Несколько лет назад немецкие журналисты, сопровождавшие Герхарда Шредера, который был в то время канцлером ФРГ, в Москву, с некоторым отвращением рассказывали мне, как глава германского правительства был в восторге от власти Путина. Автострада, которой двигалась колонна автомобилей с немецким гостем из аэропорта, была перекрыта. Шредер был поражен византийским размахом принимающей стороны: «вы только посмотрите», — говорил он журналистам, указывая на пустую дорогу, по которой они мчались в Кремль в сопровождении полиции, — «какая это сила, какое уважение к властям. Возможно ли вообще нечто подобное в Германии?» Конечно, когда-то в Германии это было возможно, но журналисты больше не тревожили своего канцлера, который был в блаженном настроении.

Герхард Шредер был настолько ослеплен Путиным, что решил связать с Кремлем свою жизнь. Когда в 2005 году он уступил власть Ангеле Меркель, то охотно принял предложение Путина стать главой акционеров North European Gas Pipeline Company (NEGPC) — компании - оператора газопровода «Северный поток», непосредственно соединяющего под Балтийским морем Россию с Германией.

Конечно, о случайности не могло идти и речи. Шредер, наряду с тогдашним премьер-министром Италии Сильвио Берлускони, был большим поклонником идеи, выдвинутой Путиным и его главным экономическим советником Игорем Шуваловым, согласно которой Россия, благодаря поставкам газа и другого сырья, берет на себя ответственность за энергетическую безопасность Европы, а Европа, в свою очередь, должна была отплатить России дружбой и лояльностью. Таким образом, Россию и Европу должен был объединить газовый альянс, в котором не было места для Америки, НАТО и других сил, которые Москва считала враждебными. Враждебные, то есть те, которые стояли на пути экспансионистской политики России.

Северный поток был основой этого альянса. Это не только привело к энергетической зависимости Европы от России, но и, что не менее важно, сократило транзит газа через Украину, которую Москва считала неотъемлемой частью своей империи. После Оранжевой революции 2004 года, приведшей к власти Виктора Ющенко, Украина стала слишком активно - по мнению Кремля - добиваться независимости. Поэтому необходимо было снизить ее значение и оказать энергетическое давление на Киев. «Северный поток», прошедший в обход Украины, позволил России перекрыть Киеву вентиль.

Многие западные политики во главе с Шредером и Берлускони с готовностью согласились со стратегией Путина. Их мало заботила Украина, но союз с русским фюрером растущим в силе был в их глазах началом новой реальности, в которой они и их страны должны были играть ведущую роль.

Камень обиды, чаша горечи

Однако не все так легко поддались очарованию Путина, который явно - особенно в начале своей карьеры в Кремле - испытывал сильный комплекс неполноценности по отношению к западным политикам. В первые годы своего правления он пытался подружиться с тогдашним премьер-министром Великобритании Тони Блэром. Они много раз навещали друг друга, а в свой первый визит в качестве президента Путин отправился именно в Лондон, где даже терпел издёвки британских таблоидов, просящих российского гостя не воровать халаты из отеля.

Блэр, как и Шредер, был впечатлён византийским стилем власти Путина. Премьер-министр Великобритании не стал критиковать Россию за жестокую войну в Чечне и публично похвалил Путина как «демократа». Однако взаимная симпатия испарилась с американским вторжением в Ирак. Путин не мог понять, почему Британия поддержала американцев и приняла участие в войне. С тех пор британо-российские отношения только ухудшались.

Путин также хотел подружиться с Джорджем Бушем-младшим, который начинал свой первый срок в Белом доме. По словам российского журналиста Михаила Зыгаря, перед первой встречей Путин подготовил досье на Буша, из которого узнал, в том числе, что американский президент — человек религиозный. Поэтому в ходе разговора он показал Бушу алюминиевый крест, якобы полученный от матери, будто бы спасшей его после пожара на их семейной даче под Санкт-Петербургом. «Это убедило меня в том, что чудеса случаются», — сказал Путин, что вызвало у Буша искреннее восхищение.

