Ахилле Ратти было за шестьдесят, когда в мае 1918 года он приехал в Варшаву в качестве апостольского визитера в возрожденной Польше. У него было три докторских степени: по богословию, каноническому праву и философии. Он сделал академическую карьеру, но в дипломатии у него не было еще никакого опыта. И все же он предпринял это усилие - очевидно, ему нравились вызовы, в остальном он был опытным альпинистом, он проложил новые маршруты (один даже называется Виа Ратти-Гразелли, на высоте 4634 м) - и в результате он стал первым нунцием в Речи Посполитой Польше. В связи с этим он и стал епископом, чья епископская хиротония состоялась в варшавском соборе св. Иоанна Крестителя в Старом городе. Неудивительно, что позже, будучи папой, Ратти называл себя «польским епископом». И неудивительно, что на мурале появилась надпись: «В Польше я нашел вторую отчизну».

Оба его призвания так или иначе подтверждались практикой повседневной жизни, ведь Ахилле Ратти приложил немало усилий, проделал – ведь таки нелегкую – работу во вновь созданном государстве, соединив жизнь трех разделенных частей, в том числе и жизнь католической церкви. Благодаря его донесениям, Ватикан был обстоятельно информирован о бурных событиях осени 1918 г., которые, среди прочего, привели к возрождению независимого польского государства 11 ноября», — говорится в интересном сборнике «Польша — Святой Престол», опубликованном Министерством иностранных дел в 2019 году. Наша страна была официально признана Святым Престолом 30 марта 1919 года, что лично ускорил Ратти. Папа должен был торжественно признать польское государство в присутствии специальной делегации, прибытие которой, однако, задержалось, и поэтому Ратти действовал: он сообщил премьер-министру об официальном признании государства и правительства. И только потом он стал нунцием, хотя уже урегулировал вопрос об обеспечении полевой епархии, умело избегая конфликтов.

Для протокола напомню, что Апостольский нунций — это просто посол Святого Престола в стране, которая имеет дипломатические отношения с этой столицей. Хотя я написала "просто посол", но страна должна соответствовать условиям для установления этих отношений, а именно, она должна быть субъектом международного права, свободным и суверенным субъектом. В случае с Польшей в 1918 году эти отношения еще предстояло установить, потому что в течение предшествующих 123 лет наша родина, разделенная между тремя агрессивными державами, не была субъектом. Во всяком случае, с этим объектом жестоко обошлись три агрессивные империи. Тем не менее подход Ватикана к «польскому вопросу» при папе Пии IX в 1846–1878 годах учитывал тяжелое положение поляков. Каким-то образом там присутствовали представители польской политической эмиграции, была основана Польская коллегия, а в конце XIX века активную роль в ней играли польские кардиналы Влодзимеж Чацкий и Мечислав Халка-Ледоховский. Словом, судьба польских католиков, лишенных собственного государства, была небезразлична папам в то время. Отсюда решение отправить монсеньора Ахилле Ратти в Варшаву в мае 1918 года.

Он молился с поляками во время Варшавской битвы

Польско-большевистская война, должно быть, была для нунция большим потрясением, так как в августе, когда варвары были уже у ворот столицы, Ахилле Ратти, как один из двух нунциев, остался в Варшаве, чтобы поддержать варшавян, молиться вместе с ними и укрепить их в духе. Есть свидетельства, что всю ночь с 14 на 15 под окнами его резиденции – в пресвитерии костела св. Александра, на улице Ксенженца, прямо возле площади Трех Крестов – молились толпы людей, и Ратти с ними. Поэтому уже 24 сентября на заседании Сейма премьер-министр Винценти Витос публично поблагодарил и нунция, и Святой Престол за моральную поддержку в дни опасности. Сам Ратти, уже в качестве Папы Пия XI, заказал в 1934 году для своей летней резиденции в Кастель-Гандольфо картину, изображающую Варшавскую битву, или Чудо на Висле (она была написана Яном Хенриком Розеном, создателем, среди прочего, фресок в Армянском соборе во Львове; папа также заказал ему «Оборону Ченстоховы от шведов» — и эта фреска есть и в Кастель-Гандольфо). Варшавский университет присвоил ему звание доктора honoris causa, а правительство наградило его - чуть позже, но еще до конклава (6 февраля 1922 г.), избравшего его папой, орденом Белого Орла.

Но у Ахилле Ратти имел еще одну заслугу, о которой мало что известно, тем более, что традиции свидетельствовали против нее. А дело было так: в плебисцитных районах Верхней Силезии, Восточной Пруссии и Варминско-Мазурского воеводства нунций вел свою деятельность с 20 апреля по 12 декабря 1920 г. в качестве верховного комиссара церкви. В уже упомянутом сборнике мы находим интригующее описание:

На основании источников, хранящихся в делах нунциатуры, следует констатировать, что его полномочия были ограничены таким количеством оговорок со стороны Государственного Секретариата, что фактически он был обречен на полное бездействие. Это подтверждает и сам статс-секретарь, который expressis verbis рекомендовал нунцию говорить и действовать как можно меньше при выполнении этой весьма деликатной функции. /…/ В своих отчетах Ратти старался очень точно представить ситуацию в районах плебисцита и, по возможности, исправить неверные сведения и мнения, имеющиеся в Государственном Секретариате. Он обращал внимание на сильное доминирование немецкой стороны на всех уровнях общественно-политической и церковной жизни. Он имел свою точку зрения по вопросу о беспристрастности в вопросах плебисцита, утверждая, например, что плебисцит, проведенный в таких условиях, может стать одной большой мистификацией. Он также попросил Государственный секретариат проверить информацию, полученную от кардинала Адольфа Бертрама, епископа Вроцлава, потому что она не была полной и точной. Кардинал Бертрам, по словам Ратти, был ревностным епископом, но душой и сердцем он был немцем, а значит, слишком эмоционально воспринимал плебисцит. (Анджей Шварц, Святой Престол в отношении польских земель и польская эмиграция в 1795-1918 г)

Дошло до того, что Межсоюзническая Комиссия Управления и Плебисцита в Верхней Силезии, членом которой был нунций Ратти, отказала немецкому кардиналу в разрешении выехать на выборные участки. Словно в отместку кардинал Бертрам издал знаменитый указ, запрещавший духовенству принимать участие в плебисците без согласия своего настоятеля. Указ издали без ведома и согласия нунция, но именно против него была развязана травля в прессе, а сейм даже потребовал разрыва отношений со Святым Престолом. Кроме того, Ватикан запретил нунцию комментировать происходящие события. «Эти факты стали большим испытанием и болезненным личным опытом для нунция», — пишет исследователь, — и его популярность в польском обществе сразу же рухнула. Вскоре его отозвали в Рим, где он сразу же стал кардиналом и митрополитом Милана. А 6 февраля 1922 года – его избрали на папский престол. Уже будучи папой в 1925 году, он подписал временный конкордат с Речью Посполитой Польшей.

Энциклика на немецком, запрещенная Гитлером

Плебисцитный опыт с немецким кардиналом Адольфом Бертрамом (который еще наложит свой отпечаток на отношения, в том числе и с поляками во время войны), вероятно, очень пригодился Ратти, когда дело дошло до переговоров о конкордате с Немецким Рейхом, подписанном в 1933 году. И когда нужно было сослаться на его частое нарушение немецкой стороной, что он, как папа Пий IX описал в энциклике Mit brenennder Sorge (С горячей заботой) , изданной в 1937 году на немецком! Единственной в истории на этом языке!

Подписывайтесь на наш фейсбук Конкордат, о котором даже сейчас редко упоминают в спорах и дискуссиях, происходящих у нас, представляет собой «международное соглашение между Святым Престолом и государством, регулирующее правовой статус католической церкви в данной стране» (Католическая энциклопедия, том IX, Люблин, 2002). Только и всего.

Вот почему Святой Престол подписывает конкордаты, чтобы была правовая основа, закрепленная в международном праве, на которую можно было бы ссылаться, когда что-то во взаимных - автономных и независимых - отношениях терпит неудачу. Вот почему власти, навязанные полякам Москвой в 1945 году, расторгли конкордат 1925 года — чтобы не было правовой базы, к которой церковь могла бы обратиться, если ее имущество — а особенно люди — окажутся под угрозой. Так и произошло.

К столетию понтификата Папы Пия XI, который славно и на благо Польши провел несколько лет в Варшаве, было решено увековечить его муралом. Фреска появилась несколько недель назад на одном из зданий по улице Липовой, по дороге в БВУ (библиотека Варшавского университета). И сразу же один научный работник в обвинительном тоне пишет, что "огромный мурал парня, подписавшего конкордат с Гитлером, только что создали возле БВУ". Обвинения, сведенные к антиисторическому тезису, скорее дискредитируют автора. Ну кто в то время не заключал сделок с Гитлером? Кто отказался приехать на Олимпиаду в Берлин? Кто разорвал дипломатические отношения с Германией?

Ну и что из того? Также сложно предположить, что автор не знает, что пишет, ведь он имеет научную степень. Может быть, он хочет, чтобы на него обратили внимание, даже ценой острой критики. Ему не мешает мнение, что это борьба с ветряными мельницами? Так что, повторюсь, даже борьба с ветряными мельницами вызывает в этом месте смятение. То есть речь идет скорее о том, что кто-то старается испортить образ Пия XI, ввести людей в заблуждение.

Потому, что информация о том, что папская энциклика Mit brenennder Sorge была запрещена в Германии, не является секретной информацией. Распространение и продвижение энциклики могло обернуться потерей работы, тюремным заключением или отправкой в концлагерь — ее должны были читать в костелах в Вербное Воскресенье (21 марта 1937 г.), но власти вылавливали курьеров, доставлявших ее в приходы. Энциклика не только показала противоречие нацистской идеологии с учением Церкви, но и содержала тезисы в защиту человеческой личности.

В это самое время, через неделю, папа Пий XI опубликовал еще одну энциклику, Divini Redemptoris, которая вышла тогда же в Польше под многозначительным заглавием «О безбожном коммунизме». И это был не единственный документ, в котором этот папа — вспомним о значении большевистской угрозы и Варшавской битвы — предостерегал от коммунизма и призывал к мировой солидарности. Это две «мексиканские» энциклики: Iniquis afflictisque 1926 года и Acerba animi anxietudo 1932 года. Мексика тогда столкнулась с большевистской революцией, и энциклики рассказали о репрессиях, которым подвергались верующие и духовенство, и призвали международное сообщество к помощи и солидарности.

И не в этом ли, случайно, причина этой насмешки со стороны автора с ученой степенью?

– Барбара Сулек-Koвальска
-Перевод: Лариса Верминская

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы