Середина XIX века стала временем открытий. Великих изобретений в области электротехники, биологических и химических наук. Жизнь ставила перед учеными новые задачи. Поэтому Август Вильгельм фон Гофман, химик-органик, специалист по таким органическим соединениям как амины, производные аммиака и электролиза воды, зациклился на получении синтетического эквивалента хинина. Забегая вперед, заметим, что это изобретение будет удивлять и поражать химиков все сто последующих лет.

Но вернемся пока в девятнадцатый век. На свете бушует малярия. Повсюду - в Африке, Азии, в Европе - постоянно вспыхивают новые очаги этого заболевания. Основным лекарством против заразы был хинин - главный алкалоид коры хинного дерева, обладающий обезболивающими, жаропонижающими свойствами, способный противодействовать малярийным плазмодиям. Но ареал обитания хинновых деревьев ограничивался только восточными склонами Андийских Кордильеров на высоте от 1500-3000 метров над уровнем моря. Поэтому перед учеными возникла задача как можно скорее найти заменитель природного источника хинина, который можно было бы получить в лаборатории.

Джин с тоником

Вопрос профилактики и лечения малярии стал настолько актуальным, что в этой области было сделано немало неочевидных открытий. Одним из них стало создание одного из самых популярных напитков всех времен, то есть .… джина с тоником. Хотя в то время его называли “хининовой водой”. Нетрудно догадаться, что коктейль не мог заменить соответствующий препарат со стандартизированной дозой лекарственного вещества. Поэтому поиски продолжались. И в 1856 году профессор Гофман дает своему ученику Уильяму Генри Перкину задание - синтезировать хинин.

День за днем ​​восемнадцатилетний студент-химик запирался в лаборатории Имперского колледжа Лондона и смешивал различные реагенты, надеясь получить желаемый результат. Работа была утомительной и не приносила ожидаемых результатов. Он испробовал самые разные способы. Например, пытался получить эквивалент хинина, то есть C20H24N2O2, из смолы, извлеченной из газовой лампы. По его мнению, анилин, извлеченный из древесного угля, может иметь формулу, подобную целебному веществу. Однако вместо ожидаемого эффекта он получил черное смолистое пятно, которое вдобавок прочно прилипло к стенкам мензурки. Чтобы избавиться от него, молодой химик налил в емкости спирт. И тут, на его глазах. субстанция начала приобретать красивый розово-фиолетовый цвет.

Кто знает, каким был бы финал этой неочевидной авантюры, если бы не художественное чутье Перкина. К счастью для большинства человечества, юноша быстро осознал потенциал незапланированного открытия. А затем, вместе со своими коллегами, Артуром и Томасом Черчами, принялся за разработку практического использования красителя. Делали они это якобы в тайне от профессора Гофмана. Но долго держать в тайне само открытие было невозможно, ведь через несколько месяцев предприимчивая тройка подписала контракт с крупной продюсерской компанией. Так, в 1856 году появился цвет под названием “лиловый”. Или гораздо менее романтичный анилиновый пурпур.

Цвет года

В 2022 году, то есть через 166 лет после тех событий, американская компания Pantone, которая занимается, в том числе производством и систематизацией цветовых образцов, в 12-й раз на секретном собрании профессионалов из различных областей выбрала цвет, который должен отражать “дух времени”. Звучит пафосно. Однако дизайнеры, флористы, маркетологи, да и обычные граждане ждут оглашения “цвета года”. Все это выливается в многозначные прибыли для создателей идеи выбирать какой-то определенный цвет основным.

Например, в 2011 году главным стал оттенок жимолости под каталожным номером 18-2120, якобы “поднимающей настроение и отгоняющей грусть”. А уходящий 2022 год прошел под знаком цвета Veri Peri с каталожным номером 17-3938. Считается, что это цвет-хамелеон. Он меняет оттенок от голубого до холодного фиолетового - в зависимости от интенсивности и того, под каким углом на него смотреть.

А всего месяц назад Pantone объявил, что цветом 2023 года станет Viva Magenta (номер 18-1750), цвет “бесконечно новой экосистемы” или, как выразился журналист New York Times Джейсон Фараго, “определенно не органический, но и не совсем электрический”. 

Памятуя об истории Уильяма Х. Перкина, мы могли бы возразить против этой “неорганической” природы цвета Viva Magenta. Только сначала проясним читателям связь между этими, казалось бы, далекими друг от друга эпизодами. Бросив взгляд на всю историю человечества, мы увидим, что сезонная мода на разные цвета - не такая уж новая идея. Audaces fortuna iuvat - удача любит смелых - как гласит римская пословица, и студент-химик Перкин, несомненно, принадлежал к таким любимцам судьбы.

Нам сегодня трудно это представить, но до середины девятнадцатого века цвет был товаром и желанным, и дефицитным. В те времена люди пользовались всего лишь несколькими натуральными красителями, стойкость и насыщенность которых оставляли желать лучшего.

    Подписывайтесь на наш фейсбук  
  Поэтому молодой химик мог похвастаться большим открытием. С одной стороны, он заложил еще один камень в основание органической химии, совершенно не подозревая об этом. С другой - совершил революцию в текстильной и ряде других промышленных отраслей. Побочным эффектом стала  зажиточную жизнь, которую Перкинс обеспечил себе и своих потомкам.

Однако сначала были утомительные часы работы в лаборатории. Он должен был разработать такую ​​пропорцию анилиновых ингредиентов, которая всегда обеспечивала бы тот же самый эффект, на который рассчитывал производитель. И ему удалось! Перкинс создал быструю, легкую и относительно недорогую процедуру.

Перейдя на “коммерческие рельсы”, Перкин так и не вернулся к академической химии. Его поглотили вопросами на стыке промышленной химии и... живописи. Достаточно сказать, что при жизни талантливый изобретатель запатентовал и другие фирменные цвета: Perkin's Green (бирюзово-зеленый), Britannia Violet.  Он также стал соавтором малинового цвета, а именно - ализаринового красного (каталожный номер - C14H8O4).

Фиалковая горячка

Почти до конца XX века мир не сталкивался с явлениями fast fashion или see now, buy now (смотри и покупай сейчас). Тенденции и технологии, необходимые для их производства, должны были дождаться своего времени. Как и анилиновый пурпур, который случайно получил в лаборатории 18-летний студент Перкин. Однако было бы неправильно думать, что радость цвета была неизвестна человечеству до промышленной революции.

Мода на тот или иной цвет существовала с давних времен. В Средние века даже ходили разговоры об “игре красок”. Однако цвет и возможность его использовать  были строго кодифицированы. Доступ к определенным оттенкам, таким как, например, тирский пурпур, строго регламентировался по уровню заслуг или богатства.

В 1855 году немецкий живописец и модный портретист Франц Ксавьер Винтерхальтер, нарисовал картину “Императрица Евгения в окружении фрейлин”. Жена Наполеона III отдыхает под деревьями в окружении своих друзей-баронесс. На всех надеты сказочные платья, украшенные лентами, кружевами и цветами. Причем платье каждой баронессы выдержано в разных цветах: от бледно-розового, фисташкового до белого с бантами фиалкового цвета, в котором изображена императрица.

Императрица Евгения или Эухения де Монтихо была, как сказали бы сегодня, настоящей законодательницей моды. Она задавала тренды в Европе. Кстати, она снова ввела в моду кринолины, “забытые” после казни Марии-Антуанетты. Да и в целом при ее дворе царил культ закончившей жизнь на гильотине королевы. Евгения стоит и за успехом нового, нежно-фиолетового, цвета. С тех пор, как она появилась в нем,  “фиалковая горячка” захватила Старый континент. В январе 1860 года еженедельник “All the Yea rRound”, издаваемый самим Чарльзом Диккенсом, сообщил, что этот цвет:

богатый и чистый, он подходит ко всему: будь то веер, тапочки, халат, лента, шаль, галстук или перчатки. Он придает блеск мягкому, неизменному сумраку женских глаз - он примет любую форму, чтобы найти повод порхать вокруг ее щеки, прижиматься (когда подует ветер) к ее губам, целовать ее ногу, шептать ей на ухо... О фиолетовый цвет Перкина, ты счастливый и любимый цвет!

Вскоре после этого на Всемирной выставке в Лондоне британская королева Виктория, которой мир обязан впечатляющей карьере белого цвета свадебных платьев, ослепила присутствующих пурпурным одеянием. С тех пор смесь фиолетового и красного стала постоянной частью канона английских национальных цветов.

