги.

Проще говоря, Горски чувствовал, что его отношения с "Орлами" выгорели, что он больше не в состоянии вдохновлять их, стимулировать их к игре, в пресловутом смысле кусать траву на поле.

Таким образом, выступление сборной на Олимпиаде напоминало синусоиду - от бесцветной игры против Кубы (0:0) и ругани Гурского в адрес игроков на пресс-конференции ("Все футбольные профессора, каждый играет так, как считает нужным"), через два гола Анджея Шармаха и победу в полуфинале против Бразилии, до быстрого нокаута в финале против Восточной Германии (после 14 минут Польша проигрывала 0:2, а закончила 1:3). После игры менеджер будет упрекать себя за то, что согласился посадить на скамейку Ежи Горгона, который жаловался на боли в колене - без него защита напоминала сани, каждая лошадь тянула в свою сторону.

СМИ считают серебряную медаль команды тяжелым поражением, и их мнение разделяют болельщики. В Окенце красно-белых ждут всего несколько десятков болельщиков. По сравнению с толпами, ликующими на польских улицах двумя годами ранее, это огромная пропасть.

Мексиканская остановка

Что-то закончилось, но и что-то начинается, Гурский хочет начать работу с каким-нибудь иностранным клубом. Он нацелился на вышеупомянутое предложение из Кувейта - он подбирает игроков и персонал, встречается с арабским шейхом в Варшаве.

Однако власти создают трудности, формальности затягиваются, и в конце концов нетерпеливые арабы отказываются от поляка. Вместо этого они обращаются к тренеру из Чехии.

Работа в швейцарском "Ксамаксе" в Невшателе также не устраивает Гурского. В результате в ноябре 1976 года пан Казимеж летит в Мексику, где ему предстоит преподавать на тренерских курсах. И оказывается, что это остановка на пути в... Грецию.

За появлением Гурского в Акрополе стоит Манос Маврокулакис, менеджер афинского "Панатинаикоса", а также судовладелец с толстым кошельком. Человек с чувством юмора, но осенью 1976 года ему было не до смеха. Число 5 было у него на уме, причем в особенно негативном контексте. Его команда только что проиграла пятую игру подряд и занимала лишь пятое место в лиге - и готовилась к очередному пятому (!) сезону без титула чемпиона. Тренер, и не просто тренер, а бразилец Айморе Морейра, чемпион Кубка мира 1962 года (в составе которого были Пеле, Гарринча и Марио Загалло), поплатился за плохое выступление игроков.

У Маврокулакиса на примете есть поляк, но он не знает, кто именно: он мечтает о Казимеже Гурском или одном из его коллег по чемпионату мира 1974 года, Яцеке Гмохе или, возможно, Анджее Стрейлау.

К счастью, есть человек, который может помочь Маврокулакису с выбором: посол Греции в Польской Народной Республике и болельщик "Панатинаикоса" в одном лице. По телефону дипломат рекомендует Горски - "отличный профессионал, к тому же с очень хорошим характером: приятный, культурный, вежливый" - но предупреждает, что тренер сейчас в командировке. Его собеседник не намерен ждать. Он связывается с послом в Мексике, и тот догоняет бывшего селекционера красно-белых в тренировочном центре.

Посол лихорадит, как греческий активист. Если только "господин Горский" согласится, мы можем сразу же заказать билет на самолет в Афины. Тренер не отказывается, но указывает, что сначала он должен посетить Варшаву. Так разговор между Горским и Маврокулакисом происходит в одном из столичных туристических агентств. Пан Казимеж не жадный, он не ставит запредельных условий по работе или оплате, он только требует переводчика для себя.

Мужчины приходят к соглашению, и, поскольку Греция является политически "удобоваримой" страной для коммунистов, тренер пакует чемоданы. Дальнейшие события развиваются молниеносно: 1 декабря он возвращается с курсов в Мексике, а уже 4 декабря направляется в Афины.

Польша прощается с ним без сожаления. Некоторые болельщики, которые еще недавно носили его на своих плечах, теперь с радостью отправили бы его на спортивную пенсию. Казимеж Гурский остался один, не зная, что он найдет, когда приедет.

Между тем, уже в афинском аэропорту его ожидает королевская встреча: сотни, может быть, даже тысячи сторонников "Клеверс" с бело-зелеными флагами, скандирующие "Горски, Горски, Горски!".

Однако моменты эмоций сопровождаются рядом вопросов: сумеет ли тренер акклиматизироваться в Греции, будет ли он, хотя и примирительно, но не позволит себе перегнуть палку с афинскими игроками, и справится ли он с задачей выиграть чемпионат?

Шериф экономно использует слова

Пусть сначала скажет статистика: 4 титула чемпиона Греции (1977 - Панатинаикос; 1980, 1981 и 1983 - Олимпиакос Пирей), 3 Кубка Греции (1977 - Панатинаикос; 1980 - Кастория; 1981 - Олимпиакос), Кубок Балкан (1978 - Панатинаикос). А кто стоит за этими кубками и медалями?

Из рассказов коллег и протеже складывается картина скромного, но застенчивого тренера, который почти всегда сохраняет спокойствие, заботится о хорошей атмосфере в команде и, когда дело касается тактики, не ищет квадратные яйца. Греческий журналист Христос Сотиракопулос в своей биографии Горски описал его как "большое имя с маленьким эго". Насколько он отличался от сегодняшних тренеров: Моуриньо или Гвардиолы", и добавил: "[Горски] знал, что данный игрок может позволить себе играть в семь, и если он играет в семь с половиной, это здорово. Но если ты можешь позволить себе десятку, а играешь шестерку, то ты не подходишь команде".

И польские, и греческие футболисты вспоминают, что Гурский был скорее защитником спортсменов, чем строгим начальником. Тот, кто спрашивал о семье, утешал добрым словом и, если нужно, давал копеечку. Однако те, кто считает его атмосферным парнем с плохими тренерскими навыками, ошибаются. Фактом является то, что Гурский не был тактическим новатором, не играл с замысловатым послематчевым анализом. Он использовал простые, но эффективные средства для достижения победы.

Примером может служить дополнительный матч чемпионата Греции между "Олимпиакосом" и "Арисом" из Салоников в конце сезона 1979/1980, выигранный командой Поляка со счетом 2:0 (в регулярном чемпионате обе команды набрали одинаковое количество очков). Его рецепт завоевания титула был следующим: "Каждому свое". А для этого - быстрые выпады и точные броски, даже с больших расстояний".

Он был гибким - когда он понял, что игрокам "Панатинаикоса" неудобно действовать, основываясь на длинных передачах (он предпочитал такие атаки в сборной Польши), он отказался от этого способа игры. Он позволил "коничанам" атаковать так, как им нравится - на земле, с дриблингом; и он требовал большого количества ударов, даже издалека и даже без приема. В отношениях тренер-футболист он был иногда коллегиален, но он устанавливал границы, и когда кто-то их переступал, то наступали последствия.

Недаром Станислав Дыгат назвал Гурского "шерифом, экономным на словах". В Греции в этом убедились три игрока - Мимис Домазос, Антонис Антониадис и Боривой Джурджевич. Когда во время матча Кубка Европы против ФК "Брюгге" первый из них отказался выйти на поле, а двое других вышли, но подняли шум, после консультации с президентом тренер расстался со всеми. И все же Домазос был легендой "Панатинаикоса" (он играл там 18 лет), а Антониадис - пятикратным бомбардиром греческой лиги…

Они кричат, хлопают, гудят.

Царапина на имидже Казимежа Гурского как тренера греческих клубов - это его выступления на европейской арене: он не был успешен ни с "Панатинаикосом", ни с "Олинпиакосом". Кто-то злонамеренный может добавить, что его приключение с "клеверами" закончилось при не очень приятных обстоятельствах. Группа игроков во главе с вратарем Василисом Констандину восстала против поляка. Вратарь прямо сказал ему: "Мы не хотим, чтобы вы оставались нашим тренером". Гурский ушел со своего поста.

Однако греки по-прежнему обожают его. Даже то, что "мистер Горски" возглавил "Олимпиакос", главного соперника "Панатинаикоса", не изменило этого. Когда он едет с командой TVP из аэропорта на стадион, на один из финалов Кубка Греции (посланники прилетели специально на этот матч), все водители, узнавшие тренера, кричат, хлопают, сигналят.

Поляк не может мечтать о том, чтобы спокойно пройти через афинскую площадь Омония - все владельцы пабов приглашают его поесть или выпить, а часто и то, и другое. Другая ситуация: когда Гурский видит, как полицейский выписывает штраф польскому туристу в Афинах, он спускает это на тормозах: рвет документ и только просит стажера "дать взбучку этим важным людям из Салоник и Пирея". И еще один момент - в некоторых столичных заведениях есть "уголки Гурского" с его фотографией и вымпелом "Панатинаикоса".

Что же так пленило жителей Греции? Может быть, результаты, а может быть, тот факт, что он сам по себе человек, человек, с которым можно танцевать и которому можно рассказывать розы. Он будет пить пиво с фанатами в таверне, записывать основные греческие слова и их перевод на крошечных листочках бумаги в кафе или просить Кристину Лоску привезти ему из Польши маринованные огурцы, квашеную капусту, сосиски и грибы.

Впервые Гурский прощается с Элладой в 1981 году, за несколько месяцев до введения военного положения. Он уже несколько раз собирался вернуться в страну, но окончательное решение было принято после трех болезненных событий: затоптания десятков болельщиков во время матча "Олимпиакос" - АЕК Афины (февраль 1981 года, 21 погибший), землетрясения в Коринфе и Афинах (также февраль, более 20 погибших, 8000 разрушенных зданий) и смерти тренера ПАОК Салоники Дьюлы Лоранта во время встречи с "Олимпиакосом" (май, умирает от сердечного приступа).

Позже, в 1983 году, он вернулся в Грецию, привел команду "Пирей" к последнему чемпионскому титулу, возглавил другой клуб, "Этникос", и, наконец, работал в "Панатинаикосе", на этот раз в качестве советника.

Стоит отметить, что достойным преемником господина Казимежа на троне лиги оказался не кто иной, как Яцек Гмох - в 1980-х годах он выиграл чемпионат Греции с "Панатинаикосом" и "Ларисой". Эти два человека несколько раз участвовали в соревнованиях, а за одним из матчей между их командами, по сообщениям, наблюдало до 35 000 зрителей…

Казимеж Гурский умер 23 мая 2006 года в возрасте 85 лет.

– Томаш Чапла
– Перевод Александр Кравченко

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы