Август 1920 года, Лондон, Палата общин. Лев Каменев, человек номер два в Советской России, выступает перед британскими парламентариями, излагая условия перемирия с Польшей. Среди них - требование о резком сокращении польской армии - с почти миллиона до 50 000 солдат; поляки также должны передать Красной Армии все свое запасное вооружение. Более того, производство любого оружия на Висле должно быть запрещено, а порядок должен поддерживаться новым формированием - "народным ополчением", модернизированным, разумеется, большевиками. И глазурь на торте - возможность неограниченных перевозок советских солдат, оружия и т.д. через польскую территорию.

Хотя этот пакет перемирия означал фактическую советизацию Польши, премьер-министр Ллойд Джордж предложил полякам принять его. К счастью, дипломатический голос Лондона вскоре был заглушен звуками битв при Варшаве и Немане, которые спасли независимость Польши.

Помнил ли обо всем этом Юзеф Бек, офицер разведки в 1920 году, когда он анализировал "специальное предложение" Гитлера и Риббентропа Германии осенью 1938 года? Возможно.

Сквозной коридор

Правила перевозок через Померанию, отделяющую Восточную Пруссию от Рейха, были закреплены в Парижской транзитной конвенции, трехстороннем соглашении, подписанном Польшей, Германией и вольным городом Гданьском в 1921 году. Согласно этой конвенции, граждане Германии, следующие транзитом через территорию Республики Польша, подчинялись польскому законодательству и должны были предъявлять свои паспорта по требованию польских властей. Перевозимые ими товары облагались таможенными пошлинами, которые были немалыми - прибыль от этого составляла до десятка (до 15%) процентов польского бюджета.

Что касается военных вопросов, конвенция гласила, что Германия может перевозить солдат и оружие через Польшу, но только в случае войны, и только в случае оборонительной войны.

Берлин понимал, что без соглашения с Варшавой не может быть и речи о транспортном облегчении, и в 1930-е годы немцы периодически возвращались к теме специального автобана через Померанию (в немецкой пропаганде - "коридор через коридор").

В 1934 году посол Ганс Адольф фон Мольтке выдвинул такое предложение, а через год состоялись переговоры по поводу автобана между немецким генеральным дорожным инспектором Фрицем Тодтом и заместителем министра связи Юлианом Пясецким. Герман Геринг, неофициальный представитель Гитлера в переговорах с Варшавой, также упоминал идею дороги, связывающей Пруссию с Рейхом, во время своего пребывания в Польше.

Автострада или троянский конь?

Со временем Гитлер сам стал участвовать в переговорах по автостраде, а в мае и сентябре 1938 года он сигнализировал о необходимости такого решения послу Юзефу Липски. Последний, в свою очередь, отчитывался перед Беком: "Во время встречи он [Гитлер] выдвинул уже известную вашему министру концепцию автострады, соединенной с железной дорогой. Ширина такой полосы составит, как он сказал, около 30 м".

Однако ни разу диктатор Третьего рейха или другие высокопоставленные лица Германии не предложили, чтобы маршрут, о котором идет речь, был экстерриториальным. Это было заявлено только 24 октября 1938 года в разговоре с Лейпцигом главой Министерства иностранных дел Германии Иоахимом фон Риббентропом. Именно в это время немцы выдвинули требования в отношении Польши, которые представляли собой "комплексное решение" ("Gesamtlösung"). В обмен на включение Данцига в состав Рейха, экстерриториальную автомагистраль и железнодорожную линию, а также консультации по вопросам внешней политики с Рейхом, поляки должны были получить, среди прочего, аналогичную автомагистраль к порту Данцига, право бессрочного пользования ею и гарантию того, что польско-германская граница останется нетронутой.

Звучит многообещающе? По мнению Гитлера и Риббентропа, конечно, но, как обычно, дьявол кроется в деталях. Критики Бека, прошлые и нынешние, указывают на его глупость: поскольку в Данциге в любом случае преобладало немецкое население и им управляли нацисты, передача его Рейху просто закрепит факты.

Автомагистраль и железная дорога? Над таким решением в Европе думают уже много лет, и благодаря ему Польша раз и навсегда избавится от немецких претензий на Померанию - утверждают такие исторические публицисты, как Петр Зыхович и Рафал Зимкевич.

Проблема в том, что Гитлер требовал экстерриториального автобана, который не только нарушил бы суверенитет Польши, но и привел бы к тому, что вермахт угрожал бы отрезать Польшу от Балтики, как дамоклов меч. Почему? Экстерриториальность дороги и железнодорожной линии означала, что они будут находиться на территории Рейха. В результате немцы могли перевозить по ним неограниченное количество солдат, оружия и боеприпасов, как в мирное, так и в военное время (Парижская конвенция распространялась только на войну).

На всей протяженности маршрутов действовало бы только немецкое законодательство, последствия чего были наглядно объяснены в конфиденциальной записке Владислава Кульского, начальника договорно-правового отдела Министерства иностранных дел: "Компетентными [в области правосудия - прим. редактора] были бы немецкие суды (что не лишено значения ввиду автомобильных аварий), порядок охранялся бы немецкой полицией, применялась бы немецкая таможенная система и т.д.".

В служебной записке Кульски также привел конкретный пример асимметрии прав, которые Польша и Германия будут иметь в отношении такой автомагистрали. Если бы преступник из Польши выехал на автостраду, он автоматически оказался бы на территории Рейха, и Республике пришлось бы ходатайствовать об экстрадиции беглеца. Если бы, с другой стороны, на "польском" участке автобана были обнаружены беглецы из глубины Германии, "их могла бы преследовать [...] по всему автобану немецкая полиция". Одним словом, мы имели бы дело с немецким анклавом на польской земле.

Поэтому Бек и польские дипломаты должны были принять во внимание сценарий, при котором Гитлер перебросил бы соответствующее количество солдат вермахта в район автострады и железнодорожной линии. Вермахт изолировал бы Померанию от остальной Польши или, что еще хуже, начал бы наступление вглубь страны, чтобы занять бывшие прусские разделенные территории Куявы и Великопольши.

Самое узкое государство в мире

Вероятность такого развития событий особенно возросла после 15 марта 1939 года, когда вермахт вторгся в Чехословакию и начал оккупацию части ее территории (остальные земли стали частью Словакии, которая только что провозгласила независимость).

Добавим, что всего за 3 месяца до этого чехи договорились о прокладке через их страну экстерриториальной дороги Бреслау-Вена. Несмотря на это, Гитлер вторгся в их пределы, во всяком случае, еще до того, как на документах Мюнхенской конференции появились подписи, он уже замышлял планы аннексии против своего соседа. В доверенных кругах он сказал: "Это была моя первая международная конференция, и я могу заверить вас, что она будет моей последней". Он не ограничился словами - 21 октября 1938 года он направил в армию секретную директиву, касающуюся, в частности, вооруженной оккупации Чехословакии. С этого момента агрессия вермахта была лишь вопросом времени.

Конечно, польские власти этого не знали, но внимательного наблюдения за поведением немцев после Мюнхена было достаточно, чтобы судить о низком доверии Гитлера. Ведь отношение Рейха к Чехословакии напоминало постоянный фестиваль лжи, унижения, иногда даже насилия.

Все началось с того, что немцы оккупировали территорию далеко за пределами Судетской области - выделенные им земли были разделены на четыре "полосы", и они также заставили чехов уступить еще две "полосы". Результат? Новые границы Чехословакии напоминали согнутую проволоку, а население шутило, что их страна - вторая по узости в мире (после Чили).

Однако это был смех сквозь слезы - немцы продолжали приставать к Праге и выдвигать новые требования. Одним из них было согласие на строительство вышеупомянутой экстерриториальной автомагистрали, ведущей из Бреслау через Брно в Вену. Чехи сказали: "да" и 30 декабря подписали соответствующее соглашение с немцами. Кроме того, они старались не раздражать Берлин и подчеркивать свою лояльность Рейху.

Недаром министр внутренних дел дал указание начальникам районной полиции, что "предметы, напоминающие о первой республике (масаричка) [бейсболка, которую носил бывший президент Масарик - прим. ред], нельзя продавать и носить".

К сожалению, даже это не спасло их от оккупации.

Как удовлетворить немецкий аппетит?

А пока вернемся на польский двор - посол Липский сразу же передал Беку содержание октябрьской беседы с Риббентропом. Глава польской дипломатии не сомневался - о соглашении с Рейхом на условиях, представленных немецким министром, не могло быть и речи. Бек расценил их как диктат, но надеялся, что в ходе переговоров удастся выработать компромисс.

Поэтому министерство иностранных дел начало анализировать возможные транспортные средства для немцев, направляющихся из Рейха в Восточную Пруссию и наоборот. Работу, продолжавшуюся с ноября 1938 года, курировало трио: Юзеф Потоцкий, глава Западного департамента и заместитель директора Политического департамента МИД, вышеупомянутый Владислав Кульски и Ян Шембек, заместитель министра иностранных дел.

Записи Кульского показывают, что вопрос коммуникации был довольно сложным, но поляки были готовы пойти на далеко идущие уступки. Об этом свидетельствует, например, заметка под названием "Транзитная автострада через Померанию", написанная, вероятно, в конце ноября - начале декабря 1938 года. В нем говорится о так называемой "специальной автомагистрали", но без экстерриториального статуса.

По словам Кульского, она может либо стать частью дороги Берлин-Крулевец и иметь прямое сообщение с польскими дорогами (в этом случае паспортный и таможенный контроль будет применяться к проезжающим немцам), либо остаться полностью вне нашей дорожной системы. В последнем случае Польше пришлось бы отказаться не только от паспортного контроля за немцами, но и от таможенных поступлений. Задуманная таким образом автомагистраль, тем не менее, будет являться неотъемлемой частью Республики, на ней будут действовать польские законы, безопасность будет охраняться польской полицией и так далее.

По мнению профессора Марека Корната, такое решение "де-факто дало бы Германии то же самое, что и экстерриториальный автобан, но как одностороннюю польскую уступку - также приводящую к потере доходов от транзита - его можно было бы как-то осуществить и объяснить польскому обществу".

Следует добавить, что обсуждение автострады и железнодорожной линии вышло за пределы кругов Министерства иностранных дел - дипломаты консультировались по этому вопросу с Генеральным штабом Войска Польского и Министерством связи (декабрь 1938 года). И военные, и чиновники министерства скептически отнеслись к идее "специальной автомагистрали".

Здесь следует отметить, что поляки были готовы обсуждать автостраду, но при условии, что этот вопрос будет связан с судьбой Гданьска. Бек проинструктировал Липски: "если Риббентроп поднимет [встреча с польским послом состоялась 15 декабря 1938 года - прим. редактора] вопрос о транзите через Померанию, пожалуйста, не занимайте отрицательной позиции, давая, однако, понять, что между этим вопросом и решением вопроса о Данциге существует конъюнктура". Министр придерживался мнения, что Гданьск в конечном итоге должен остаться вольным городом, но его статус будет гарантировать не Лига Наций, а Польша и Германия.

Неприемлемые условия

Наступил 1939 год, и в начале января в Берхтесгадене состоялся разговор на высшем немецко-польском уровне. Гитлер и Риббентроп с одной стороны, Бек и Липский с другой - поляки убедились, что требования главы немецкой дипломатии не были его выдумкой, а за ними стоял сам фюрер.

И Гитлер прямо потребовал возвращения Данцига в состав Рейха, он также упомянул шоссе через Померанию, но в общих чертах. Вместо этого он упомянул перед польской делегацией об антисоветском военном союзе: "каждая [польская] дивизия, задействованная против России, избавлена от соответствующей немецкой дивизии".

Бек не занялся этой темой, как и соблазном склонить Польшу к советской Украине - Гитлер указывал на это как на направление польской экспансии - но он отверг видение Данцига в границах Рейха.

После возвращения в Польшу первым шагом министра была организация встречи самых важных политиков в Королевском замке. Президент Игнаций Мосцицкий, маршал Эдвард Рыдз-Смиглый, заместитель премьер-министра Эугениуш Квятковский и премьер-министр Фелициан Славой-Складковский согласились с Беком, что условия Германии неприемлемы.

Были ли они правы? Да, особенно после мартовского раздела Чехословакии - если чехи согласились на экстерриториальное шоссе, а Гитлер все равно напал на их страну, почему бы ему не сделать то же самое с Польшей?

После 15 марта 1939 года польское "да" не давало никаких гарантий того, что Германия в любом случае не начала бы войну с Республикой. В конце концов, Гитлер требовал от Чехословакии аналогичных вещей - включения спорной территории (Судетской области) в состав Рейха и экстерриториальной дороги. В этой ситуации Бек, Мосцицкий и Рыдз-Смиглый имели полное право предположить, что немецкое предложение было блефом, за которым скрывалось желание захватить, при необходимости вооруженным путем, Померанию или даже всю территорию бывшего прусского раздела.

Это подтвердили биографы Бека, профессора Корнат и Мариуш Волос, в интервью еженедельнику TVP Weekly: "Кто даст гарантию, что автострада не станет стартовой площадкой для нападения на Речь Посполитую? [...] Страна, которая идет на территориальные уступки, опускается на дно своего существования. Одна уступка влечет за собой другую. Этому нет конца. Бек, конечно, понял это именно так.

Критики министра также утверждают, что необходимо было играть на время, обманывать немцев, например, соглашением об автобане, и затягивать переговоры по Гданьску. Это было невозможно - Гитлер и Риббентроп не собирались обсуждать свои требования, от Варшавы они ожидали только их принятия.

Как заявил 24 марта заместитель министра иностранных дел Германии Эрнст фон Вайцзеккер, Польша может быть только "врагом или другом Германии [...] и должна платить за нашу дружбу". Два дня спустя Липски в разговоре с Риббентропом окончательно отверг условия Третьего рейха.

А автострада Бреслау-Брно-Вена? Первая лопата была вбита сразу после раздела Чехословакии, в апреле, но дорога не была введена в эксплуатацию - работы были приостановлены в 1942 году. О "Шоссе Гитлера" ("Автострада Гитлера") сегодня помнят по ее остаткам - вырубкам, насыпям и виадукам, а завершенный участок трассы возле Брно используется чехами как местная дорога.

– Томаш Чапла
– Перевод Александр Кравченко

Цитаты, использованные в тексте, взяты из публикации: "Риббентроп-Бек. Был ли возможен пакт между Польшей и Германией?". Петр Гурштын, "Внешняя политика Польши 1938-1939 гг. Четыре решения Юзефа Бека" Марек Корнат, "Пусть они не думают, что мы коллаборационисты. Протекторат Богемии и Моравии 1939-1945" Петра М. Маевского, "Потерянное шоссе Гитлера - шоссе Вроцлав-Вена" Гжегожа Саника и "Юзеф Бек. Биография" Марек Корнат и Мариуш Влос