Если нет нагромождения деревьев, то есть дымоход, если не башня, то толпа людей, заслоняющая вид. А уже в людном городе, в горах или в лесу постоянно что-то загораживает вид. Старым, как мир решением является — залезть на что-нибудь повыше: на спину папы, на столб, на ветки деревьев, которыми любопытные пользуются во время всех битв и состязаний.

И тогда кто-то, конечно взобравшись на высоту, оказывается, может рассмотреть все вокруг. Он поворачивает голову вправо, влево — и весь мир представляется ему в виде чаши. А что, если его так и изобразить?

Картины, изображающие горизонт, известны цивилизациям давно. В этом (как обычно и бывает в таких случаях) преобладают китайцы: «Вид вдоль реки во время праздника Цинмин» кисти Чжан Цзэдуаня создан в конце династии Сун, то есть в XII веке. На пятиметровом свитке, изображающем густонаселенный Кайфэнг, в котором празднуется не то День Предков, не то Поминальный День, аж кишит сельскохозяйственными животными, носилками, повозками, лодками и, прежде всего, фигурами людей, которых насчитано аж 814 (понятно: это же Китай!).

Удлиненный вид города

Но и европейские граверы, начиная с XVII века, все чаще изображали так называемые перспективы или «удлиненные виды» городов, показывающие полностью весь город «из конца в конец» на одном непропорционально длинном рисунке, таким образом, не имитируя того, что можно увидеть с одного взгляда, а как бы сшивая последовательные виды в одно целое. Самым известным создателем таких картин был уроженец Праги Вацлав Холлар, который из-за Тридцатилетней войны сначала оказался в Кёльне, а затем в Лондоне - там он, уже под именем Венцеслав, приобрел состояние и своих последователей.

Идея, пришедшая в голову ученику эпохи Просвещения, ирландцу Роберту Бейкеру, была чем-то совсем другим: речь шла не о том, что можно просто увидеть с вершины башни или холма, «склеивая» различные ракурсы. Наблюдатель должен был чувствовать, что он находится прямо на вершине башни или холма и, поварачиваясь, поочередно мог видеть весь горизонт! Видеть все, благодаря силе человеческого разума: «всё», то есть в классическом греческом «pan» (все) «horama» (картинка) , получаем «панорама». Если бы Бейкер в публичной школе больше увлекался Горацием, чем Гомером, то, вероятно, придумал бы «омниапиктуру». Но он бы ничего не придумал, если бы не еще одно изобретение эпохи Просвещения: первые критики панорам заметили, что вид с них удивительно напоминает зрительный опыт во время полета на воздушном шаре.

В прошлом люди любили романтизировать момент научных открытий или изобретений: Архимед сделал свое открытие, плавая в ванной, Ньютон получил удар яблоком… Действительно ли Бейкер пришел к своей идее, прогуливаясь по Калтон-Хилл под Эдинбургом? Мы этого не знаем, но он точно запатентовал свою идею в 1787 году, а год спустя свет увидела «Панорама Эдинбурга с холмов Калтон-Хиллз».

Дневной свет профильтрован сквозь стекла свода. Один из парадоксов панорам состоит в том, что они создают изображение, удивительно близкое к натуральному, с помощью исключительного накопления средств, усиливающих иллюзию и модифицирующих «природные условия». Как выразился один из эпистемологов, увлеченный панорамами: зритель, смотрящий на них, не столько любуется картиной в позолоченной раме, сколько втягивается в раму, сам становясь частью картины!

И действительно. Первая сохранившаяся панорама Бейкера, то есть «Вид на Лондон с холмов Альбион-Миллс» (1801 г.) и то, как она представлена, по сути, является каноном этого вида искусства. Действительно, с тех пор полотна выросли в размерах (упомянутый выше "Вид Лондона..." составлял около 250 квадратных метров, панорамы конца XIX века обычно превышали тысячу метров, а китайцы еще не сказали своего последнего слова!) и выросла их уникальность.

Немного изменилась форма подмостков, на которые натягивались полотна: изначально это был простой цилиндр, как из учебника геометрии для начальной школы, а в середине века, по совету оптиков, было решено, что этот цилиндр будет слегка вогнутым на половине высоты (математики называют эту форму вращательным гиперболоидом, но нам не нужно больше ничего знать об этом).

Вид изнутри цилиндра

Суть, однако, остается прежней: зритель панорамы находится в ее центральной точке, способен повернуться или пройти несколько шагов, чтобы увидеть весь горизонт вокруг себя, полные 360^o. Обычно он находится в середине холста и стоит от него на десяток, а то и на несколько десятков метров, чтобы не заметить, что это изображение.

Отдельные лоскуты или плоскости панорамного пейзажа (150-метровое полотно не могло быть написано «как единое целое», и никто не смог бы его потом поднять и натянуть над лесами) сшивались между собой и швы дополнительно закрашивались. В комнату обычно входили через подземный коридор, погруженный во мрак — для «подавления чувств». И когда вы входили в главный зал...

Потоки света — сверху, иногда и сбоку (некоторые диорамы написаны на тонком полупрозрачном холсте для усиления впечатления пластичности и трехмерности). Дуновения свежего воздуха - из невидимых вентиляционных отверстий. Верхний край панорамы обычно не виден, так как исчезает в полумраке. Точно так же и нижний – находится под поверхностью помещения. Чтобы иллюзия была более насыщенной, перед нижним краем картины устанавливали так называемый стаффаж: многочисленные предметы, создающие видимость трехмерности.

Чего только там не было! Для придания великолепия панораме Схевенингенских дюн авторства Хендрика Месдага были привезены тонны морского песка, коряги и сети, выброшенные морем. Вид на Иерусалим был бы неполным без колонн и обломков скал на переднем плане, Коссак и Стыка тащили, от кого угодно, старые пушки и ружья, чтобы более достоверно изобразить Рацлавицкое побоище.

И - как это бывает с изобретениями - пошло! Согласно английских законов Бейкер лишился права на исключительность во втором десятилетии XIX века и вскоре панорамы стали насчитывать десятки, а может и сотни? Швейцарцы рисовали Альпы, французы - сражения Наполеона, русские - тоже сражения Наполеона (на самом деле только одно, Бородинское), но и Крымские войны, американцы - Ниагару или Миссисипи, и все они - виды Рима, Неаполя, Венеции и Афин.

Заказов становилось больше, увеличивались заработки, a критики крутили носом – как это обычно делают СМИ. Но что интересно, панорамы критиковались обычно с аристократических позиций (чтобы не выразиться более современным языком, „олигархических”). Вот очередные скептики, начиная с самого Вильяма Вордсворта, одного из самых выдающихся поэтов-романтиков, обращали внимание на „вульгарность” панорамы: за каких-то три шиллинга (вообще-то совсем не мало) каждый посетитель может полюбоваться облаками, видами и славным прошлым, без получения каких-либо артистических знаний! Этот вид искусства относится больше к ярмарочной чем к великой живописи!

Простое „aх”!

А ведь Вордсворт в чем-то прав. Действительно, картины (как классические, так и романтические) требовали некоторой изысканности и утонченности. Их нужно было «читать», отслеживая как аллюзии, так и скрытые религиозные или мифологические смыслы, но и визуальный язык — туман, свет, тени, цвета — обычно имел свое значение. Панорама не несла никакого содержания, кроме того, что содержалась в тысячах деталей и самой ожидаемой реакцией создателей было простое «ах».

На это могли рассчитывать, особенно, когда в середине XIX века стал развиваться родственный, эволюционный путь изобретений, т.е. передвижные панорамы. Здесь уже всех волновал не артистизм, а передача как можно большего количества впечатлений и переживаний, полученных во время путешествия. Полотно длиной в несколько сотен метров (разумеется, сшитое из фрагментов) наматывалось на два гигантских цилиндра и постепенно «прокручивалось» перед восторженной публикой, совсем как при показе фильма или аудиокассеты, только, естественно, гораздо медленнее. Таким образом, зрители могли увидеть виды джунглей Амазонки, берегов Нила или охоту на китов. Это- движущиеся картинки, как вы их называете, только очень крупного плана.

«Панорама Транссибирской магистрали», созданная художником Павлом Пясецким для Всемирной выставки в Париже в 1900 году, была беспрецедентным достижением в этой области.

На полотне длиной 942 метра изображены виды, которые открывались за окном вагона поезда, следующего из Самары во Владивосток. Их «показывали» (читай: прокручивали) за окнами настоящего вагона Транссибирской магистрали, специально доставленного для этой цели во Францию. Посетители Всемирной выставки сидели в креслах - и смотрели, смотрели...

Вагон стоял на специальных рессорах, которые обеспечивали его покачивание, как во время езды по железной дороге. Стук переведения стрелок воссоздавался из фонографа. Не пожалели и стаффажа, т.е. объемных объектов. Его разместили под окнами вагонов на трех отдельных конвейерах: ближайший к зрителям, заполненный песком, камнями и корягами, он двигался со скоростью 300 метров в минуту. Средний (фактически это была отдельная микропанорама с нарисованной травой и кустами) двигался со скоростью 120 метров в минуту, следующий экран с деревьями и пустынями двигался медленнее, со скоростью 40 метров в минуту.

Обычная панорама с видами городов и горных вершин двигалась со скоростью 5 метров в минуту (как несложно подсчитать, полный сеанс показа длился более трех часов). Разве это не фантастическая виртуальная реальность из прекрасной эпохи?

Национальные эмоции

На самом деле это было развлечение для плебса. Средний класс хотел любоваться статичными панорамами — и чувствовать себя при этом патриотично и возвышенно. Таким образом, во второй половине XIX века произошел ренессанс популярности панорам, показывающих в основном великие «исторические битвы» отдельных народов, иногда также пейзажи, считавшиеся квинтэссенцией «отечественного». О «Вторжении венгров» (A magyarok bejövetele) Арпада Фести, я упоминал выше. Американцы обеспечили себя (конечно) битвой при Геттисберге, русские (конечно) - Бородинской и Севастопольской. А поляки? Ну так, понятно.

Понятно, хотя не все. Известно, что панораму заказал еще в 1893 году Городской Совет Львова (тогдашней, как мы помним, столицы Галиции!), приуроченную как к столетию восстания под проводом Костюшко, так и к всеобщей национальной выставке, запланированной на 1894 год. «Когда мне пришла в голову идея выполнить эту работу, речь шла не только о том, чтобы отпраздновать триумф польского оружия, потому что Польша имела в своей истории и более крупные победы, но и чтобы показать, что здесь сто лет тому назад все сословия объединились для защиты Отечества, но я хотел почтить имя самого выдающегося героя, борца за свободу-Костюшко», — заявил автор во время церемонии открытия панорамы 128 лет тому назад.

Известно, что оба ведущих художника, то есть Ян Стыка и Войцех Коссак, сначала провели подробные полевые исследования, топча апрельскую грязь, возле Рацлавиц (они достигли холма в Дземенжицах - "Панорама..." воссоздает вид с рапсового тамошнего поля), а затем - в венских военных архивах, где сохранились зарисовки поля боя... Консультантом по тактике ведения боя был проф. Тадеуш Корзон, по цвету и оружию - проф. Константин Горский. Росписью занимался почти взвод художников: кроме Стыки (косари) и Коссака (большая часть лошадей и русской пехоты), особенно мастерски Людвик Боллер (небо), Тадеуш Попель (деревья, хаты), Теодор Аксентович ( изображение 2-го Коронного пехотного полка) и Влодзимеж Тетмаер (народ).

Но не все помнят, что успех Рацлавицкой Панорамы можно считать рождением «польской панорамной школы»!

Больше всех на этом выиграл Ян Стыка, как говорится, предприимчивый художник. Во-первых, он получил большой заказ от венгров на так званную Панораму Трансильвании — изображение победы повстанцев эпохи Весны Народов под Сибиу. К тому же – под командованием генерала Бема, поэтому еще и заказ на памятник польско-венгерской дружбы...

Бизнес с венграми

Работа была огромной - 120 метров в окружности и 15 метров в высоту, что равно Панораме Рацлавицкой битвы. Ее торжественное открытие состоялось в Будапеште (разумеется, в годовщину Весны Народов, в 1898 году), затем – турне по странам Короны св. Стефана, даже в Варшавское княжество. В конечном итоге, однако, несмотря на дружбу, оказалось, что заказчики не заплатили за работу. Возмущенный Стыка сделал то, что не раз случалось с авторами панорам: работу площадью 1800 м ² он разрезал на части, решив ее продать в розницу, а не оптом.

Конечно - не все. С высоты 1800 метров он вырезал 60 наиболее впечатляющих фигур (штыковая атака, пушечный огонь, офицеры, курящие трубки), подписав их своим именем. Остальное перекрасили, а наименее удачные фрагменты (облака над Трансильванией, горные склоны, леса) продали, согласно слухов, просто как брезент. И именно поэтому, хотя музей в Тарнове уже много лет пытается воссоздать этот шедевр, пока удалось собрать только 38 фрагментов.

Стыка писал бы и больше - другой панорамой он хотел придать великолепие краковскому Барбакану, или "Ронделю"), что безжалостно резюмировал Тадеуш Бой-Желенский в своей сатире ("Увидел пан Стыка, как однажды маленькая дворняга: / Подняла заднюю лапу и нагадила на Рондель:/ И пришла Мастеру в голову сладкая мысль:/ Что, если бы, сделать то же самое изнутри…?»). Но самым большим польским полотном является Панорама Татр.

Самое большое, без сомнения: 115 м в окружности и 16 м в высоту, что в сумме составляет 1840 м ² . В исключительном случае оно было заказано не Стыке, а тандему Влодзимеж Тетмайер - Винценты Водзиновски. Над ним работали: выше упомянутый Боллер (поплатившийся жизнью, упав с лесов) и Аксентович, но и другие - цвет Краковской Академии Искусств. Место (пик Медзяны) выбрал крупнейший польский знаток Татр конца ХІХ века Валерий Элиаш-Радзиковский, специальную брошюру написал другой татроман, Казимеж Пшерва-Тетмайер. Господа художники, в основном удивительные альпинисты, в течении двух месяцев поднимались с приюта на Морском Оке на Медзяны, чтобы зарисовать картины природы, открывающиеся с этой горы. В Варшаве на Дынасах для демонстрации «Панорамы Татр» было возведено специальное здание.

И что? И неудача. Начинание, которое должно было принести учредителям состояние, оказалось провальным: то ли уже появился кинематограф, то ли слишком много было вложено в замшу... Достаточно того, что менее чем через три года здание было закрыто и панорама была разрезана и продана с аукциона. Mстительный Стыка купил более половины холста (60 х 16 метров), чтобы нарисовать еще одну панораму на обороте, которую краковское сообщество никогда ему не простило. От всего проекта сохранились два картонных эскиза Станислава Яновского и, наверное, самое неудачное вмешательство царской цензуры, найденное господином Анджеем Добошем. В одном из своих многочисленных нравоучительных стихотворений Станислав Яхович (автор «Пан котик был болен…»), работающий в Кракове, написал поэтому поводу слова «вежливого парня»:

Дала мне два злотых мама,
Чтоб я увидел панорама.

Стихотворение было написано под вдохновением «Панорамой Рацлавицкой битвы» и в нем воспевалась щедрость. Этой черты, однако не оказалось у цензора Привислянского края, который, заботясь о том, чтобы в стихотворении не упоминалось название «национальной» валюты, ходившей в то время в Галиции, произвел своеобразную конвертацию денег, превратив один злотый в копейки и, приказав опубликовать следующую версию стихотворения:

Дала мне 20 копеек мама,
Чтоб я увидел панорама .

Живопись эпохи Хонеккера

Казалось, что цветная фотография и кино со всеми его спецэффектами поставят крест на панорамах. Но нет! Кисти панорамистов вновь пущены в ход в странах реального социализма. «Второй ренессанс панорамы» начался с полотна (115 х 15) нарисованного 11-тью советскими и 2-мя болгарскими художниками к столетию битвы под Плевной, давшей начало освобождению Болгарии от османского ярма. Шедевр, прославляющий правление Тодора Живкова, вдохновил Эриха Хонекера: в ГДР в течении 21 года (1976-1987) писалось полотно художника Вернера Тюбке (123 x 14), представляющее XVI-вечное восстание под проводом Томаса Мюнтцера, известного в историографии, как «Крестьянская война», a если брать шире – рождение прогрессивного Ренессанса (на полотне был изображен, между прочим, Николай Коперник, который не принимал участия в этом восстании).

Эта панорама была открыта в сентябре 1989 года, за два месяца до падения Берлинской стены, но факел понесли дальше. Наибольшее количество панорам в настоящее время находится в Китайской Народной Республике. Кроме того, они являются крупнейшими в мире («Битва при Буай Хай», где в 1948 году 600-тысячная коммунистическая армия разгромила 800-тысячную гоминьдановскую армию, полотно насчитывает почти 2800 м ² ) и постоянно появляются новые.

А может, это просто для того, чтобы людям хотелось полюбоваться захватывающими дух видами — чтобы было удобно, не стреляли и не дуло? А может быть, поэтическая проза Герберта, хотя и под названием "Фотопластикон" ("Большая коричневая бочка, в которую сверху наливают парижскую лазурь, аравийское серебро, английскую зелень. Добавляют щепотку индийского розового и мешают большим ковшом. Густая жидкость просачивается сквозь щели, а люди, севшие на бочку, как мухи, жадно слизывают по капле») рассказывает тоже о панораме?

– Войцех Станиславски
– Перевод: Лариса Верминская

TVP ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК. Редакторы и авторы