В то время Путин надеялся, что благодаря таким уловкам он наладит прочную связь с западными политиками, что затем позволит ему успешно проводить собственную политику. Одной из его идей в то время было вступление России в НАТО. Таким образом, Путин думал, можно будет взять под контроль эту организацию или, по крайней мере, значительно её ослабить. Он был удивлён, когда выяснилось, что Россию - по указке американцев - нельзя просто так принять в Альянс, что существует определенная процедура, требующая единогласия его членов. Он воспринял это как камень обиды, хотя его друг Сильвио Берлускони делал всё возможное, чтобы сохранить шансы России на вступление в НАТО. Для этого, в т.ч. по инициативе премьер-министра Италии в 2002 году был создан совместный совет Россия-НАТО.

Еще одним камнем обиды для Путина стала уже упомянутая интервенция в Ираке, о которой американцы не договорились заранее с Москвой, как рассчитывал Путин. Чаша горечи переполнилась расширением НАТО за счет стран Балтии в 2004 году и Оранжевой революцией на Украине. Тогда Путин решил, что Америка не относится к нему как к партнеру и хочет от него избавиться, устроив беспорядки, направленные против него. Последующие события, такие как протесты на Болотной площади в Москве в 2011 году или Майдан на Украине два года спустя, только укрепили его убеждения.

Совершенно иное отношение к Путину было у некоторых европейских политиков, таких как бывший президент Франции Жак Ширак или уже упомянутые Шредер и Берлускони. Все трое осудили американскую акцию в Ираке, чем вызвали интерес и симпатию Кремля. После чего был принят договор, который просуществовал без серьезных потрясений аж до вторжения России на Украину в этом году.

Шредер в тапочках

Из этой троицы наибольлим рвением выделялся Герхард Шредер, который в договоре с Путиным учуял возможность для себя и для Германии. Основным ее элементом должна была стать общая энергетическая политика.

Шредер с самого начала руководил проектом «Северный поток» и сумел довести его до успешного завершения, прежде чем потерял власть. Ему вторили другие немецкие политики, особенно из его родной Социал-демократической партии Германии (СДПГ), продвигавшей лозунги построения общей Европы с Россией, а не против России, и немецкий бизнес, видевший на востоке поле для большой экспансии и огромных прибылей (хотя статистика заставляет сомневаться, действительно ли они были такими высокими).

Немного хуже было с Берлускони, который сам любил роскошь власти, и также быстро нашел общий язык с Путиным. Они оба ездили друг к другу в частном порядке, Путин был на Сардинии, а Берлускони ночевал в Кремле — привилегия, неслыханная по российским меркам. Эта близость также носила семейный характер, ведь обе дочери Путина - Мария и Катерина подружились с дочерью Берлускони - Барбарой.

В ходе этих визитов Сильвио Берлускони заключил сделку с Путиным, благодаря которой итальянская энергетическая компания ENI смогла покупать российский газ по сниженной цене. ENI также разрешили разделить трофеи ликвидированного ЮКОСа, принадлежавшие находившемуся в заключении Михаилу Ходорковскому

Естественным итогом этих интересов стало строительство газопровода, транспортирующего газ из России через Балканы в Италию и далее во Францию. Однако южный близнец Северного потока так и не был построен, по крайней мере, в его окончательном виде. После Оранжевой революции Россия начала шантажировать Украину отключением газа, что привело к сокращению поставок в Австрию и Венгрию. В этой ситуации энтузиазм по поводу нового газопровода значительно снизился.

Путин, не в последний раз, допустил большую ошибку в оценке ситуации. Он был убежден, что вина за перебои с поставками газа в Европу будет возложена на Украину, что, в свою очередь, заставит Европу усилить давление на строительство альтернативного газопровода. Однако случилось иначе. Идея строительства южного газопровода из России была отклонена. Официально из-за дороговизны, но неофициально еще и потому, что газовая стратегия Москвы стала вызывать сомнения.

Неудача усилий Берлускони, потерявшего власть вскоре после Шредера, не означала, что Москва вот-вот сдастся. Наоборот, поражение было воспринято как результат недостаточного давления на Запад, и Кремль стал еще интенсивнее, чем прежде, коррумпировать западных политиков. Их задача была проста – в обмен на очень хорошо оплачиваемую синекуру в российских сырьевых и энергетических компаниях они должны были лоббировать в своих странах интересы Кремля, пользуясь своим высоким положением и связями.

Примером для остальных стал Шредер, который свободно пошел на службу к Путину. Сам Владимир Путин любил хвастаться перед другими политиками немецким социал-демократом, как привлекательным гаджетом или домашним животным. По рассказам, президент России во время саммита Содружества Независимых Государств приглашал на свой виноградник глав бывших советских республик, и там — видимо, случайно — в тапочках и с бутылкой вина в руке появился бывший канцлер Германии. Подобные инсценировки со Шредером в главной роли Путин планировал организовать и для гостей Петербургского экономического форума.

Через некоторое время за Герхардом Шредером осмелились последовать и другие. Агентурная сеть Путина начала постепенно расширяться, в нее вошли многие бывшие высокопоставленные политики. Бывший премьер-министр Франции Франсуа Фийон вошел в совет директоров нефтехимического концерна «Сибур» и правление компании «Зарубежнефть». Бывшая глава австрийской дипломатии Карин Кнайсль, прославившаяся в 2018 году тем, что пригласила Путина на свою свадьбу, тоже вела активную деятельность в нефтяном бизнесе. Свадебным подарком кремлевского правителя стала должность в концерне «Роснефть». Другой австрийский политик, бывший канцлер Вольфганг Шюссель, после ухода из политики, присоединился к Лукойлу. В этой частной российской нефтяной компании также работала Тоби Гати, ранее высокопоставленная сотрудница разведки и политических исследований Госдепартамента США.

Среди других коррумпированных политиков, работающих на Россию, можно было найти также двух политиков из Великобритании — консерватора Грегори Бейкера, бывшего министра энергетики в правительстве Дэвида Кэмерона, и Джоан Макнотон — бывшую сотрудницу Маргарет Тэтчер. В платежную ведомость Кремля также входили бывший премьер-министр Финляндии Эско Тапани Ахо, работавший в российском Сбербанке, и несколько бывших высокопоставленных чиновников из США, Франции, Индии и Латвии.

В 2005 году Путин хотел подкупить бывшего министра энергетики США Дональда Эванса, которому он должен был сделать предложение возглавить совет директоров «Роснефти». Этот политик был выбран не случайно, он был школьным другом Джорджа Буша-младшего, который был в то время президентом США и его присутствие в российском коррупционном интернационале могло иметь большое значение для нейтрализации энергетической политики США. Однако после некоторого раздумья Эванс отклонил предложение. В этой ситуации Кремль сосредоточился в первую очередь на Европе.

Проявление слабости

Тем временем в Европе воцарился дух перезагрузки. Америка, во главе с новым президентом Бараком Обамой, решила наладить отношения с Россией, тем более что, считающийся более либеральным, Дмитрий Медведев, временно переехал в Кремль. Конечно, смена мест в Кремле была формальностью и вытекала из конституционного ограничения в два президентских срока. В 2008 году Путин исчерпал свой лимит и возвращения в Кремль ему пришлось ждать еще четыре года. Тем не менее именно он — на этот раз в качестве премьер-министра — обладал всей полнотой власти.

В то время отношения России с Западом и особенно с Америкой были натянутыми. В 2005 году, после расширения НАТО на страны Балтии, Путин назвал распад СССР «величайшей геополитической катастрофой», дав понять, что он хотел бы обратить вспять её последствия. Два года спустя, во время конференции по безопасности в Мюнхене, он открыто заявил, что в Европе формируются два противоборствующих блока: Россия и НАТО. В конечном итоге, в 2008 году он напал на Грузию, тем самым перейдя к более конфронтационному этапу своего правления.

Решение Обамы исправить напряженные отношения в этот момент было воспринято Путиным как проявление слабости. Тем более, что за Обамой тут же последовали западноевропейские политики во главе с Ангелой Меркель. Начался короткий период разрядки. Путин сумел этим воспользоваться, усилив нынешнюю энерго-сырьевую политику, которая обеспечила России десятки миллиардов евро на вооружение. Европе, и особенно Ангеле Меркель, хотелось верить, что с Россией можно договориться, тем более, что ориентированная на Тихий океан Америка не противостояла этим фантазиям.

Именно тогда было принято решение о запуске нового газового проекта, которым должен был стать «Северный поток — 2». Вторая ветка Балтийского газопровода обеспечивала такую большую мощность, что отключение Украины не вызвало бы перебоев с поставками газа в Европу. Иными словами, если «Северный поток» стал началом газового завоевания Европы, то его вторая ветка должна была стать кульминацией. А также смертным приговором для Украины.

Вопрос был только в том, решится ли Германия на такой бизнес. Задача по убеждению немцев была возложена на Герхарда Шредера. Социал-демократ уже сидел в кресле председателя наблюдательного совета консорциума Nord Stream AG, компании, зарегистрированной в Швейцарии, наполовину принадлежащей российскому «Газпрому» (51 процент), а на вторую половину (49 процентов) — немецким компаниям E.ON и Wintershall (дочернее предприятие концерна BASF), а также владеющим меньшим пакетом акций французской Engie и голландской Nederlandse Gasunie. Помимо Шредера и представителей акционеров, в руководящие органы компании вошёл— в качестве главы правления — Матиас Варниг, бывший агент Штази, перешедший по контракту в Nord Stream AG с должности главы российского отделения Dresdner Bank. Варниг лично знал Путина с 1990-х годов. Оба чекиста познакомились в Санкт-Петербурге, где Путин был заместителем мэра города, а Варниг открывал филиал немецкого банка. Эта полусекретная российско-германская команда начала интенсивное лоббирование дальнейшей зависимости Европы от Москвы.

Центр российской сети

Их усилия оказались успешными. Для того чтобы убедить немцев построить новую линию газопровода, была поддержана новая климатическая политика, предполагающая переход от ископаемого топлива и атомной энергии к возобновляемым источникам и — досадное исключение — газу. Также предполагалось, что в перспективе российский газ будет заменен более экологически чистым водородом, естественно, тоже поставляемым из России. Последний аккорд этой суицидальной лихорадки прозвучал в начале этого года, когда Германия отключила от сети половину своих атомных электростанций.

Только теперь, после вторжения России в Украину, появились доказательства, ранее считавшиеся необоснованными догадками, о том, что Россия финансировала различные экологические организации в Германии, деятельность которых служила газовым интересам Кремля. Это чем-то напоминает старую советскую политику поддержки т.н. антивоенных движений на Западе, которые выступали против присутствия ядерного оружия США в Европе, тем самым ставя под угрозу безопасность стран НАТО.

Лоббисты Шредера были одинаково активны как в деловых, так и в политических кругах. С этой целью было создано видение Германии как крупного энергетического узла, снабжающего всю Европу благодаря поставкам российского газа. Первоначальные планы были очень обширными, так как предполагалось, что газопроводы дойдут из Германии до Нидерландов и Бельгии (с возможностью продления до Великобритании), а также Швеции и Финляндии. Конечно, уже были связи с Центральной и Восточной Европой, в том числе с Польшей, куда газ должен был поставляться на основе т.н. реверса. Германия должна была не только зарабатывать на этом деньги, но и — вместе с Россией — политически доминировать во всем регионе. Потому что тот, у кого есть энергия, тот и главный.

Герхард Шредер действовал не один. Как сообщала «Немецкая волна», центр российского влияния находился в Мекленбурге - Передняя Померании, где расположены немецкие терминалы газопроводов «Северный поток» и «Северный поток — 2». Премьер-министр Мекленбурга, Мануэла Швезиг из СДПГ, поддерживает тесные контакты с Матиасом Варнигом, а её министр финансов, Хайко Гойе, писал речи для Шредера. Ежегодно на федеральной земле проводится «День России». Политики Мекленбурга также заседают в различных лоббистских организациях, таких как финансируемый Nord Stream Фонд защиты климата и окружающей среды земли Мекленбург - Передняя Померании и Германо-российское партнерство. В свою очередь, главой дочерней компании Nord Stream 2 «Gas for Europe» (Газ для Европы) до недавнего времени был Дитер Халлер, заведующий в канцелярии канцлера еще со времен, когда Шредер возглавлял правительство Германии. В ближний круг соратников Шредера также входил скончавшийся в 2020 году бывший министр экономики Германии Вольфганг Клемент, основатель Висмарского восточного института, занимающегося юриспруденцией и экономикой в России.

«Шредер был центром российской сети влияния в Германии», — заключает сегодня обозреватель Frankfurter Allgemeine Zeitung. Впрочем, об этом было известно и ранее, но ранее это никого не смущало. Ведь сделка с Россией показалась Берлину очень привлекательной. Считалось, что это удовлетворит прожорливость Кремля и в то же время позволит Германии навязывать Европе свои правила игры. Катастрофические последствия такого мышления стали очевидны после аннексии Крыма Россией в 2014 году, когда Германия и Франция приняли эстафету на минских переговорах, которые должны были положить конец конфликту на Украине. Отсутствие американцев на этих переговорах (другое дело, что Обама ими не очень интересовался) привело к многолетней тупиковой ситуации и разыгрыванию Москвой Берлина и Парижа, что косвенно способствовало развязыванию нынешней войны на Украине. Ангела Меркель, как и ее французские партнеры, не смогла противостоять России. Неудивительно, ведь Германия уже тогда сильно зависела от поставок газа и сырья из России. Коррупционная политика Путина начала приносить Москве свои плоды.

Заключительный этап

Политику Германии в отношении России открыто критиковал Дональд Трамп, обвинивший Берлин в финансировании российских вооружений за счет газовых миллиардов. Американцы ввели санкции на строительство «Северного потока — 2», что сделало невозможным запуск газопровода и серьезно осложнило американо-германские отношения.

Иную политику взял на вооружение Джо Байден, который в условиях нарастающего конфликта с Китаем изначально рассчитывал на какие-то договоренности с Россией. Таким образом, санкции США были сняты, но трубопровод, уже заполненный техническим газом, не был запущен из-за проблем с сертификацией. Тогда нетерпеливый Путин вступил в действие и приказал сократить поставки газа в Европу, чтобы создать кризис на рынке. Однако ситуацию в Кремле в очередной раз недооценили. Газопровод так и не был запущен, а низкий авторитет России как делового партнера стал очевиден даже для самых ярых сторонников сотрудничества с Москвой.

Заключительный этап этой игры произошел после вторжения России на Украину. Когда выяснилось, что завоевание Украины произойдет не так быстро, как рассчитывал Путин, построенная им коррумпированная система лежала в руинах. Отставки стали идти одна за другой. Никто — кроме совершенно потерянного Шредера, которому в награду за «заслуги» была присвоена должность главы совета директоров нефтяной компании «Роснефть», — не хотел иметь ничего общего с фанатичным диктатором из Кремля. Впрочем, никто и не чувствовал себя виноватым, это было просто спасение собственной шкуры, когда стало слишком жарко.

Последствия близости с Москвой оказались трагическими, и виновные разбежались, как крысы.

— Конрад Колодейски,
доктор социологических наук, журналист

— Перевод Надин Алейник