Великий французский художник-импрессионист Клод Моне записал в своем дневнике: Я хочу запечатлеть неосязаемое. Страшно, как свет в конечном итоге забирает с собой цвет. Цвет, любой цвет, длится секунду, иногда три, максимум четыре минуты.

Так было и с описанным выше пурпурным цветом. Его оттенок менялся на протяжении десятилетий. Поскольку анилиновый цвет в классическом цветовом круге находится ровно посередине между красным и синим, его иногда представляли более пурпурным. Иногда - ближе к свекольно-красному. Или, как в наше время, - как цвет розоватой фуксии.

Многие из этих цветовых вариаций пурпурного были связаны с развитием полиграфии. А позднее и электротехники (в частности - телевизоры, мониторы), для которой основными пигментами являются пурпурный, желтый и голубой (точнее циановый - сине-зеленый), благодаря смешению которых и получаются дополнительные цветовые комбинации.

Пурпурный цвет

В то время как тональные вариации имеют свое глубокое обоснование в физических, а точнее - в оптических -явлениях, вся нумерация  цвета остается на усмотрение. Писатель Ян Штаудынгер утверждал в одной из своих эпиграмм: “Кто может лучше говорить о красках / Чем мы, поэты - слепцы”.

Возможно, авторы несут ответственность за название придуманного Перкином красителя. Хотя… оно много раз менялось. От уже упомянутого химического названия через “лиловый” к самому популярному пурпурному цвету. Откуда взялись остальные? Говоря современным языком, его изобрели так называемые специалисты по политическому маркетингу. Благодаря им популярный цвет переименовали в честь битвы франко-сардинских войск над австрийскими при итальянском поселении Маджента. Тогда на поле боя Австрия имела численное превосходство.

Это было одно из сражений так называемой “второй войны за независимость” Италии. Оно состоялось 4 июня 1859 года, Но франко-сардинские войска под предводительством Наполеона III одержали победу ценой внушительных потерь. А анилиновый краситель фуксин впервые использовался как антисептик именно во время этой битвы.

Напомним, что особую роль в битве сыграли силы африканских воинов, особенно так называемых зуавов. Они отличались не только своим боевым духом, но и оригинальными костюмами. Посмотрим на картину “De zouaaf” (“Зуав”). Ее автор Винсент ван Гог изобразил солдата, одетого в черный расшитый кафтан, в характерной восточной шапке, напоминающей феску. На картине максимально заметен цвет головного убора; однако другой сохранившийся набросок указывает на то, что у зуавов были только брюки этого цвета.

Возвращаясь же к самому названию - “маджента” - мы видим, что здесь нет единого мнения: почему ряд пурпурных цветов ближе к красному назвали именно так. Сочетался ли цвет мундиров с поселением Маджента, где африканские солдаты доказывали свою храбрость. Или же цвет элементов военного мундира зуавов ассоциировался с платьями уже упомянутой императрицы Евгении, и название города появилось несколько случайно.

История возникновения названия поселения Маджента также не ясна. Современное название этого небольшого городка, расположенного всего в 30 километрах от Милана, по легенде, происходит castrum Maxentiae, что означает “лагерь Макценсия”, то есть от места постоя римского императора Максенция (280-312). Однако конкретных доказательств этой гипотезы нет.  Скорее всего, название города, а косвенно и цвет “маджента”, происходит от кельтского корня mag, означающего “болотистая глушь”, или, как трактовал лингвист рубежа XIX и XX веков Данте Оливьери, от тосканского < i>maggente / maggentus означающего “дом” или “место отдыха”.

Хорошее предзнаменование

Действительно ли Viva Magenta (18-1750) принесет нам долгожданный мир в 2023 году? Если бы мы гадали не на кофейной гуще, а на цветах, то пророчество не предвещало бы покоя. Ведь цвет трактуется дающий дополнительную энергию для действия. Как говорит Леатрис Эйсман, исполнительный директор Института цвета Pantone, “пурпурный цвет воссоединяет нас с первобытной материей [...], пробуждая силы природы, заряжая наш дух энергией и помогая нам укреплять нашу внутреннюю силу”. Многим такое объяснение может показаться претенциозным или даже излишним.

Тогда вспомним слова Генрика Сенкевича, который писал: “Не сама реальность, а сердце, с которым мы к ней подходим, придает вещам формы и цвета”.

– Марта Панас-Говорска, Анджей Говорский

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

  – Перевод: Светлана Черепанова