Ситуация в Европе в год Господа нашего 1245 была, мягко говоря, далеко не стабильной. Война между папством и Фридрихом II была в самом разгаре. Сарацины закрепились в королевствах Испании, и вывести их оттуда не было никакой возможности. Латинские государства на Ближнем Востоке колеблются, дух крестовых походов ослабевает, последние свободы были завоеваны дипломатическим путем, один Людовик IX все еще верит в захват Иерусалима. А еще есть монголы, которых называют татарами...

Они пали, как Божья плеть, как буря. Они разгромили княжества Руси, в 1240 году Батый разграбил Киев, в 1241 году пронеслись по Польше, разгромив под Легницей лучших местных рыцарей и рыцарей Святого Иоанна, промчались по Венгерскому королевству до Адриатического моря, стояли под Триестом и Веной. "Мерзкий народ сатаны вырвался из Тартара", - пишет летописец. Они были ужасающими, как гунны, авары и лонгобарды до них. Свободный не только от рыцарского этикета, но и от любых, казалось бы, человеческих чувств: жалости, усталости, страха. Ели сырое мясо, сжигали завоеванные города до основания.

В 1242 году штурм Триеста не состоялся, и вскоре после этого они отступили вплоть до северной Руси и волжских степей. Это было вызвано династическим кризисом (после смерти Угедея в Монголии начался спор за престол), затем - отвлечением от бедного и далекого европейского полуострова). Но - как о нем узнали на этом бедном и далеком полуострове?

Крестовый поход? Новый папа, один из титанов Средневековья, Иннокентий IV, занимавший престол с июня 1243 года, сначала попытался мобилизовать европейское рыцарство, но уже через несколько месяцев понял, что это вдвойне бесполезное занятие: одни зализывали раны после поражения за два года до этого, другие сгорали от местного соперничества и турниров, а купцов волновали только Ганзейский союз и торговля сукном, им не с кем было разговаривать...

И говорить не о чем. Никто не знает, что находится за Каспийским морем, сменяющие друг друга вторжения уничтожили остатки старых торговых контактов. Нет никакого научного оборота, эллинистические письмена еще не восстановлены в Европе, в любом случае - какая от них польза? Карта, подаренная арабами Роджеру II Сицилийскому полтора века назад, несколько мифов о кинноцефалах - вот и все знания.

Единственное решение: признать. Говорить. Возможно, в случае успеха, обратить в свою веру. Возможно, в случае успеха, узнать постыдные секреты. То есть: необходима дипломатическо-пастырско-военно-разведывательная миссия.

Ватикан готовил его в течение двух лет, обращаясь к лучшим, что у него есть, - двум недавно основанным мендикантским орденам. Четыре миссии направятся на восток, две доминиканские, две францисканские. Четыре команды, четыре маршрута - в четыре раза больше шансов на успех. Отчаянно маленький шанс, если честно.

Misja, której ostatecznie się udało, wyruszyła równo 777 lat temu, 16 kwietnia 1245 roku z Lyonu, gdzie trwały przygotowania do rozpoczęcia soboru powszechnego. Na jej czele stanął doświadczony już dyplomata papieski, franciszkanin Giovannni da Pian del Carpine. Jan z Doliny Grabów tworzył struktury zakonu żebraczego na ziemiach polskich, kwestią tatarską zaczął zajmować się właśnie po bitwie pod Legnicą. I on to zaproponował, by sekretarzem wyprawy został miejscowy frater, dawny rycerz, który wybrał habit: Benedykt.

Znamy go tylko pod tym zakonnym imieniem, do którego bracia przyfastrygowali „Polak”, dla wyróżnienia kraju pochodzenia, ilekroć wspominali o jego wyprawie i relacji. Nic więcej nie wiadomo, wszystko jest kwestią spekulacji. Rycerz? Pewnie rycerz, bo świetnie dawał sobie radę w siodle, fachowo opisał w relacji broń i taktykę, chwalił strzały; no i miał w sobie pewną przyrodzoną godność, dyplomacie tak potrzebną.

Czy miał przedtem majątek gdzieś na wschodzie, na Podlasiu czy na Rusi Czerwonej? Mogło tak być, skoro biegle władał językiem ruskim, ale mógł go się i od służby nauczyć. I a i do mongolskiego miał talent, po kilku miesiącach porozumiewał się w nim, co zrodziło najwięcej spekulacji wśród badaczy: sam był w niewoli? Badał mongolskich jeńców? A może po prostu urodzony talent filologiczny?

Giovanni ruszył z Lyonu bez Benedykta, zgarnął go dopiero we Wrocławiu, w pędzie, przedtem jeszcze dobierając dwóch członków wyprawy w Czechach, gdzie miała też miejsce audiencja u sędziwego Wacława I. A potem już poszło: Wrocław – Kraków (tam audiencja u Bolesława Wstydliwego i konsultacje z księciem ruskim Wasylką Romanowiczem). Łęczyca – tam, u Konrada Mazowieckiego spędzili mroźne Boże Narodzenie i najęli przewodników z Rusi. A potem już poszło – najpierw, jakby jechali Kolejami Mazowieckimi: Czersk, Liw, Drohiczyn, Zawichost… I dalej, i dalej: Włodzimierz, Łuck, Kijów.

W Kijowie widzą już zgliszcza po niedawnym mongolskim zajeździe. Kwaśny dym, ruiny, straszne rany żebraków. Ale – w imię Boże! Zmienili tylko konie na mongolskie (kościste, niskie, wytrwałe) i na wschód. Każdej nocy opuszczają ich rusińscy przewodnicy aż wreszcie, chyba w połowie marca – trafiają na pierwszy patrol mongolski. Boże Narodzenie było w Łęczycy? A Wielkanoc w Astrachaniu.

Zielone Świątki obchodzili na szarej pustyni, do Karakorum – letniej siedziby chana – dotarli dopiero na św. Marii Magdaleny, dzień po 20 lipca. Po drodze – śnieg (i podróż w saniach), to znów rozstawne konne patrole Mongołów. Karawany jeńców. Wszechobecna korupcja (z 40 futer od księżnej Kunegundy dowieźli do Mongolii siedem). Do jedzenia – proso z solą, miska kumysu do picia.

Новоизбранный хан Гуджук принял их в августе. Милостивый, могущественный и непроницаемый, он соизволил не гневаться на предложение принять учение Христа; более того, он рекомендовал папе, во главе всех правителей Европы, прийти поклониться ему, тогда увидим... Официальное письмо, изданное ханским двором в середине ноября, было столь же твердым по тону: почтение как условие мира. Но - их выпустили из стен Каракорума, дали наклейку на дорогу и клали в карманы жемчуг.

Обратный путь занял еще год: Алтай, пустыня, соленые озера, змеи, снова пустыня, и уже - Волга, почти знакомая! Из Киева их повсюду сопровождали колокола, их встречали так, словно они вернулись из потустороннего мира. Из Лиона они прибыли 18 ноября 1247 года: через два года, семь месяцев и два дня после начала своей миссии, в 2,5 раза быстрее, чем Филлеас Фогг...

Они привезли письмо из Гуджука и свои собственные записи. Они, сами того не зная, стали отцами востоковедения, этнографии и религиоведения. Они говорили о монгольских погребальных обычаях и о том, что степные народы обходятся без овощей, о несторианах, христианах, живших под властью хана (именно отсюда позже произойдет легенда об отце Иоанне, двигавшая Европу до конца Средневековья), и о коровьем молоке. Они установили контакты (основа профессии дипломата!) с членами парламента из Делийского султаната, Кореи, Грузии и Китая, которые были гостями при дворе хана.

При написании своего трактата ("De Itinere Fratrum Minorum ad Tartaros") Бенедикт не жалел высказываний о кинноцефалах, но он также описал монгольский язык и лошадей, Волгу и Аму-Дарью, а также формирование армии в Легнице. Затем он завершил свою жизнь в качестве брата-опекуна в Иновроцлаве.

Он мог бы стать покровителем папской дипломатии: описал полмира, спал в спальном мешке под снегом, не отрекся от своей веры, не поблагодарил хана за разоренный Киев. Но вы все еще, читатель, думаете, что Дальний Восток первым описал Марко Поло...

– Войцех Станиславски

– Перевод Александр Кравченко