История

Кто на самом деле спас «Грюнвальдскую битву»

Хотя историю с эвакуацией и сокрытием «Грюнвальдской битвы» от немцев описывали многие авторы, спустя 80 лет после тех событий мы до сих пор живем во лжи. Информация о роли Станислава Калиновского и Романа Сласки до сих пор не может просочиться. Ни в СМИ, ни в литературе. «Пропагандисты из органов Польского комитета национального освобождения (ПКНО) посмеиваются в могилах, потому что, оказывается, они проделали большую работу», — говорит историк доктор Гапски.

Должно быть, в последние дни августа 1939 года в художественной галереи Захента в Варшаве было жарко. И не только из-за летней жары, которую довоенные газеты называли тропической. За три дня до начала Второй мировой войны, после объявления мобилизации, Станислав Микулич-Радецкий, административный директор Захенты, вернулся в столицу и перед лицом надвигающегося катаклизма приказал упаковать коллекцию.

Сотрудники, должно быть, сильно нервничали. К эвакуации им предстояло подготовить, в том числе, великое произведение мастера Матейко «Грюнвальдская битва». В то время она выставлялась в Захенте, купившей знаменитую картину у наследников варшавского банкира Давида Розенблюма. Ранее он приобрел его у Матейко в качестве инвестиции. Он отправлял «Битву» в многочисленные заграничные поездки и зарабатывал на билетах, купленных поклонниками живописи.

Как снять «Битву» со стены? Это более 40 квадратных метров раскрашенного полотна весом около 1,5 тонны. А в Захенте присутствовали только те сотрудники, которых не призвали в армию. Добровольцев для снятия «Битвы» со стены пришлось искать среди прохожих, проходящих мимо Захенты. У организованной таким образом бригады не было опыта маневрирования крупногабаритными полотнами и при спуске «Битвы» чуть было не случилась трагедия. Упавшая на землю работа чуть не раздавила заместителя директора Захенты, художника Станислава Эйсмонда.

В конце концов полотно вынули из рамы и намотали на большой деревянный вал диаметром около 1 м вместе с другой картиной Матейки «Проповедь Скарги», хранившейся в Захенте. Свернутые холсты, зашитые в клеенку, поместили в деревянный ящик, обитый асбестом. В него вставляли один из трех экземпляров протокола эвакуации и закрыли крышку.

Конной платформой в Люблин

Подготовленная таким образом посылка длиной почти 5 м только ждала транспортировки. И хотя война уже грянула, сентябрьские дни шли, а поделать ничего нельзя было. Варшавский магистрат разводил руками, объясняя руководству Звхенты, что нет ни подходящей машины, ни бензина, чтобы доставить «Битву» на восток. В руководстве Захенты росла апатия. Из-за отсутствия транспорта вал планировалось оставить в упаковочном помещении здания галереи и замаскировать.
Станислав Радецкий-Микулич, директор офиса Общества поощрения изящных искусств в Варшаве. 1930s. Фотография с крыши Дворца печати в Кракове. Фото: NAC/IKC
Однако 6 сентября ночью Микулич-Радецки услышал по рации вызов мэра города водителям грузовиков с явкой на городскую очистную фабрику (ГОФ). «Если нужны шоферы, значит есть машины и есть бензин. Одевшись, я поспешил в ГОФ. Меня принял директор ГОФ полковник Мейер, который безапелляционно заявил, что на какие-то там картины машин нет, потому что есть в сто раз более важные вещи, которые нужно спасти», — вспоминал Микулич-Радецки в своем найденном спустя годы в семейных бумагах и опубликованный в 1966 году в журнале «Столица».

Подписывайтесь на наш фейсбук  
  Полковник Майер Микулич-Радецки, однако, принес инструкцию от мэра города и смог выбрать автомобиль. Просто ни один из них не подходил для перевозки «Битвы», потому что весили они меньше, чем ящик с работами Матейко, и едва ли могли привезти двухметровый груз, а не ящик длиной почти в 5 метров.

Однако Микулич-Радецки не сдавался. «Я заметил во дворе огромные 4-метровые гужевые повозки, запряженные лошадьми, на больших рессорах и баллонных колесах. Полковник Мейер без труда предоставил мне такую повозку, пару огромных лошадей, запас овса и сена на несколько дней и кучера, который, однако, поставил условие, что ему будет позволено взять с собой жену и двух детей».

Итак, когда немецкая армия оккупировала центральную Польшу и подходила к предместьям Варшавы, в 5.30 утра возчик с семьей, Микулич-Радецки с женой и Станислав Эйсмонд отправились в Люблин, чтобы спрятать там «Грюнвальдскую битву».

Нею восхищались мужчины, а женщины ей завидовали. Женщина - живописец

Она не боялась конкуренции с коллегами по профессии.

узнать больше
Эйсмонд не в первый раз участвовал в эвакуации «Битвы». После начала Первой мировой войны тоже Эйсмонд, но правда Франичек - отец Станислава, тоже участвовал в операции по транспортировке картины Матейко в Москву, где свернутая «Битва» переждала суматоху войны. В Польшу она вернулась только в 1922 году.

На этот раз она направлялась на восток под огнем Люфтваффе бундесвера. Хотя Микулич-Радецки скупо описывает дорогу на Люблин («Дорога на Люблин, очень трудная из-за заторов на дорогах беженцами и постоянных налетов немецких бомбардировщиков, занимает 2 дня», — вспоминает он), то по словам историка отдела исторических исследований Института национальной памяти Томаша Судола, прорыв ящика с картинами на восток был смелым поступком людей, полных самоотверженности.

– Дорога Варшава-Люблин была одной из наиболее интенсивно обстреливаемых целей немецких Люфтваффе бундесвера, поскольку именно здесь эвакуировались власти, воинские части и гражданские лица. Из воспоминаний немецких солдат, проезжавших по ней около 13-15 сентября, следует, что вид был жуткий, такого они не видели даже во время Первой мировой войны: кругом трупы, разбитые колонны автомобилей, дохлые лошади. Дорога была полностью перекрыта, немцы не могли передвигаться по ней ни на грузовиках, ни на гусеничном транспорте. То, что картине удалось добраться до Люблина под таким немецким огнем, — чудо, считает историк.

Повозка с «Битвой» прибыла в Люблин 9 сентября в 5 часов утра. По пути к бригаде эвакуирующей картину присоединился художник Болеслав Сурало-Гайдуцженя, направлявшийся в Люблин на велосипеде.
Довоенный Люблин выглядел на фотографиях довольно хорошо. Фото: NAC/IKC
Ящик с «Битвой» убрали во двор Люблинского музея, находившегося тогда по адресу ул. Нарутовича 4, Микулич-Радецки с женой и Эйсмонд с Сурало-Гайдуценей расстались, чтобы уладить формальности в офисах. Через час они должны были встретиться за завтраком, но бомбардировка Люблина сорвала планы. Микулич-Радецки с женой спрятались в церкви на ул. Краковское предместье, Эйсмонд и Сурало-Гайдуцен находились в здании магистрата, куда попали немецкие снаряды. Они оба умерли.

«Битва» выстояла, несмотря на то, что одна из бомб попала в здание музея. Свернутые произведения Матейко были перемещены в читальный зал в здании музея. Их скрыли, обложив свиток деревянной стойкой.

– Немцы были уверены, что «Битва» достигла Люблина. Как оказалось, немецкая разведка работала очень эффективно, предоставляя много информации, — говорит доктор Марцин Гапски, историк из Национального музея в Люблине. И добавляет: - Надо помнить о немецкой пятой колонне, действовавшей в Польше. Тысячи немцев жили в довоенной Польше, не только в Силезии. В Восточной Польше были десятки немецких деревень от поселений 19 века. Только в Люблинском районе их было несколько. Я не обвиняю их жителей, большинство из них были лояльными гражданами Республики Польша. Однако я хочу показать, что у немцев была возможность создать в нашей стране эффективную разведывательную сеть.

Предлагал ли Геббельс 2 миллиона марок?

Эффект Пугачевой. Заставит ли певица россиян задуматься?

Знаменитость знала, как хорошо жить при любой власти.

узнать больше
Нетрудно догадаться, что произведение Матейко, изображающее разгром Тевтонского ордена польско-литовской армией, не вызывало у немцев теплых чувств. В 1879 году оно было выставлено в Берлине в Академии Гебойде. «Полотно Матейко не вызвало большого энтузиазма, но понравилось берлинским искусствоведам. Однако для немецких националистов поражение войск Тевтонского ордена под Грюнвальдом спустя пять столетий все еще было незаживающей раной», — пишут Моника Кунке и Влодзимеж Калицки в книге «Искусство разграблено: похищение Мадонны» и вспоминают бурные протесты Третьего рейха, когда в 1938 году Польская почта по случаю сотой годовщины со дня рождения Яна Матейко выпустила марки, напоминающие о Грюнвальдской победе.

В десятках публикаций, написанных как учеными, так и журналистами, мы можем прочитать, что немцы сделали делом чести найти «Грюнвальдскую битву». Им предстояло провести широкомасштабную оперативно-розыскную деятельность, допросить сотрудников музея. За указание, где спрятан «Битва», предполагалось даже предложить вознаграждение в 2 миллиона марок (за чем должен был стоять министр пропаганды Йозеф Геббельс), а затем - из-за отсутствия желающих чтобы поделиться информацией - поднять ее до 10 миллионов марок. Информация на эту тему повторялась во многих изданиях, но трудно найти ее источник, документ, который действительно подтверждал бы даже те 2 миллиона марок.
Томаш Судол из отдела исторических исследований Института национальной памяти недоверчив в этом вопросе. – «Грюнвальдская битва» Матейко передает посыл о том, что совместные действия, объединение всех социальных слоев привели к поражению тевтонских рыцарей. Естественно, немцам это могло не понравиться, но у меня есть сомнения, насколько правдивы сообщения о том, сколько сил немцы вложили в поиски «Грюнвальдской битвы», — говорит он.

Он отмечает, что уже назначенный приз в 2 миллиона немецких марок кажется маловероятным. — Полицейский аппарат был особенно сосредоточен на розыске польского подполья, выявлении спрятанного оружия и боеприпасов или ликвидации подпольных заводов взрывчатых веществ, и тем не менее люди, раскрывавшие немцам такие места, могли рассчитывать на символическое вознаграждение в виде продуктов питания, промышленных товаров или небольшая сумма денег. 2 миллиона марок за картину, что тогда эквивалентно 10 миллионам долларов, — сумма непомерная, почти невероятная. Удивительно и то, что говорят о вознаграждении, выплачиваемом марками. Кому предназначалась эта награда? На территории Генерал-губернаторства в ходу был злотый, который при оккупации был известен как мельник, - недоумевает историк и добавляет, что при обзоре оккупационной прессы Генерал-губернаторства - как журналы, адресованные полякам, так и издания, адресованные немцам - ему так и не попалось объявление о том, что Немцы ищут «Грюнвальдскую битву» и за информацию о ней предлагают вознаграждение в 2 миллиона марок.
На территории генерального правительства действовала валюта - злотый, так называемый миллер. Купюра в 500 злотых 1940 года называлась "горцем". Фото: Wikimedia
Хранящиеся в Институте национальной памяти собрания архивных материалов отдельных управлений германского полицейского аппарата районного уровня – Радоме, Люблине, Кракове, Львове и Варшаве, также, по его словам, не свидетельствуют о том, что немцы особо занимались поисками работы Матейко.

– В ситуации, когда изображение было бы особенно востребовано, информация эта должна быть предоставлена в циркуляре другим офисам в округах. Таких документов просто не существует. Это показывает, что эта история требует исторической проверки. Следует провести широкий поиск как в национальных, так и в немецких архивах. Возможно, в частных коллекциях до сих пор сохранились воспоминания свидетелей истории, которые могли бы пролить новый свет на дело. Впрочем, я не исключаю, что акция по сокрытию картины просто стала легендой, ее сильно раскрасили. Совершенно напрасно, потому что это и так была беспрецедентная операция, единственная подобная акция во всей Европе, — говорит Томаш Судол.

Однако упоминания о награде за «Битву» можно найти в свидетельствах свидетелей истории. Роман Печирак, глава экономического отдела города Люблина, занимавшегося сокрытием картин Матейко в Люблине, описывая передачу картины властям Польского комитета национального освобождения (ПКНО), упоминает, что «оккупанты объявили высокие награды за эти картины». В письмах интенданта Люблинского музея мы также находим упоминания о том, что СС и СД атаковали его в музее. Кроме того, многотиражные издания 1960-х сообщают о сокрытии картин Матейко, о призах на миллионы. Тогда еще были свидетели той истории. Если бы это было неправдой, неужели никто не поправил бы это? Здесь больше вопросов, чем ответов. Мы еще вернемся к сомнениям в фактах и героях, потому что в этой истории, передающейся десятилетиями, проблема не только в миллионах марок.

Под бочкой и в сарае

А пока вернемся к операции по сокрытию «Битвы» Матейко вместе с «Проповедью Скарги». Дело не закончилось размещением рулона с холстами на библиотечной стойке. После того как здание Люблинского музея было оккупировано немцами, картину пришлось эвакуировать и оттуда. Операция была продумана до мелочей.
В музее были инсценированы ремонтные работы. Столешница с ценными полотнами была демонтирована и перенесена в сарай во дворе. Вал, погруженный на гужевую повозку, был обтянут всевозможными тряпками, чтобы транспорт выглядел как переезд. Таким образом, Битва была перевезена через город к зданию Городского транспорта, расположенному на улице Электричной.

В операцию был посвящен Францишек Галера, управляющий Городским транспортом. «В сумерках к Люблинскому музею подъехала гужевая повозка, на которую погрузили «вещи». […] Когда телега беспрепятственно въехала во двор Городского транспорта в Люблине с «вещами», я увидела на ней разную бытовую мебель, а в кузове - бочку. Снимая ее, я заметил длинный рулон диаметром около 1 м 30 см, длиной с гужевую повозку и весом около 1600 килограммов. Снимая это я выяснил, какие «вещи» мне доверено прятать и следить за их сохранностью», — писал Галера в заявлении от 1949 года.
Работы Матейко были закопаны в сарае. Но сначала нужно было его подготовить. Все делалось в условиях конспирации. Яма была вырыта тайком. «В Страстную пятницу рулон с картинами «Грюнвальдская битва» и «Проповедь Скарги» мы поместили в выкопанную яму, обложенную досками. Сам рулон был обмотан асбестом, затем клеенкой, а клеенка обмотана толем. В самый низ обмотанного таким образом рулона мы воткнули солому», — вспоминает Галера.

После того как «Битву» закопали, в сарае залили бетон для защиты картин от пожара, а желоб осушили, чтобы ограничить попадание влаги. И так картины пролежали в земле до 1944 года. Возможно, они пролежали бы там дольше, если бы Михал Гжесяк, управлявший телегой, не сообщил представителям ПКНО в Люблине, что в сарае на улице Электричной зарыто что-то ценное. В то время скрывавшие «Битву» решили сообщить об этом властям ПКНО и передать спрятанные произведения.

Вычеркнутые из истории

Извлечение картин стало большим событием. Операция была заснята кинохроникой.

Коммунистические власти наградили причастных к сокрытию «Битвы»: Романа Печирака, начальника экономического отдела города Люблина, сотрудников экономического отдела - Хенрика Кшесенского, Францишека Подлесного, Юзефа Серафинского, интенданта Люблинского музея Владислава Войду, а так же его сына Лехослава, Михала Гжесяка - кучера, сотрудника Городского транспорта. Францишек Галера, управляющий Городским транспортом, был награжден посмертно — совсем недавно, в 2016 году.
Доктор Марчин Гапски из Национального музея в Люблине, проводивший поиск информации в архиве материалов о сокрытии работ Матейко, отмечает, что, хотя историю с эвакуацией и сокрытием «Грюнвальдской битвы» от немцев описывали многие авторы, спустя 80 лет после тех событий мы до сих пор еще живем во лжи.

Среди людей, награжденных в Польской Народной Республике за участие в сокрытии изображения и упомянутых в многочисленных публикациях (в том числе после 1989 г.), отсутствуют самые важные - Станислав Калиновский, люблинский юрист, член правления Люблинского общества, фактически руководивший Люблинским музеем во время войны, и Роман Слаский, президент Люблина, а во время немецкой оккупации — польский городской администратор.

– Пропагандисты из органов ПКНО посмеиваются в могилах, потому что, оказывается, они проделали большую работу, - говорит доктор Гапски. И поясняет, что коммунистические власти исключили Калиновского и Слаского из числа причастных к сокрытию картины, чтобы показать, что именно рабочие-крестьяне спасли «Грюнвальдскую битву», а интеллигенция или помещики вообще не работали. Они запаниковали, бежали из города, бросили картину, — объясняет доктор Гапски.
Францишек Галера, в свою очередь, по словам его внучки Барбары Длугасевич, был исключен из-за его связей с Армией Крайовой. «Он даже не был награжден посмертно, когда его работник Подлесный был награжден в 1950-х годах в Варшаве. Помню, как господа из Варшавы забрали фотографии у моей бабушки, сделанные во время извлечения картины. Она сидела на кухне и плакала. Я прекрасно это помню. Имени моего дедушки нет даже на табличке рядом с картиной в Национальном музее. Вероятно, это было наказанием за участие брата моего деда в действиях Армии Крайовой. Именно из Армии Крайовой мой дед получил приказ охранять картины», — говорила Барбара Длугасевич в 2009 году в интервью авторам книги «Искусство разграблено. Похищение Мадонны».

Доктор Марчин Гапски подчеркивает, что хотя многие публикации и по сей день делают Владислава Войду, интенданта Люблинского музея, мозгом операции по сокрытию «Грюнвальдской битвы», на самом деле он был исполнителем, а не управляющим.

– После того, как «Грюнвальдская битва» была перевезена в Люблинский музей и Станислав Эйсмонд погиб при бомбардировке города, картина оказалась в руках Микулича-Радецкого, который передал ее не Владиславу Войде, а Станиславу Калиновскому, который представлял тогда Люблинский музей. Скорее всего, Микулич-Радецки составил протокол передачи картины Станиславу Калиновскому, но документ не сохранился. На роль Калиновского указывает Роман Печирак, глава экономического департамента города Люблина. В его заявлении читаем: «Удостоверяю, что гражданин Станислав Калиновски, адвокат в Люблине, является членом правления Общества Люблинского музея. В 1939 году он взял на хранение картины Матейко «Грюнвальд» и «Проповедь Скарги». С его ведома и согласия эти изображения были скрыты. После того, как немцы вошли в Люблин на территорию Музея на улице Нарутовича, 4, затем переместились в читальный зал в том же здании и, наконец, увезены в целях безопасности, когда немцы заняли здание, в чем я лично участвовал. После освобождения Люблина адвокат Калиновски и я передали вышеупомянутые картины, за которые оккупанты объявили высокие награды. Он подписал соответствующий акт властям ПКНО», — цитирует Печирака доктор Гапски.

Как же здорово проснуться на рассвете! Бурная история одной из самых известных в мире картин

Художник, который умер уважаемым и богатым человеком

узнать больше
Вторым человеком, пропущенным в истории сокрытия «Битвы», является Роман Сласки, человек большой заслуги для Люблина. Сласки получил экономическое образование в Швейцарии, вернулся в Люблин во время Первой мировой войны и стал главой финансового отдела города.

– Благодаря ему была получена так называемая уленовская ссуда (в 1925 году Банк Национального хозяйства, польск. Bank Gospodarstwa Krajowego, подписал кредитный договор с американской строительной компанией Ulen & Co - прим. переводчика) на реконструкцию города, строительство канализации и водопровода. Сласки занимался позитивистской работой. Он был в курсе мировых финансовых тенденций, руководил крупными предприятиями и, что крайне важно для этой истории, был строителем городской электростанции. «Битва» была спрятана на территории занимаемой Городским транспортом, но де-факто здание по улице Электричной было одним из объектов электростанции. Сласки знал расположение этих зданий. Чтобы скрыть картину он привлек сотрудников электростанции, которых нанял и которым полностью доверял. Все участники акции по сокрытию картины Матейко, награжденные коммунистическими властями, были городскими служащими, подчиненными Сласкому, – указывает историк.

План закопать «Грюнвальдскую битву» родился, как только картина попала в Люблин. На совещании, в ходе которого он обсуждался, приняли участие, в частности, Станислав Калиновски, Роман Шляски и вице-воевода Люблина Станислав Брыла.
Неудобные и забытые: Роман Сласки, президент Люблина, и адвокат Станислав Калиновский. Фото: biblioteka.teatrnn.pl
– Встреча состоялась 9 сентября 1939 года. Захоронение изображения в районе электростанции было точным выполнением договоренностей по итогам этой встречи. Об этом пишет Влодимеж Вуйциковски в книге «Военная судьба произведений Матейко», изданной в 1960-х годах, — говорит доктор Гапски, но поясняет, что Вуйциковски проявлял непоследовательность, потому что встречу 1939 года он помнит только как эпизод, совершенно не замечая, что захоронение «Битвы» в сарае на улице Электричной было реализацией договоренностей этой встречи.

– Согласно текущей пропаганде, Вуйчиковск игнорирует роль Калиновского и Слаского. Калиновский, чрезвычайно благородный и праведный человек, был убежденным католиком, который после 1944 года присоединился к восстановлению разбомбленного во время войны Люблинского собора. Это не могло понравиться коммунистическим властям. Сласки, с другой стороны, единственный человек, которого мы знаем, который трижды был заключен в тюрьму в Люблинском замке. Впервые подростком во время революции 1905 г., затем во время немецкой оккупации, а в 1944-46 гг. он дважды был заключен туда коммунистическими властями. Он сотрудничал с Армией Крайовой. Хотя его семейное имущество не подпадало под земельную реформу, в день, когда было объявлено, что «Грюнвальдская битва» находится в руках польского государства, имущество Сласки было конфисковано. Это был злой умысел, преднамеренный акт коммунистической власти. Человеку, который так активно занимался сокрытием картины, показали его место, — говорит доктор Гапски.

Он считает, что пришло время отдать должное Калиновскому и Сласки. - Я далек от того, чтобы отрицать героизм других участников акции по сокрытию изображения. Это герои, которые пошли на огромный риск, чтобы спасти «Битву». В этом я не сомневаюсь», — уверяет он.

Как дворник стал профессором

Однако информация о главной роли Калиновского и Сласки в течение многих лет не может просочиться. Ни в СМИ, ни в литературе. Следующие юбилейные публикации в газетах и на порталах выставляют Владислава Войду ключевой фигурой. По словам историка Национального музея в Люблине, это связано, в том числе, с тем, что наиболее популярные публикации на эту тему — уже упомянутая книга Вуйциковского, а также «Грюнвальдская битва» Моники Варненской, изданная в аналогичный период, — не подрывали пропагандистский посыл о рабочих-крестьянах, которые спасали картину и были изданы тиражом в несколько десятков тысяч экземпляров.

Он превратил Вислу в сестру Гранд Канала

Вынесение его имени в название выставки должно считаться актом мужества.

узнать больше
– Эти книги широко представлены на антикварном рынке, почти в каждой библиотеке. Их чаще всего используют журналисты, готовящие материалы о сокрытии изображений во время войны. Предполагаю, что на них полагалась и Йоанна Йоделка, автор исторического романа «2 миллиона за Грюнвальд». Она сделала Владислава Войду, который до войны де-факто был дворником в нашем музее, профессором! Между тем, г-н Войда имел не более чем базовое образование. Художественная литература вышла из-под контроля. Также из-за нее мы застряли в глубокой лжи относительно того, кто руководил действиями по сокрытию картины. Эта ложь очень эффективна, потому что она подкреплена правдой — 90 процентов имен, указанных авторами книг и СМИ как скрывавших «Битву», соответствуют действительности. Основные факты об этом действии также сходятся.

Скорее всего, «Грюнвальдская битва» была закопана в сарае на год раньше, чем это обычно предполагается - в большинстве публикаций указан 1941 год, но по мнению доктора Гапски это был 1940 год. Это означало бы, что картина провела под землей 4,5, а не 3,5 года.

По воспоминаниям очевидцев, перенос картины произошел, когда немцы занимали здание Люблинского музея. – Я датирую это событие 1940 годом. Свидетели говорят, что акция по переносу картины произошла как раз перед Пасхой, в Страстную среду, которая в 1940 году выпадала на 20 марта. Это означало бы, что операция была проведена очень быстро. «Битва» прибыла в Люблин в сентябре 1939 г., а уже в марте 1940 г., вскоре после освобождения Станислава Калиновского из тюрьмы, где он находился в заключении у немцев, была перевезена на ул. Електричную.
Это был также момент, когда оккупанты создали в Люблине немецкий округ. Они выгнали многих людей из их домов. Огромная волна переезда была подходящим моментом для того, чтобы повозка с картинами проехала по городу незамеченной. Стоит также отметить, что в 1940 году лондонское радио передало ложную информацию о том, что «Битва» достигла Лондона. Я предполагаю, что это была инициатива Сласки, который поддерживал связь с Армией Крайовой. Он мог запросить такую информацию по радио, чтобы немцы наконец перестали шнырять по Люблину.

Назад к славе

Чтобы мы могли восхищаться этой крупноформатной работой Матейко, реставраторам пришлось сражаться. После извлечения картины из ямы в сарае на территории Городского транспорта выяснилось, что, несмотря на асбест, клеенку, толь и дренаж, картина находится в ужасном состоянии. «Битва», восстановленная под руководством профессора Богдана Маркони, впервые была выставлена в 1949 году – через 10 лет после эвакуации Захенты.

Спустя 60 лет потребовалась еще одина капитальная реставрация. Она длилась 25 месяцев. «Из-за размеров картины консервация производилась в помещении галереи, специально приспособленном для этой цели. Для проведения работ изготовлен деревянный помост, обшитый ПВХ-вагонкой. Две специальные металлические мобильные платформы позволили реставраторам работать, не нагружая поверхность картины. Работу реставраторы выполняли в вынужденном полулежачем положении», — описала последнюю реставрацию Дорота Игнатович-Возняковска, главный реставратор Национального музея в Варшаве, в своем докладе на конференции «Историческое видение на службе нации: 140 лет истории картины Яна Матейко «Грюнвальдская битва», организованной в 2018 году Мемориальным музеем Яна Матейко в Новом Вишниче.
Накатывает картину перед поездкой в Вильнюс в апреле 1999 года. Фото: PAP/Radek Pietruszka
Игнатович-Возняковска указала, что картина была повреждена во время последней поездки «Битвы» в Вильнюс в 1999 году, и вмешательство реставраторов оказалось ненадежным. «Из-за жесткости отдельных слоев картины процесс наматывания ее на валик и скручивания подвергал ее новым повреждениям», — пояснила Игнатович-Возняковска. Именно поэтому «Грюнвальдская битва» больше не покинет Национальный музей в Варшаве.

А если бы Микулич-Радецки и Эйсмонд не настояли на том, чтобы свернуть сочинения Матейко и положить их в ящик? Что, если бы они приняли объяснение варшавского магистрата, что нет ни машины, ни бензина? Или решили, что на гужевой повозке в Люблин не добраться?

В литературе распространено мнение, что немцы искали полотно Матейко, чтобы немедленно его уничтожить. - Немцы могли, хотя это только гипотеза, использовать «Битву» в пропагандистских целях, устроив выставку, высмеивающую польскую, антигерманскую обиду; показать, что поляки как государство веками представляли опасность для Германии, поэтому наступление на Польшу в 1939 году было правильным решением. «Битва» тоже могла сварачиваться и храниться в плохих условиях, а в Варшавском восстании просто была бы уничтожена. Если бы не операция по эвакуации и сокрытие картины в Люблине, мы, вероятно, не увидели бы сегодня в Национальном музее оригинал, а только копию, — говорит Томаш Судол.

– Агнешка Невиньска

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы

– Перевод Надин Алейник
Главное фото: "Битва при Грюнвальде" Яна Матейко. Фото: PAP/Яцек Турчик
узнать больше
История wydanie 22.12.2023 – 29.12.2023
Поморское преступление
С сентября по декабрь 1939 года в 400 городах Балтийского Поморья было убито 30 000 человек. 
История wydanie 22.12.2023 – 29.12.2023
Побег из шталага - Рождественская история 1944 года
Пленные пытались укрыться в немецкой церкви... Это было ошибкой.
История wydanie 15.12.2023 – 22.12.2023
Новая Москва в Сомали
Российская пресса называла его новым Колумбом.
История wydanie 15.12.2023 – 22.12.2023
Анонимный отчет Пилецкого
Друг, с которым они бежали из КЛ Aушвиц, погиб 5 августа. Он умирал со словами: «за Польшу!»
История wydanie 8.12.2023 – 15.12.2023
Чистки среди журналистов
К работе допущены только „благонадежные”, более ста сотрудников были интернированы.