"Рабочекрестьянин и гад ползучий/ Откуда он только возник/ Посмотрит на маму на папу на жёнку/ И пошурует на бал" („Chłoporobotnik i boa-grzechotnik/ Z niebytu wynurza się fal,/ Widzi swą mamę i tatę, i żonkę/ I rusza, wyrusza na bal”) - пела Марыля Родович в песне на слова Агнешки Осецкой. И действительно, рабочекрестьянин пошуровал — только, скорее, не на бал, а строить польский капитализм.

Потому что это не Лешек Бальцерович привёл нас к капитализму, это сделали рабочекрестьяне. Люди, c которыми не считались в Польской Народной Республике, как и в современной Польше. Но они всё ещё существуют и прекрасно работают в нынешнем капиталистическом хозяйстве. Это «гибкие рабочие», о которых мечтали польские экономические либералы, которые могут прекрасно адаптироваться к меняющимся рыночным условиям. Именно они, а не бизнесмены, что сменили «белые носки» эпохи Бальцеровича на «белых воротничков» времен всемогущих корпораций.

В четыре без пятнадцати на автобусной остановке…

В фильме Станислава Бареи «Что ты мне сделаешь, если поймаешь» Юзеф Нальберчак, сыгравший рабочекрестьянина, рассказывал о своём дне: «У меня, знаете, очень хороший доезд. Я встаю без четверти три утра. Летом уже светло. Ещё без четверти три, а я побрился, потому что бреюсь вечером. Я завтракаю на ужин. Мне только встать и можно выходить». «Ну, а одеться», — добавил собеседник. «Плащ накинуть, когда идет дождь», — продолжал Нальберчак в образе рабочекрестьянина. «Стоит ли мне раздеваться после завтрака?» Пять километров до автовокзала. В четыре пятнадцать автобус». "А успеваешь? — спросил слушатель. «Нет, но я в любом случае это не проблема, потому что он переполнен и не останавливается. Иду пешком остановку до молочной фермы. Где-то часик. Потом меня быстро подвозят до Шиманова. Молоко, знаете ли, нужно быстро везти, иначе прокиснет. В Шиманове я выхожу, выгружаю бидоны и бегу на електричку. В районе Охота на трамвай и до Стадиона, а дальше всё просто, потому что так: в автобус 119, пересадка в 13, пересадка в 345 и я дома, то есть на работе. А ещё лишь без четверти семь! У меня ещё есть пятнадцать минут. Обедаю в буфете, потом после звонка мне не нужно оставаться, чтобы поесть, только сразу домой. И самое позднее в 22.50 я дома. Бреюсь. Завтракаю и ложусь спать».

Этот фрагмент фильма — одно из немногих, и, безусловно, одно из лучших описаний жизни рабочекрестьянина в Польской Народной Республике. Его обычно высмеивали. Живое доказательство того, что индустриализация, столь важная для экономической реальности реального социализма, остановилась на полпути и её никак не сдвинуть с места. Ни вперед, ни назад. Рабочекрестьянин был системным гибридом, игнорируемым и осмеянным. В пропаганде его обычно изображают пьяным и нечестным, всегда грязным и заброшенным. Официально они характеризовались как работники двух профессий и волей-неволей с ними приходилось считаться. Даже на рубеже 1960-х и 1970-х годов в Польше насчитывалось почти 6 миллионов крестьяно-рабочих. На многих промышленных предприятиях они составляли подавляющее большинство, особенно если эти заводы строились в местах, которые раньше были сельскохозяйственными. Статистика в Польской Народной Республике говорит, что больше всего их было на юге Польши. Но правда в том, что они были попросту везде.

    Подписывайтесь на наш фейсбук  
  Рабочекрестьяне родились после Второй мировой войны. И главной причиной возникновения этой профессиональной группы должно было стать развитие промышленности и поступательная урбанизация городов, приостановившаяся в начале 1960-х годов. Не имея возможности найти жилье в городах, рабочие с небольших ферм в сельской местности были вынуждены далеко доезжать до работы.

Как бы выглядели 80-е без них?

Мы должны помнить, что после войны, опустошившей страну как в человеческом, так и в экономическом отношении, после изменения границ и принудительных депортаций, Польша была очень бедной страной. Низкий уровень жизни был особенно заметен в сельской местности. Только сегодня уровень жизни городских и сельских жителей как бы выровнялся. Значит, город давал надежду на лучшую жизнь в то время. Иметь квартиру с удобствами. Но социалистическая экономика не могла, не сумела реализовать эти надежды. В городах было больше рабочих мест, чем квартир.

Определенная крестьянско-рабочая модель появилась уже в конце XIX века, когда просвещенные промышленники, интеллигенция, а позднее и профсоюзные деятели предложили современные загородные рабочие дачные поселки с небольшими садами и возможностью разведения животных. Это должно было стать ответом на автоматизацию, суровые условия и расчеловечивание труда. Однако социалистическая модель крестьянина-рабочего явилась явлением стихийно возникшим вопреки воле хозяйствующих субъектов. Это было что-то незапланированное в плановой экономике.

Сегодня трудно определить, насколько большую социальную группу составляли рабочекрестьяне во время забастовок в августе 1980 года. Несомненно, без них этот протест был бы невозможен, так как, кроме тех, кто ездил на работу, большую группу составляли люди, проживающие в рабочих гостиницах и на квартирах в частных домах (которые снимались крупными предприятиями). Большинство из них работали и жили в тяжелых условиях. Вне зависимости от того, на квартире или в гостинице - жили в комнатах по несколько человек. Так что они были одной из тех групп, которые хотели перемен к лучшему. Ведь август 1980 года и карнавал Солидарности, продолжавшийся до введения военного положения, были периодом беспрецедентного сближения различных социальных групп в Польской Народной Республике. Деревня с городом, крестьяне с рабочими и городская интеллигенция. В городе практически не было крупных забастовок, которые не поддержали бы фермеры. Они снабжали забастовщиков картофелем, капустой и морковью. В 1981 году, будучи студентом и членом стачкома, я получил такую ​​передачу от фермеров под Варшавой и въехал на территорию университета, сидя на запряженной лошадьми телеге, заполненной до краёв.

Кризис 1980-х заставил рабочекрестьян вернуться к животноводству, так как по условиям выдачи карточек на мясо, они не были положены крестьянам, имевшим более полугектара земли. На протяжении десятилетий существования Польской Народной Республики рабочекрестьяне были связующим звеном между деревней и городом. Часто именно через них к городскому населению поступали свежие и востребованные сельскохозяйственные продукты, особенно мясо и домашние мясопродукты. А обратно из города они привозили продукты, недоступные в сельской местности. Чистящие средства, одежду, предметы быта и «предметы роскоши». Во время бесконечных дефицитов в скупке дефицитных товаров в магазинах обвиняли в основном рабочекрестьян.

Самооборона — новый средний класс

«В конце 1980-х годов Лешек Рудницкий и Хенрик Возничка писали о рабочекрестьянах, что это постоянное явление и «ни в коем случае нельзя рассматривать его как временное», — заявил профессор Ежи Кохановский. – Экономические преобразования после 1989 года радикально подтвердили эту точку зрения. На приходящих в упадок фабриках, не выдерживавших конкуренции, в первую очередь увольнялись рабочекрестьяне, исчезнувшие в своей «советской» форме. Однако термин остался, и нет никаких признаков его забвения».

Согласно этому мнению, термин «рабочекрестьянин» должен относиться только к действительности социалистической Польши. Существует также мнение, что развал промышленности, связанный с реформой Бальцеровича, привел к исчезновению рабочекрестьян. А вот и нет. С самого начала этой реформы появились новые двухпрофессиональные и даже многопрофессиональные группы. В 1990-х милиционеры подрабатывали охранниками, как и пенсионеры, которые также могли заниматься разными видами торговли. А сколько людей пробовали свои силы в качестве страховых агентов или пытались заниматься прямыми продажами. Большинству поляков пришлось «объединяться», чтобы выжить, и так оно и осталось. Многим приходится действовать так же, как рабочекрестьянам.

Почти двадцать лет назад проф. Павел Шпевак говорил, что Анджей Леппер со своей «Самообороной» является представителем нового польского среднего класса, и это не такой средний класс о котором думал проф. Бронислав Геремек. Несколько лет назад художник Паблопаво добавил в одном из своих интервью: «Большая часть нашего среднего класса находится в двух шагах от бездомности». В свою очередь, мой друг как-то сказал: «В начале 1990-х мы были очень рады тому, что крупная промышленность рушится. Эти чудовищные и неэффективные промышленные предприятия. И мы говорили себе, что современная экономика заключается в перемещении людей из промышленности в сферу услуг. Только никто не предполагал, что единственный шанс работать в этой сфере услуг - это сидеть «в наушниках» в колл-центрах. Вот вам и наши «белые воротнички».

Село по-прежнему воспринимается как район социальной отсталости. Обычно это мнение касается тех регионов страны, где сохранились традиционные социальные связи. Противовесом им должны стать большие города, символизирующие прогрессивность, многокультурность, определяемую нынче модным термином «европейскость». Это не меняет того факта, что подавляющее большинство поляков имеют прочные сельские корни, а модные термины, а прежде всего идеи, исследованиями не подтверждаются.

Изабелла Букраба-Рыльска в очень интересной работе «Деревенская культура – ​​локальный, национальный, глобальный контекст» обратила внимание на дожившую до наших дней «крепостническую душу». «Можно даже рискнуть утверждать, — писала исследователь, — что типичные признаки «крепостнической души» можно наблюдать скорее в XXI веке среди польских депутатов Европарламента, которых Жан-Клод Юнкер приветствует там своеобразно: энергично похлопывая по щеке или шлёпая ладонью по лбу. Показательно, что на этот жест (якобы дружеский, но скорее напоминающий поведение экономиста) ни разу ни один из улыбчивых политиков не ответил взаимностью, что лишь подтверждает характерную для истинно крепостного менталитета асимметричность отношений и протекционизм чиновников ЕС. Так что не обязательно давным-давно в деревне, но сегодня и в салонах Брюсселя «душа крепостного высовывает свою глупую батюшку».

Несмотря на все изменения ролей и видов деятельности, образ рабочекрестьянина, ранее созданный средствами массовой информации, особенно прессой, остался в коллективной памяти. Прогульщик, пьяница, грязный человек и человек, на которого вообще нельзя положиться. Этот жадно поддерживаемый стереотип укрепил многих в своем кажущемся превосходстве: «Смотрите, я справился, у меня есть квартира и работа в городе, а «этому» приходится доезжать из своей деревни».

Символом сельской урбанизации является... фура

Упомянутая ранее Изабелла Букраба-Рыльска утверждает, что с 1960-х годов образцом урбанизированной культуры в сельской местности является трактор. «В районах, где количество тракторов выросло, появились и другие элементы, символизирующие современный, городской образ жизни и типичную для него культуру. С другой стороны, в районах, где в основном использовались ещё лошади, преобладало традиционное крестьянское хозяйство с его культурными особенностями», — писала Букраба-Рыльска.

В то время как трактор был признаком богатства, мотоцикл и велосипед были признаком мобильности. Особенно в 1960-х годах, когда деревня добиралась до города на мотоцикле. Он, несомненно, был очень важным транспортным средством и способом доехать до места работы для регионов с плохим доездом. Спустя десятилетие в Польше — до того времени одном из крупнейших производителей мотоциклов в мире — их производство было прекращено, что, несомненно, сказалось на качестве жизни рабочекрестьян. Вся деревня ездила на велосипедах, и в этом кроются большие успехи польского велоспорта.

Сегодня символом сельской урбанизации является грузовик TIR. Современные рабочекрестьяне составляют подавляющее большинство польских дальнобойщиков. Есть места, где почти перед каждым домом стоит огромная телега. Те, кто не ездит по миру, работают в стране, перевозя товары для крупных торговых сетей.

Превращение рабочекрестьян в крестьян-транспортников относится к середине 1990-х годов. Деревня, пострадавшая от трансформации, искала способы заработать на жизнь. Она полностью или частично лишилась возможности работать в городе. Но у них были автомобили, потому что почти в каждом хозяйстве был гараж и мастерская. Они умели с этим обращаться. У них также было место для парковки грузовиков. Они умели водить грузовики. Они вдруг стали одной из движущих сил польской экономики в большей степени, чем мифические «белые воротнички». Парадокс трансформации заключается именно в том, что то, что должно было тормозить прогресс, стало его движущей силой. Не раздутая биржа и сфера финансовых услуг, не промышленность, которая и так практически исчезла после ликвидации крупных заводов и связанных с ними научных центров, а сельское хозяйство и агропродовольственный сервис. Эта современная Польша снова является сельскохозяйственной страной.

Водители грузовиков использовали то, что не могли использовать политики и экономисты, то есть расположение Польши. Как сказал мне фермер и водитель грузовика, которого я однажды спросил, почему он выбрал такой способ заработка для себя и своей семьи: «Я ничего не могу поделать, Польша — транзитная страна». Стоит отметить, что когда наши дальнобойщики начинали работать в этой отрасли, дороги в стране были в ужасном состоянии. Только сейчас дорожная инфраструктура начинает выходить на достойный уровень. Но наши дальнобойщики разъезжают по Европе во всех возможных направлениях.

Город-крестьяне, или деревня в новой роли

Это также повлияло на облик современной польской деревни. Появились новые типы сельских поселений, которые, кроме традиционно сельскохозяйственных и рекреационных, теперь представляют собой «спальные деревни», расположенные вблизи крупнейших районных центров, крупных городов с сильной экономической базой. Жители таких деревень не бросают работу в городах, наоборот – ищут её там. При этом они получают более дешевые и лучшие жилищные условия, т.е. дом с садом. Такие деревеньки всё больше становятся похожими на маленькие городки, потому что вместе с новым образом жизни приходит коммуникационная и сервисная инфраструктура. Специалисты называют это «реализацией маятниковой миграции». Можно сказать, что современная версия крестьянина-рабочего противоположна коммунистической версии. Но и тогда, и сегодня на этот образ жизни влияли экономические условия. Люди стараются жить максимально комфортно.

Появились также деревни с более сложным характером, в которых работают различные фирмы, ориентированные на клиентов из близлежащего города. В таких областях располагаются предприятия и торговые сети, до которых теперь уже приходится доезжать горожанам, поэтому направление поиска работы меняется на противоположное. Они уже не неорабочекрестьяне, а городские крестьяне. В деревнях теперь появился доступ до таких услуг, о которых раньше там и не мечтали. Сегодня можно открыть любой бизнес и никого этим не удивишь, хотя десяток-другой лет назад это считалось бы диковинкой не только для местных. В настоящее время считается нормальным, что в селе от 5 до 10% населения живет исключительно за счет работы вне сельского хозяйства, хотя есть много сёл, где более половины составляют жители, занятые в других отраслях экономики. А это медицинские, парикмахерские и косметические услуги, уход за зелёными насаждениями и садоводство в целом, охранные работы и т.д.

«В 1990-е и последующие годы основные направления экономической миграции претерпели коренную трансформацию. Рабочекрестьяне практически перестали существовать, пишут Агнешка Бецла и Станислав Чайя в работе «Квазиурбанизация сельской местности (на примере Нижней Силезии)». - Интенсивность эмиграции в другие страны Евросоюза значительно возросла, появилось новое явление - миграция городских жителей в сельскую местность, что является важной формой квазиурбанизации.

Мобильность "понаехавших"

В архивах Польского телевидения есть фильм начала 1990-х годов, в котором российский гипнотизер Анатолий Кашпировский идёт по улице Маршалковской мимо магазинов торгового центра «Центрум». Одна из самых важнейших артерий Варшавы превратилась в бесконечный ряд киосков, кустарных прилавков и раскладок. У того, кто не помнит тех времён, может возникнуть проблема с узнаванием этой части Варшавы. Камера этого не зафиксировала, но я помню, что на входах в универмаги стояли обычные люди, умоляющие и призывающие людей сделать пожертвование, показывая культи рук или ног. В районе гостиницы «Форум» (сейчас Novotel Warszawa Centrum) маленький-маленький человечек держал лавочку. Он торговал большими бюстгальтерами. Женщины примеряли бюстгальтеры на улице, и он давал им профессиональные советы. У него была другая работа, он здесь лишь подрабатывал.

Наша «перестройка» - экономическая трансформация - заставила всех быть мобильными. Кто не был рабочекрестьянином, стал им, потому что чем он отличается от служащего, который доезжает до работы через пол-Польши. Их символом стал, как многие считают, уничижительный термин «банки» („słoiki”, дословно банки, но можно также перевести как «закрутки» или «консервация» - эквивалент наших терминов «понаехавшие», «лимита», «село». Имеется ввиду, что переехавшие из деревень и городков работники ездят на выходные домой и привозят оттуда еду в банках, переданную родителями. Термин в наши дни теряет негативное значение и приобретает иронично-нейтральное. Прим. переводчика) Но именно они создают современную польскую экономику. Они путешествуют по всей стране в разных направлениях в поисках лучших условий жизни и заработка.

Конечно, эта мобильность может иметь и долгосрочные негативные последствия. Особенно когда это касается семейной жизни. Исследователи до сих пор весьма неохотно анализировали эту проблему. Возможно, для них некоторые из «объектов», подвергаемых исследованию, также слишком подвижны. Но современный образ жизни значительной части поляков, которые разными способами ездят на работу, даже не находит отражения в массовой культуре. Жаль, потому что это интересные изменения в наших обычаях, которые повлияют на следующие поколения. Поэтому они заслуживают большего внимания, чем когда-либо прежде.

В первые недели пандемии на карте заболевших были видны самые динамичные и загруженные зоны. Это Мазовье (собственно Варшава), Силезия и Краков с Малопольшей. Померания и Труймясто были не очень подвижны. Мы очень мобильное и гибкое общество. Это, несомненно, привело к тому, что Польша относительно хорошо справляется с последующими кризисами. В этой модели мы ближе к рабочекрестьянину, чем к маклеру.

Так или иначе, современная городская культура в Польше создавалась под влиянием сельской местности. Мы не должны стыдиться этих корней, а, к сожалению, так было в прошлом. Сегодня мы переживаем очередной этап этой культурной трансформации, наконец стираются даже визуальные различия между деревней и городом. Тридцать лет назад по одежде можно было определить, кто откуда. Сегодня оба человека покупают одни и те же вещи в одних и тех же магазинах, но в сельской местности чаще через Интернет.

«Опыт двух десятилетий преобразований позволил предположить, что исчезновение традиционных крестьянских хозяйств и крестьянского слоя как такового было неизбежным. Между тем, этот процесс принял довольно неожиданное направление: с одной стороны, шло «рассемеивание» некоторых ферм и эволюция в сторону фермерско-промышленного земледелия, с другой стороны, депезантизация (раскрестьянивание — прим. переводчика) деревни, – писала профессор Цецилия Лещинская в своей работе «О крестьянском этосе и его значении в современной Польше». – «Выживающее» крестьянское хозяйство имело ограниченные контакты с рынком и держалось за счет несельскохозяйственных доходов, в том числе социальных выплат. В очередной раз в истории крестьянского земледелия дали о себе знать приспособительная гибкость и прагматизм. В трудные времена наиболее целесообразной оказалась стратегия приспособления и упорства (точнее, выживания), продиктованная, с одной стороны, дальновидностью, а с другой - недоверием к внешнему миру, чаще враждебному, чем дружественному. .

Величайшим навыком рабочекрестьян, помимо мобильности, оказалась способность постоянно приспосабливаться к экономической действительности, к постоянно меняющимся условиям. Эта самая гибкость рынка. Особенно в мире, в котором считают, что специалисты больше не нужны. И получается, что современные рабочекрестьянине должны обладать различными навыками, не доверяя авторитетам, например, умением чинить водопровод. Поэтому я считаю, что будущее будет за рабочекрестьянами.

– Гжегож Сечковский

 TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

— перевёл Кирилл Захаров