Недавно, когда мы на наших страницах опубликовали информацию о сфабрикованном процессе над священниками Краковской курии в 1953 году и позорное письмо в поддержку введенной в нем смертной казни, написанное молодыми (и глупыми) литераторами, было ясно хотя бы одно: народ не верил в мнимые преступления священников, в их якобы шпионские задания и т.д. Не верил и не собирался верить, хотя аналогичными и последующими обвинениями были переполнены тогдашние СМИ, полностью контролируемые структурами власти при помощи насилия, и готовые на любую провокацию.

Подписывайтесь на наш фейсбук Народ не поверил в обвинения в отношении ксендза Антония Бараняка, которого пробовали сломать в варшавской тюрьме на Раковецкой, чтобы построить вроде бы правдоподобное обвинение против кардинала Стефана Вышинского. Народ не поверил также в другие придуманные обвинения, которые я не буду тут описывать, ибо доступных примеров имеется предостаточно. Народ был тогда глубоко убежден, что коммунистические власти основываются на вранье и насилии, также информационном. И ни коим образом нельзя им верить.

Kогда в 1989 году был убит и найден в Крынице Морской ксендз Сильвестр Зых, прежде содержащийся в заключении четыре года – и подданный в тюрьме издевательствам – за сопротивление властям военного положения, „неизвестные исполнители” этого убийства постарались представить его в сильно искаженной версии: не только тело убитого было накачано спиртом – хотя было известно, что этот молодой человек не употреблял алкоголя – но приехала даже бригада с камерой, чтобы по указанию Ежи Урбана, тогда шефа Радиокомитета, подготовить своего рода репортаж с участием барменов, которые якобы видели ксендза, пьющего всю ночь в ближней пивной.

Я хотела бы иметь возможность написать, что даже тогда народ ни на йоту не верил в ложь о той смерти, которую продолжали насаждать коммунистические СМИ, но я уже не так уверена, хотя и являюсь свидетелем тех времен. – «Я не думал, что народ настолько одурманен», – сказал мне когда-то президент Рышард Качоровски, когда начал посещать Польшу в 1990-х годах, и повторил это, когда я посетила его в 2001 году в Лондоне.

Это гнетущее мнение возвращается ко мне все чаще, особенно сейчас, когда в непредвиденно быстром темпе множатся нападки на Иоанна Павла II, a сейчас также на „несломленного ксендза”, кардинала Адама Сапегу. Потому что сейчас народ уже так легко и однозначно не отрицает нагроможденной лжи, не замечает подтасовок, не откапывает в памяти историй, свидетельствующих в пользу оплеванного, оклеветанного и оболганного духовенства. И все же не нужно быть большим знатоком архивов, чтобы заметить, что время, когда на кардинала Адама Сапегу, изливается клевета, цитируемая рядом авторов, является временем нарастания сталинского безумия репрессий и гонений.

Kсендз Анджей Мистат, показания которого, добытые из архивных челюстей, должны быть доказательством девиантности кардинала, дает их в тюрьме, наверняка находясь в состоянии парализующего страха и полной неуверенности в отношении своей участи. Можно без особых усилий воображения понять (зная о судьбах многих узников того периода, а также выстраиваемых, не всегда реализованных провокаций, выходящими даже на международный уровень), что созданные - как я предполагаю - или написанные под диктовку показания отца Мистата должны были инкриминировать (хотя неизвестно, в какой момент и с какой целью) кардинала Сапегу. Но сам Бог позаботился о кардинале и забрал его из этого мира, провокация не была осуществлена, а показания остались.

Можно только восхищаться извращенной мудростью отца Мистата, который перед лицом, я полагаю, сложной тюремной ситуации, придумал сценарий, фактически безвредный для третьих лиц: немного эротических фантазий и никакого опорочивания других людей. А у отца Мистата действительно были неприятности: ему также грозило обвинение в шпионаже, потому что, как капеллан кардинала Сапеги, ездивший с ним в Рим в 1946 году, он перевозил корреспонденцию от третьих лиц (и каких! от представителей Ассоциации WiN) и сдавал ее в штаб генерала Владислава Андерса - а на обратном пути забирал с собой письма офицеров и солдат к их семьям в Польше. Полностью вся разветвленная шпионская сеть, как на ладони!

В социальных сетях можно отыскать реферат Юлиуша Сикорского „Защищая ксендза Анджея Мистата. Цыбинские События 12-13 июля 1949 года” (работа опубликована в Западных Студиях Зеленогорского Университета, 2004), который повествует о попытке „укрытия” ксендза в Цыбинке, маленьком приходе зеленогорской земли, и о сплоченном противодействии СБ против него. Мы там читаем: „Aрхиепископ полетел в Рим за должностью кардинала. Еще в Кракове они получили для передачи около двадцати писем, как для духовных, так и для светских лиц. Кроме писем ксендз Мистат принял также посылку от своего знакомого с Ченихова, Стефана Райского. Он должен был ее передать капеллану епископа Гавлины, ксендзу Филипу Плехте, с предназначением для генерала Андерса. Что в ней было, он узнал уже на месте в Риме. Вернувшись на родину, он взял с собой около восьмидесяти писем военных II корпуса к их семьям, проживающим в Польше». В упомянутой Цыбинке вспыхнули значительные беспорядки, народ не собирался выдавать священника ненавистной власти, был создан комитет обороны, власти стянули туда подкрепление.

Загнанный в угол священник нервно ищет выход и - я предполагаю - вроде бы соглашается на каверзное предложение поучаствовать в провокации типа: "если ты не дашь показаний против этого епископа, то за один раз отсюда не выберешься", или «тебе это ничего не стоит, зато тебя не приговорят за шпионаж». Поэтому он пишет, что уведомил кого-то в курии о своих эротических фантазиях, потому что, он уверен, что кто-то знает, как с этим поступить, если СБ захочет это как-то использовать.

Задачи обвинителей и шпионов, их безграничная ненависть к Церкви вполне очевидны. Однако удивляет полнейший анти-историзм признанных в научных кругах комментаторов и сторонников "дальнейших исследований и специальных комиссий", особенно образованных историков и матёрых публицистов, особенно тех, кому уже за тридцать, а то и за сорок лет, и кто соприкасался со свидетелями того времени. Тогда все в официальном обороте было опутано большей или меньшей ложью, часто служило видимым или неожиданно незаметным для невооруженного глаза провокациям или манипуляциям. Нет такого зла, приписываемого тогдашней власти, которое бы не было воплощено в жизнь. Мы вроде бы об этом знаем, но все равно даем себя обманывать и реагируем на провокации.

И на конец: поэтому никто из здравомыслящих людей, хоть что-нибудь знающий о ПНР, а не только о сталинизме, нe удивится тому, что краковский кардинал в 1970 году беспокоится, или силовые структуры не используют канонического наказания, наложенного на ксендза – ибо каждый священник был для этих структур „oбьектом” для разработки, как в случае со священником, наказанным за домогательства. Полная обратная пропорция и незнание действительности только показывают всю безграничность невежества и недоброжелательности авторов этих тезисов.

– Бaрbaрa Сулек-Koвaльскa
-Перевод: Лариса Верминская

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы