В книге «Нет и не будет» Магдалена Окраска отправляет нас в путешествие по копанкам города Валбжиха, закрытым шахтам, мертвым рыночным площадям и заброшенным промышленным зданиям. Она разговаривает с горожанами и роется в старых ранах, чтобы раскрыть гекатомбу провинции, последовавшую за экономической шоковой терапией в начале 1990-х годов. Ей даже не приходится провоцировать, чтобы столкнуться с нападками либерально-левой элиты.

Крах цивилизации

Писательница, также известная как редактор журнала «Новый Обыватель», пропагандирующего идеи социальной справедливости, внимательно изучает средние и малые города со всей Польши. В частности посещает Валбжих, Тарнобжег, Озоркув, Мышкув, Щитно, Скаржиско-Каменну и многие другие. Истории этих мест разные, но их объединяет одно: когда-то каждое из них экономически процветало, хорошо развивалось, а после неолиберальной экономической трансформации, или уже в приходящей в упадок коммунистической Польше, начало умирать.

    Подписывайтесь на наш фейсбук  
  В Валбжихе это произошло из-за закрытия рудника, в Тарнобжеге - после краха местной серной промышленности, а в Скаржиско - после значительного сокращения занятости в оружейной компании и после того, как обувную фабрику отправили в хозяйственное запустение.

А потом каждая из этих историй выглядит одинаково — развал промышленности связан с потерей рабочих мест, ростом безработицы, переездом молодежи в поисках лучшей жизни в более крупные города или за границу, старением населения и общей стагнацией, которая обычно продолжается и по сей день. Но это не значит, что в сердцах тех, кто остался и делится с автором своими историями, тлеет только смирение. Наоборот, чувство гнева сильное, хотя и притупленное и заглушенное неолиберальным шумом в СМИ о необходимости быть мобильным, нетребовательным, часто менять работу и место жительства.

Ведь это люди с достоинством, находчивые, когда-то специализирующиеся в своих профессиях на промышленных предприятиях. И эти люди перемолоты безжалостными рыночными механизмами. Потому что, когда развалилось предприятие, которое было единственным кормильцем города, вскоре рухнуло все – и соседские связи, и родственные связи, и социальная активность, и автобусное сообщение, и даже культура.

Вот почему Окраска акцентирует внимание не только на экономической гекатомбе, но и на связанных с ней косвенных явлениях. В Валбжихе символом умирания города является незаконная добыча угля в копанках и банды, мародерствующие на улицах в 1990-х годах, а в Озоркуве, помимо прекращения производства хлопчатобумажных и жаккардовых тканей, еще и ликвидация кинотеатра. Потому что когда нет работы, люди пропадают, а когда нет жителей, некому тратить деньги в кинотеатрах, театрах, кафе и ресторанах. Эффект домино заставляет все постепенно рушиться. Драма цивилизации во многих действиях, ведущих к одному и тому же печальному финалу.

Поэтому тон «Нет и не будет» крайне горький и неприятный, но необходимый, ибо пробуждает либеральную мечту о том, что трансформация после 1989 года имела только положительные стороны. Окраска предоставляет слово представителям сообщества, которое не смогло защитить себя. «Город не жалуется, город гниет» - фрагмент песни «Где ты живешь?» группы Zmarłym, рассказывающей о другом городке в упадке, Конске, также мог бы быть девизом «Нет и будет».

О простых поляках без нравоучений

В книге Окраски форма тесно гармонирует с содержанием. Писательница посвящает свою книгу прежде всего простым жителям Валбжиха, Скаржиско-Каменны или Озоркува. В результате рассказанная ей история ближе к реалиям жизни среднего поляка.

Автор часто подчеркивает, что проводила дни со своими персонажами, ела приготовленную ими еду и даже спала с ними. «Будешь Магда, спать под озорковским хлопком», — цитирует автор госпожу Анну, которая раньше работала на текстильной фабрике, которая после приватизации постепенно прекратила производство вплоть до своего окончательного развала. «Китайский человек не стал бы шить такое качественное постельное белье. Здесь можно увидеть отражение - и ткацкого станка, и человека», — рассуждает она через некоторое время. Это свидетельствует о близости журналистки к ее собеседникам, извращенно переплетающуюся здесь с товаром хорошего качества, который когда-то производился в Польше, но больше уже не будет, потому что после 1989 года лица, принимающие решения, решили, что лучше импортировать китайский хлопок. Это один из самых символичных отрывков в книге.

Есть еще такие неоднозначные жемчужины. Неприметный рассказ бывшего шахтера об эротических завоеваниях мужчин-рабочих ликвидированной шахты показывает высокое социальное положение представителей этой профессии во времена расцвета Валбжиха, от которого сегодня мало что осталось. Но это также показывает, что Окраска устояла перед искушением добавить свои комментарии к каждому высказыванию собеседника или дистанцироваться от него, чтобы справиться с политкорректным давлением.

Писательница приезжает в эти места не как чужой ученый или журналист, заглянувший на минутку, чтобы рассмотреть туземцев как объекты в социологической лаборатории, доказать какой-то свой политический тезис (обычно совершенно случайно в русле нарратива либеральных СМИ о темных людях) и потом вернуться в Варшаву или другой мегаполис. Она чувствует себя частью этого мира, хотя и не ставит себя на пьедестал, потому что она родом из этого мира и это отличает ее от многих авторов, ранее писавших подобные репортажи.

Окраска живет в Заверце, который также борется с различными социально-экономическими проблемами с периода преобразований. Во всяком случае, именно этому городу посвящена ее первая книга-репортаж «Земские пустоши». И хотя Окраска помнит, кто главный герой этой драмы, политических комментариев не избегает. Однако они, а также факты о демографии городов, безработице или сокращении рабочих мест на отдельных рабочих местах, как нельзя лучше совпадают с рассказами опрошенных. Благодаря балансу книгу приятно и легко читать, осознавая при этом ее литературную и социальную ценность.

Кому мешает писать о неудачах трансформации?

С момента публикации «Есть и будет» автор получила очень хорошие отзывы читателей и большинства рецензентов. В то же время книга вызвала довольно нервную реакцию в так называемых литературно-публицистических салонах, где преобладали либерально-левые писатели и журналисты. Некоторые критики даже утверждали, что в провинции не так уж и плохо, потому что квартиры там дешевле, чем в Варшаве. Были и абсурдные обвинения в том, что книга необъективна и Окраска уже прибыла в эти места с готовым тезисом, потому что в ней показаны рассказы жителей, а не «другая сторона».

С другой стороны, вероятно, будут местные чиновники и пиарщики из местных управлений, которые покажут новый рынок или торговый павильон, чтобы смягчить сообщение и направить его в русло либеральных СМИ. Ведь он строился на убеждении, что экономическая трансформация в неолиберальном духе давала всем равные шансы на достижение успеха, и не воспользовались этим только люди с вечными претензиями и крайне беспомощные. С другой стороны, репортажи объективны только тогда, когда труппу перевоплощения можно как-то припудрить.

Прозвучали и обвинения в том, что все эти реплики о сером городском пейзаже, алкоголе и запеканках, потребляемых в местных придорожных барах, — всего лишь ненужные наполнители и просто скучны.

Между тем сама писательница не скрывает, что в своей книге не старалась быть объективной, потому что это невозможно. Окраска даже следует стилю гонзо, придуманному американским журналистом Хантером Томпсоном, репортажи которого представляли собой мираж субъективных отношений с его подлинными чувствами.

Хотя, и тут я согласен с мнением, которое недавно увидел в интернете, книга не вызывает особых споров и в ней нет ничего такого, чего бы не знали многие поляки, она задевает тех, кто не хочет видеть раны, нанесенные такой Польше, о которой меньше говорят в СМИ. Я также надеюсь, что в будущем в этих ранах будут как можно чаще копаться. Может быть, и в следующей книге Магдалены Окраски?

– Бартош Ощепальски

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

  – перевод Надин Алейник