ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК.TVP: Группировки, принадлежащие к Европейской народной партии, интернационалу, который представляет себя как христианский демократ, сегодня вывешивают на своих знаменах требования левых, например, требуют права на бесплатные аборты. Чем именно была - и является сегодня - христианская демократия?

ПРОФЕССОР ПАВЕЛ СКИБИНЬСКИЙ: С точки зрения историка, этот термин не является однозначным. Он возник в папских документах, особенно часто использовался Львом XIII. В то время под христианской демократией понималось общественное движение католиков, целью которого было насыщение общественной жизни христианскими ценностями. В то время оно было далеко от понимания как конкретного политического движения, не говоря уже об отдельной партии.

В действительности, Папа Лев XIII в своей энциклике "Graves de Communi", изданной в 1901 году, предупреждал, что христианской демократии не следует придавать политический смысл и стремиться к ней исключительно в форме католической политической партии.

Да, потому что это было всеобъемлющее общественное движение, которое могло иметь политические последствия, но не могло ими ограничиваться. Со временем, особенно в связи с немецким опытом, ввиду преобладания протестантских и социалистических элементов, возникла необходимость создания католической политической партии. Основной партией католической оппозиции политике Бисмарка и Культуркампфу в Германии был Центр, также активно участвовавший в разделе Пруссии. Подобный опыт ввел в пространство католического мышления восприятие католической вечеринки как чего-то нормального.

До 19 века католики, как правило, считали, что все политические ориентации должны учитывать реализацию христианских ценностей в социальной жизни. Такого же мнения придерживалась и католическая церковь. Поэтому первоначальная христианско-демократическая мысль, особенно в Германии, была оборонительной. Она была основана на убеждении, что католики должны защищаться от агрессии со стороны протестантизма, а позднее и марксизма. На христианско-демократическую мысль повлияло и то, что во Франции существовали и католические группы, например, которые хотели примирить католицизм с ценностями парламентской демократии в рамках Третьей французской республики.

Трудная задача.

Это было тем более сложно, что идентичность Французской Республики была построена на сильном антиклерикализме и секуляризме. Несколько иначе обстояло дело в Бельгии, где демократическое правительство было более открыто для сотрудничества с Церковью. Более или менее в этом духе христианские демократы развивались до межвоенного периода.

Подписывайтесь на наш фейсбук А что произошло в межвоенный период?

Два важных события перекликаются с прошлым опытом. Партия центра в Веймарской республике сотрудничала с умеренными марксистами из СДПГ (Социал-демократическая партия Германии), чтобы защитить немецкую демократию. Вторым значительным событием стала деятельность Итальянской народной партии, так называемых популяристов, существовавшей с 1919 по 1924 г. Последним лидером этой партии до ее роспуска Бенито Муссолини был один из знаковых послевоенных лидеров христианской демократии Альсиде де Гаспери. Эти два опыта должны были примирить католицизм с межвоенной парламентской демократией в либерально-социалистическом издании.

В то же время в Европе под влиянием Пия XI возникли другие христианско-социальные идеи, которые можно назвать авторитарным социальным католицизмом. Такие течения возникли, в частности, в Австрии, Португалии или Испании.

В форме корпоративизма.

Они выражались, в частности, в попытках перенести корпоративный социально-экономический порядок - изложенный в документах Пия XI - в политическую сферу. В этом контексте можно упомянуть имена Энгельберта Дольфуса, Антониу де Оливейра Салазара, Хосе Жил-Роблеса. В то время эти фигуры ассоциировались с социальным католицизмом и христианской демократией в самом широком смысле.

Это течение внутри социал-католицизма балансировало в сторону центра, а популисты, или некоторые французские христианские демократы, - скорее влево от политической сцены.

Корпоративизм, предложенный Папой Пием XI, отличался от корпоративизма, введенного в Италии под управлением Бенито Муссолини?

Конечно. Папа имел в виду не государственно-фашистский корпоративизм, а иной способ нелиберального решения социальных вопросов. Корпорации, по мысли Поупа, должны были быть не государственными, а представлять собой своего рода экономическое самоуправление. Концепция провалилась, потому что в чистом виде она почти нигде не удалась. Там, где она повлияла на социальную жизнь, как в Австрии или Португалии, она, тем не менее, была связана с неким государственным интервенционизмом.

Как Святой Престол относился к этим поискам католиков?

Социал-католики искали свой путь в двух направлениях - авторитарно-корпоративистском и парламентско-демократическо-социалистическом. Святой Престол смотрел на обоих с осторожностью и умеренной доброжелательностью, но не хотел выбирать. Пий XI считал, что оба направления являются законными. Пий XII также не уклонялся от них.

Однако под влиянием опыта Второй мировой войны, угрозы коммунизма и американского господства в так называемом свободном мире Пий XII начал смотреть на католическую политику несколько иначе. Он обратился к идее католической политики, понимаемой как строго демократическая и интегрированная в панораму либеральной демократии.

После войны больше не было условий для развития авторитарного социального католицизма.

Это, конечно, не было предпочтительным предложением для развития социального католицизма с точки зрения Пия XII. Импульс, исходящий от Святого Престола, отчасти поддержанный американцами, был однозначным: католики должны искать демократические решения.

Однако в 1950-х и начале 1960-х годов все еще существовали франкистская Испания, салазаровская Португалия или авторитарные государства Южной Америки, симпатизирующие Церкви. К ним относились терпимо, но они не были образцами, а лишь конкретными исключениями, вытекающими из местного опыта.

В результате указаний Святого Престола произошел сдвиг политических интересов католиков влево.

И это усугублялось двумя тенденциями. Первое - это подавляющее интеллектуальное доминирование левых, особенно марксистских левых, которым христианская демократия также быстро уступила. И второе - открытость к политическому сотрудничеству с коммунистами, которое также возникло довольно рано, уже в 1940-х гг. Этому искушению иногда поддавались даже очень интересные фигуры, такие как Джорджо Ла Пира, который сегодня близок к беатификации. Социальная чувствительность, воспитанная католиками, часто путалась ими с социальной программой марксизма. Считалось, что это связанные вопросы, поэтому они должны уживаться и работать вместе.

Еще в конце правления Пия XII итальянские христианские демократы выступали за сотрудничество с буржуазными партиями против социалистов и коммунистов, но со временем тенденция к сотрудничеству с марксистскими левыми стала преобладать во многих католических социалистических кругах. Вероятно, раньше всего это произошло во Франции, где активно действовали так называемые католические левые, в рамках которых появились и крайние идеи Мунье о католическом социализме.

В этом духе начинает формироваться вся христианская демократия.

Примерами могут служить большая коалиция в Германии СДПГ - ХДС (Христианско-демократический союз Германии) под руководством канцлера Курта Георга Кизингера или нереализованная идея исторического компромисса и коалиции итальянских христианских демократов с коммунистической партией. К этому следует добавить сильное проникновение марксизма в католическую церковь в области философии и теологии. В какой-то момент лишь меньшинство католиков выступало против активного сотрудничества с коммунизмом.

Если мы посмотрим на лидеров христианской демократии в Германии, которые с положительной симпатией отзываются о Карле Марксе, мы должны помнить, что эти тенденции существовали гораздо раньше. На протяжении десятилетий оплотом антикоммунистического и христианского мышления был только ХСС (Христианско-социальный союз), баварская партия-союзник ХДС.

Это тоже претерпело изменения.

Но все же ХДС более консервативен, чем ХСС.

Почему христианство перестало быть христианством? Как это произошло?

Это связано, прежде всего, с тем, что христианские демократы на протяжении десятилетий завладели марксистским левым мышлением. Считается, что это следствие Второго Ватиканского собора, революции в морали 1968 года и секуляризации, которая сопутствовала этой революции. Все это так, но эти тенденции в христианских демократах проявились гораздо раньше - еще до Второй мировой войны.

Западные общества после 1968 года формировались в левом ключе, поэтому христианская демократия переместилась влево. К сожалению, вместе с принятием левацкой чувствительности, христианство также приняло неденоминационную чувствительность, и его христианство со временем стало почти бессимптомным.

Отсюда одобрение легализации абортов или так называемых однополых браков?

Принятие мировоззрения и политической программы с сексуальной точки зрения - это уже капитуляция перед требованиями левых. Такой подход сам по себе абсурден с точки зрения христианства, где сексуальный фактор важен, но в личной жизни, а не в общественной. Мы видим абсурдность принятия феминистского дискурса о том, что христианство угнетает женственность, в то время как исторические факты показывают, что католицизм социально активизировал женщин во многих странах.

Христианская демократия en masse приняла мир ценностей левых как нечто объективное, а не как сторону в мировоззрении и политическом дискурсе. Это то, что нельзя простить западноевропейским христианским демократам, поскольку это отказ не только от собственной идентичности как политического движения, но, прежде всего, от собственной идентичности как людей веры.

Значит, в итоге христианская демократия оказалась "коммунизмом, окропленным святой водой"?

Давайте не будем преувеличивать! Я бы не стал объединять всех вместе. Я не могу сказать, что Конрад Аденауэр или Альсид де Гаспери - псевдокатолики и криптокоммунисты, потому что это было бы неправдой.

Но я говорю о современных последствиях деятельности этого политического движения.

Программа ордолиберализма, принятая правительством Конрада Аденауэра, не была коммунистической программой. Я бы не стал возлагать вину на всех христианских политиков-демократов. Христианская демократия, особенно с конца 1950-х годов, приняла повестку дня, фактически коммунистическую пропаганду, заявляя, что все марксистское является демократическим.

Христианские демократы стали слишком слабыми и слишком привязанными к краткосрочным политическим выгодам. Они не хотели смотреть на политическую реальность в долгосрочной перспективе. Именно поэтому они постоянно уступают левым и открыто преследуют их уже много лет.

В Италии христианские демократы были замешаны в многочисленных финансовых и коррупционных скандалах.

Верно, но давайте вспомним, что весь мир европейской политики, начиная с 1970-х годов, становится все более коррумпированным. Демократические политики (и не только христианские демократы) все меньше стыдятся зарабатывать деньги за счет общественного блага.

В Италии существовала системная коррупция, которая была связана с мафиозными связями в политическом мире. Это было диагностировано и обнародовано в начале 1990-х годов, и благодаря этому христианская демократия там больше не доминирует в политике. И мы говорим о партии, которая осуществляла монопольную власть в Италии в период с 1947 по 1990 год.

Не могли бы Вы указать на основные вехи отхода христианских демократов от своих основополагающих принципов?

Этот процесс необходимо рассматривать с точки зрения отдельных государств. Однако, если говорить об общем знаменателе, следует отметить, что спор об абортах сыграл важную роль в этом процессе. Согласие католических политиков с существованием системы, легализующей аборты, и даже с тем, что левые сделали это догмой современной демократии, стало важным элементом отхода христианских демократов от своих идеологических основ. Спор об абортах закончился в Европе поражением защитников жизни на референдуме в Италии в 1981 г. То, что произошло после этого, является следствием идеологического отступления христианской демократии.

В какой-то степени понтификат Иоанна Павла II был исключительным временем. Кароль Войтыла не отождествлял себя с консервативно-правыми категориями, но решительно подчеркивал моральные основы демократии как необходимое условие функционирования этой системы. Он также лишил марксистских левых морального авторитета, указав на моральные и политические отклонения коммунизма. Таким образом, его понтификат замедлил деградацию католической политики.

Кроме того, этому способствовал импульс консервативной революции, которая принимала различные формы, но затронула и католические круги. Но когда христианская демократия решила вернуть левую повестку дня на доминирующие позиции, она обнаружила, что не полностью от нее защищена. Ей также не хватало огромного авторитета Папы поляка.

После того, как христианская демократия одобрила аборты, настала очередь христианских демократов отвергать естественное право.

Это было следствием. Оказалось, что христианская демократия не была привержена естественному праву, как и другие доминирующие политические группировки в Европе.

Почему в католических кругах европейских стран не возникла жизнеспособная политическая сила как ответ на вырождение христианских демократов?

В начале нашей беседы мы сказали, что идея создания католической политической партии была отвергнута Папой Римским в самом начале. Она противоречит основному положению католицизма, которое гласит, что временные политические решения не охватываются залогом Веры. Следовательно, ни одна политическая линия, включая христианско-демократическую, не является представителем Веры.

Особая наглость политиков христианской демократии в Германии, Италии и Испании заключалась в том, что они навязывали католикам предлагаемые ими политические решения как действительные исключительно для католиков. Негативные последствия этой узурпации наблюдаются и сегодня.

Отсутствие правой альтернативы христианской демократии в католических странах объясняется этой привычкой.

Возможна ли новая христианская демократия?

Это зависит от того, что мы задумали. Идеологическое возрождение нынешних христианско-демократических партий, на мой взгляд, скорее невозможно. Это связано со слишком глубокой финансовой зависимостью, политическими и идеологическими привычками и определенным политическим склерозом, характерным для всей Европы. Но следует извлечь уроки из исторического вырождения христианских демократов. Вдохновение для иного политического возрождения следует искать в христианстве. Ибо каждое поколение должно найти свой собственный путь реализации социального католицизма.

– интервью с Томашем Пласкотой
– Перевод Александр Кравченко

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы