Ангола, 1987 год. Гражданская война в Анголе вот-вот закончится, хотя в тот момент об этом еще никто не знает. Ни тогда, ни в последующие годы никто также не узнает, в насколько глухой обороне находился Советский Союз в то время. Тогда же Куба установила полный контроль на юге Африки, отстранив Советский Союз от принятия каких-либо решений. Хотел он того или нет, но у Кремля не было никакой формы давления на Гавану. Правда о том, как холодная война разворачивалась на юге Африки, стала известна лишь много лет спустя.

Холодная война характеризовалась тем, что Соединенные Штаты и Советский Союз хоть и не воевали друг с другом напрямую, финансировали противоборствующие стороны в различных конфликтах по всему миру. Первой так называемой прокси-войной, или опосредованной войной, была война в Корее. Конфликт в Анголе также стал одной из прокси-войн.

Кубинский десант

Ангола провозгласила независимость 11 ноября 1975 года. Еще несколькими годами ранее в стране сформировались три основные политические партии: МПЛА, УНИТА и ФНЛА. В конце 1975 года только первые две из них имели влияние, но именно коммунистической МПЛА удалось занять столицу (Луанду) и взять власть. Против этого выступила УНИТА, которая объявила войну МПЛА вскоре после обретения независимости.

МПЛА, возглавляемая Агостиньо Нето (а с 1979 года – Жозе Эдуарду душ Сантушем), была левой партией, которая не скрывала своих симпатий к Советскому Союзу. Против них выступила УНИТА, которая была не столько политической партией, сколько вооруженной организацией под руководством Джонаса Савимби. УНИТА полагалась на сотрудничество с Западом и рассчитывала на помощь США в свержении марксистов из МПЛА.

В ноябре 1975 года все, казалось, указывало на то, что конфликт между УНИТА и МПЛА будет еще одной "классической" африканской гражданской войной. Все изменилось, когда через несколько дней после провозглашения независимости Анголы в Луанду прибыли первые кубинские солдаты.

Контакты между коммунистами из МПЛА и кубинцами были установлены уже в середине 1960-х годов. Еще до прихода к власти МПЛА было решено, что кубинцы приедут в Анголу, чтобы обучать войска МПЛА и помогать им захватить (или сохранить) власть. Поэтому в середине ноября кубинские войска высадились в Луанде.

Кубинское присутствие на юге Африки изменило баланс сил в мире. Вашингтон был шокирован, а ЮАР запаниковала. По всей вероятности, в Москве царило не меньшее изумление. Хотя лидер СССР Леонид Брежнев знал об "определенных" планах Фиделя Кастро в отношении Африки, он посоветовал ему воздержаться от любого официального военного участия. "Нельзя экспортировать революцию из одной страны в другую силой", – говорил он Кастро. Советский Союз по-прежнему представлял угрозу, но это был уже не тот СССР, что прежде. Москва понимала, что экспансия – это не размахивание манифестом Коммунистической партии. Считалось, что именно этим Кастро в основном и собирался заняться.

Тем временем кубинские войска прибыли в Африку хорошо оснащенными и готовыми к бою. Среди них были военные разных рангов, в том числе генералы. Также не было недостатка во врачах, оборудовании, медикаментах и оружии. Кастро был готов к войне.

Решение направить войска в Анголу было его собственной идеей. Однако в течение многих лет сохранялось мнение, что этого хотела Москва, а кубинцы "выступали" в роли ее марионеток. Однако тщательный анализ различных источников однозначно указывает на то, что кубинский диктатор принял решение о приезде в Анголу самостоятельно.

Политики (даже в СССР), а позже и многие историки не могли поверить, что Кастро отважился отправить свой народ в Африку из-за идеологии. Но именно это и произошло. Фидель Кастро искренне верил в свой антиимпериализм, борьбу с капитализмом и в то, что он свергнет расистское правление апартеида в Южной Африке.

С прибытием кубинцев США, уверенные в том, что за всем стоит Москва, увеличили финансовую и военную помощь УНИТА. Южно-Африканская Республика взяла на себя организацию. Ангола стала новым фронтом борьбы в холодной войне.

По одной стороне стояли МПЛА, кубинцы и Советский Союз, который, хотел он того или нет, был вовлечен в гражданскую войну в Анголе. С другой стороны были УНИТА, США и ЮАР. Дополнительную окраску конфликту придала война за независимость, которая велась в соседней Намибии с 1966 года. Намибийские активисты, объединенные в организацию СВАПО, сотрудничали с МПЛА и, таким образом, встали на сторону коммунистического блока.

ЮАР почувствовала себя загнанной в угол. Если бы она позволила МПЛА сохранить власть в Анголе и уступила Намибию (которую она де-факто оккупировала с 1915 года) намибийцам из СВАПО, это означало бы окружение странами, симпатизирующими Москве. Провоенная риторика в стране была ожесточенной. ЮАР уже была вовлечена в гражданскую войну в Анголе в конце 1975 года.

Все силы и деньги

Гражданская война в Анголе продолжалась в течение многих лет. Хотя американцы и Советы не посылали туда войска, обе страны снабжали своих партнеров (УНИТА и МПЛА) деньгами и военной техникой.

Военные советники из СССР также появились в Луанде и попытались взять на себя инициативу и командование на фронте. Им это удавалось с переменным успехом – большинство инициатив исходило от кубинцев, которые более успешно убеждали ангольцев в своей правоте.

Куба направила все свои силы и практически все свои финансы на войну в Анголе. В Африку высылалось все больше солдат. В кульминационный момент более 40 000 кубинцев были размещены в Анголе. Кроме того, в Анголе были тысячи гражданских лиц: государственных служащих, врачей и учителей. В то же время Куба увозила к себе тысячи ангольских детей. На острове они могли беспрепятственно ходить в школы, вдали от войны. Последний элемент, в частности, широко использовался Гаваной в пропагандистских целях.

Куба, конечно, зависела от Советского Союза. Гавана рассчитывала на денежную и военную поддержку со стороны Советов. Пока в Кремле правил Леонид Брежнев, такая помощь широким потоком текла в Анголу. Ситуация изменилась в 1982 году, после смерти Брежнева.

Следует помнить, что в то время Советы вели боевые действия в Афганистане, куда они вошли в 1979 году. Поэтому внимание Москвы было сосредоточено именно там. Для сменявших друг друга после Брежнева советских руководителей главной проблемой был Афганистан. Поддержка Анголы становилась неприятной необходимостью. Однако Москва не знала, как выйти из конфликта. Михаил Горбачев, очередной советский лидер, был настроен скептически по отношению к войне в Анголе, но все же согласился финансировать МПЛА.

Тем временем ЮАР посылала все больше и больше войск на территорию Намибии. Усилилась борьба с намибийскими партизанами СВАПО. В то же время южноафриканские силы оказывали военную поддержку ангольской организации УНИТА, которая в середине 1980-х годов контролировала юго-восточную часть Анголы. Деньги и оружие также поступали из Соединенных Штатов.

Поражение советского генерала

Ситуация на ангольском фронте стабилизировалась уже к рубежу 1975 и 1976 годов и практически не менялась еще в течение следующих десяти лет. УНИТА при помощи ЮАР контролировала юго-восточную часть страны, в то время как на остальной территории верх одерживала МПЛА вместе с кубинцами.

В сентябре 1985 года была проведена одна из крупнейших наступательных операций со стороны коммунистических сил. Она была продавлена Советским Союзом. Командующий-координатор советской операции в Анголе генерал Константин Курочкин утверждал, что сопротивление южноафриканцев в юго-восточной Анголе (район Квандо-Кубанго) может быть сломлено только крупным наступлением. Вопрос о начале операции "Второй конгресс" вызвал острый спор между Советами и кубинцами. В конце концов, кубинское командование согласилось с советским планом. Однако операция потерпела полный провал: УНИТА и ЮАР заставили своих противников отступить на прежние позиции.

Кубинцы, среди которых был близкий соратник Фиделя Кастро и его правая рука в Анголе, Хорхе Рискет, решили ограничить решительность Советов. С конца 1985 года в основном реализовывались кубинские концепции, а именно подготовка небольших войск для ведения войны в зарослях. Москва не понимала специфики боевых действий на юге Африки. Советники из СССР, в том числе Курочкин, утверждали, что единственным эффективным методом борьбы с УНИТА и южноафриканскими войсками будет массированная атака сильной армии с использованием танков и другой тяжелой техники. Такая тактика вряд ли сработала бы в долгосрочной перспективе. Наиболее эффективной была партизанская война, за которую выступала (и в которой имела опыт) Куба.

В то же время Гавана оказывала давление на Москву, требуя направить в Анголу больше самолетов МиГ-25 и МиГ-29, чтобы кубинцы могли получить превосходство над ЮАР в воздухе. Эдуард Шеварднадзе (тогдашний министр иностранных дел СССР), обсуждавший этот вопрос с Фиделем Кастро, сказал, что Москва может предоставить такие самолеты, но кубинцы должны будут пообещать не пересекать границу Намибии, которую ЮАР считала неотъемлемой частью своего государства. Кастро не собирался давать подобных обещаний. Шеварднадзе был явно раздражен.

С тех пор Куба все чаще и чаще подавала туманные сигналы о том, что после победы над УНИТА она намерена войти в Намибию и бороться там за ее независимость, что каждый раз вызывало сильную нервозность в Вашингтоне и Претории. Москва относилась к своему кубинскому союзнику с растущим недоверием, но надеялась, что безумные идеи Кастро можно остановить, если отрезать кубинцев от поставок оружия. Однако, как еще предстояло убедиться, даже когда Советы прекратили снабжать кубинцев оборудованием, это их не остановило.

В последующие месяцы все просьбы Гаваны к Москве об увеличении военной поддержки оставались без ответа. В то время дипломатический диалог между Соединенными Штатами и Советским Союзом были интенсивен. Лидеры двух держав встречались несколько раз. Советы не хотели, чтобы увеличение поставок в Анголу испортило довольно хорошую атмосферу переговоров с американцами. Однако Кастро был в ярости, считая, что Кремль намерен продать независимость Анголы и Намибии и заключить сделку с США за их спиной.

Кубинский диктатор проводил свою собственную политику. Он активно участвовал в Движении неприсоединения. В 1986 году во время встречи лидеров стран, входящих в эту организацию, он заявил, что Куба не уйдет из Африки, если Ангола того пожелает, до тех пор, пока в ЮАР существует система апартеида. На практике это означало, что кубинцы намеревались бороться за независимость Намибии или даже, кто знает, свергнуть правительство в Претории. По крайней мере, именно так его декларации были истолкованы на Западе. Кастро считался непредсказуемым человеком, способным на все.

Квито-Канавале

В середине 1987 года советский генерал Курочкин сделал еще одно предложение о наступлении на юго-восток Анголы. Кубинцы вновь оказали яростное сопротивление, утверждая, что предыдущие попытки, особенно последнее наступление двумя годами ранее, закончились неудачей. Но Курочкин был непреклонен, давая понять, что только это заставит Москву отправить больше оборудования в Анголу. С военной точки зрения операция имела мало смысла, но для Советов она стала почти вопросом "чести" – они должны были доказать, что кубинцы ошиблись.

12 июля 1987 года началась операция "Салют Октябрю". Однако на этот раз кубинцы, поддерживаемые правительственными войсками Анголы MPLA (и неофициально советскими солдатами), действовали на удивление успешно. Наступление проникло глубоко на территорию противника. Только спустя несколько недель, когда стало ясно, что УНИТА не в состоянии отразить нападение, южноафриканские силы пришли ей на помощь. Кубинцы были остановлены на высоте местности Квито-Кванавале.

С октября 1987 года в Квито-Кванавале продолжалась регулярная битва. Это было второе крупнейшее сражение, когда-либо происходившее на территории Африки – первым было сражение при Эль-Аламейне в 1942 году.

В конце 1987 и начале 1988 года произошла довольно примечательная вещь. Власти ЮАР впервые публично признали, что их войска воевали на территории Анголы (которая официально была независимой страной с 1975 года). Это заявление вызвало волну массового недовольства в самой ЮАР (люди действительно не знали, что южноафриканские войска находятся в Анголе, так как официально сообщалось, что армия борется с боевиками в Намибии) и реакцию Совета Безопасности. ООН призвала ЮАР немедленно покинуть территорию другого государства. Этот призыв остался без ответа.

Тем временем в Гаване шли суматошные обсуждения. Ситуация в Квито-Кванавале была сложной. Существовало опасение, что проигрыш сражения будет означать дальнейшее наступление южноафриканских войск вглубь Анголы. Фидель Кастро умолял Москву оказать ему дополнительную военную поддержку, но Кремль был глух к призывам Гаваны – все звонки и сообщения с Острова Свободы просто игнорировались.

Затем Кастро принял одно из самых безумных решений в своей жизни. Он решил отправить в Анголу буквально все, что у него было. Еще тысячи солдат, самолетов, вооружения, боеприпасов и медикаментов были отправлены в Африку. На Кубе почти не осталось солдат, остров был полностью беззащитен. Кастро сделал это – как бы невероятно это не звучало – по идеологическим причинам. Он искренне верил, что коммунистическая революция победит в Африке и что расистский режим в ЮАР будет повержен благодаря его солдатам.

В конце ноября в Квито-Кванавале прибыли новые силы. Кубинские генералы, отправленные на фронт, отстранили советских командиров от принятия каких-либо решений. Гавана взяла инициативу в свои руки. Москву это повергло в шок. Битва за Квито-Кванавале закончилась только в конце марта 1988 года. Южноафриканские войска и их союзники из УНИТА были отброшены назад.

Претория была уверена, что, как это уже случалось ранее, кубинцы начнут отходить на прежние позиции. Однако Кастро дал четкий сигнал, что его войска должны идти вперед и вытеснить все южноафриканские силы с территории Анголы. Ни Вашингтон, ни Москва не ожидали этого. Кубинские войска тем временем продвигались на юг и в конце концов остановились всего в 6 километрах от границы с Намибией.

Ситуация стала очень напряженной. ЮАР дала понять кубинцам, что если они посягнут на ее территорию (к которой, по мнению ЮАР, относилась и Намибия), то она не отступит даже от применения ядерного оружия, чтобы остановить их. Кастро, однако, был очень уверен в себе. Он проигнорировал поступающие из Москвы предложения смягчить свой курс и отодвинуть войска от южноафриканской границы. Чтобы еще больше накалить атмосферу, кубинцы несколько раз нарушали воздушное пространство над Намибией.

Ситуация смягчилась только во время (очередных) мирных переговоров в конце июля 1988 года. После нескольких месяцев переговоров южноафриканские политики наконец согласились вывести свои войска из Анголы. Взамен Куба должна была согласиться на прекращение огня. Кубинцев убедили принять эти положения только ангольские политики.

С тех пор ситуация на фронте стабилизировалась. Стычки все еще происходили, но они носили локальный характер, и МПЛА и УНИТА конфликтовали друг с другом.

За стол переговоров сели Куба, Ангола, США и Советский Союз. Кубинцы играли первую скрипку во всех переговорах; именно они обсуждали с американцами самые важные вопросы. Этот факт стал известен лишь спустя годы и является шокирующим, поскольку страны практически не поддерживали отношений друг с другом. Тем временем делегации Кубы и США сидели за столом и обсуждали будущее юга Африки.

Советский Союз, поглощенный своими внутренними проблемами, отошел на второй план. Фидель Кастро считал Горбачева предателем коммунистических идеалов. Кубинцы даже не делились с Советами своими наблюдениями.

Дело Анголы стало большой победой Фиделя Кастро. Южноафриканские войска покинули Анголу, УНИТА утратила свое значение, кубинский союзник, коммунисты из МПЛА, сохранили власть, а в 1990 году Намибия стала независимой. Первые выборы выиграла партия СВАПО, связанная альянсом с Кубой.

Однако сама Куба заплатила за это чрезвычайно высокую цену. Кубинская экономика была в руинах, кубинцам нечего было есть (что еще хуже, кубинские солдаты привезли домой СПИД). Спустя четверть века Фидель осуществил свою мечту об Анголе, но в долгосрочной перспективе это оказалось катастрофой.

– Анна Щепаньска
– Перевод Кирилл Захаров